Роберт Ладлэм - Сделка Райнемана
Значительно реже.
С противоположной стороны пастбища, там, где находилась конюшня, послышались крики. Затаившись в траве, Дэвид приподнял чуть голову, чтобы увидеть, что происходит. Как оказалось, прямо на него шла, рассыпавшись цепью, небольшая группа людей с электрическими фонариками в руках. Преследователи обшаривали лучами света метр за метром, рассчитывая обнаружить беглеца. Время от времени до Дэвида доносились слова выкрикиваемых на ходу команд.
То, что увидел он затем, повергло его в изумление. Зрелище было столь необычным, что он не верил своим глазам. Свет от ручных фонарей сфокусировался неожиданно на фигуре, появившейся со стороны конюшни и к тому же верхом на коне! Дюжина ярких лучей высвечивала в темноте белый «палм-бичевский» костюм.
Это был Франц Альтмюллер! Собственной персоной!
Альтмюллер сделал выбор, достойный лишь безумца, тогда как он, Дэвид, предпочел бы идти другим путем.
Сполдинг сознавал, что он и Альтмюллер играют разные роли.
Если Дэвиду отводилась роль дичи, то Альтмюллеру – охотника.
За Альтмюллером, несомненно, шли и другие, но он не стал их ждать, поскольку это было выше его сил. Сгорая от нетерпения, нацист пришпорил коня и ринулся через открытые ворота в деревянной изгороди.
Сполдинг понял его. Франца Альтмюллера ждет верная смерть, если Дэвиду удастся спастись. Единственное, что смогло бы помочь ему по возвращении в Берлин сохранить свою жизнь, – это труп человека из Лиссабона. Секретного агента «Фэрфакса», сорвавшего операцию «Тортугас». Тело убитого им человека, которого смогли бы опознать охранники и ученые в Очо-Кале. Человека, которого выследило какое-то там гестапо и заставило вылезти из глубокой норы.
Дэвида вновь посетили старые мысли.
Чего только не приходится делать! И как противно все это!
Лошадь и всадник неслись вниз по лугу. Дэвид вжался в землю. Встать он не мог: у Альтмюллера был мощный фонарь с широким рассеиванием света. Если, перекатившись, залечь под поперечным бревном ограды, высокая трава сможет скрыть его от нациста, как, впрочем, и указать, где он спрятался, коль скоро она будет помята.
Если... Коль скоро...
Он сознавал, что теряет драгоценное время, предаваясь сейчас размышлениям. Высокая трава – лучшее, что может быть в данный момент у него, она укроет его. Но, спрятавшись в ней, он будет обречен на бездействие. А это никак не устраивало его. И он знал почему.
Он хотел быть охотником, а не дичью.
Он хотел видеть Альтмюллера мертвым.
Франц Альтмюллер был не из тех противников, которых можно оставлять в живых. От таких, как он, всюду исходит опасность: и в тихих монастырских кельях в мирное время, и на поле битвы, если разразилась война. Альтмюллер – заклятый враг всем и всему, это читалось в его глазах. И то, что он ненавидел его, Дэвида Сполдинга, объяснялось не верностью Альтмюллера избранному Германией политическому курсу, а исключительно уязвленным его самолюбием.
Альтмюллер видел, как у него на глазах рушится то, что он столь искусно создавал. Ему было ясно, что операция «Тортугас» обречена на провал. И повинен в этом тот человек, который сказал ему прямо в лицо, что презирает его.
Такого Альтмюллер никак не мог вынести.
Пощечин он не прощает.
Обидчик должен понести наказание!
Если бы Дэвиду и удалось сейчас ускользнуть от него, это мало что изменило бы. Альтмюллер стал бы терпеливо выжидать удобного момента, чтобы нанести ему удар. И не важно, где вознамерился бы нацист осуществить свой кровавый замысел: в Буэнос-Айресе, Нью-Йорке или Лондоне. Первой жертвой Альтмюллера стала бы Джин. Он пристрелил бы ее из винтовки с оптическим прицелом, или зарезал ножом, когда она шла бы среди толпы, или убил из пистолета с глушителем в тихую ночную пору. Так или иначе, но Альтмюллер непременно отомстил бы ему. Это было видно по его взгляду, который он бросил на Дэвида во время их встречи.
Сполдинг прижался к земле, когда лошадь домчалась галопом до середины луга. Охранники, находившиеся у конюшни, в четверти мили от Альтмюллера, направляли луч прожектора на то место, где в последний раз видели добермана.
Альтмюллер слегка натянул уздечку, сдерживая, но не останавливая лошадь. Вглядываясь пристально в землю, освещаемую перед ним прожектором, нацист осторожно продвигался вперед. В одной руке он держал повод, в другой – револьвер, чтобы сразу же выстрелить, как только обнаружит противника.
Внезапно по ту сторону пастбища, где располагалась конюшня, раздался оглушительный взрыв. Прожектор погас, и стало еще темнее, чем прежде. Охранники, бежавшие по лугу следом за Альтмюллером, остановились в нерешительности и затем, охваченные паникой, повернули назад. Толпясь возле изгороди, люди что-то кричали друг другу в испуге. Послышались одиночные выстрелы.
Но Альтмюллер продолжил свои путь. Если он и знал о том, что остался один, то не подал виду и, пришпорив коня, послал его вперед.
Лошадь, пробежав немного, неожиданно остановилась. Перебирая нервно передними копытами, она храпела в испуге и пятилась назад, не обращая внимания на команды Альтмюллера. Нацист пришел в бешенство. Он кричал в ярости на животное, но безрезультатно. Впереди валялся мертвый доберман, и запах свежей крови останавливал коня.
Заметив наконец лежавшую в траве собаку, Альтмюллер повел лучом фонаря налево, потом направо. Пучок света прошел над головой Дэвида. Когда Альтмюллер, натянув повод, повернул лошадь направо, туда, где находился Дэвид, Сполдинг решил, что сделал он это исключительно в силу инстинкта.
Нацист повел лошадь шагом, не стал гнать ее.
И тогда Дэвид понял, в чем дело. Альтмюллер продвигался вперед по следам, оставленным в траве кровью добермана, пропитавшей одежду Сполдинга.
Дэвид торопливо пополз, стремясь убраться как можно дальше от двигавшегося в его сторону пучка света, испускаемого фонарем Альтмюллера. Оказавшись в относительной темноте, он сделал резкий бросок направо и побежал, пригнувшись, назад, в центральный участок луга. Дождавшись, когда лошадь с всадником окажутся между ним и изгородью из столбов и поперечных жердей, он стал осторожно подкрадываться к нацисту. Сполдинг испытывал немалое искушение взять да и произвести из «люгера» верный выстрел, но он знал, что подобное допустимо лишь в самом крайнем случае. Ему предстояло преодолеть еще несколько миль по незнакомой неровной местности, пройти через погруженный во мрак лес, который другие знали куда лучше, чем он. Громкий же звук выстрела из крупнокалиберного револьвера привлечет внимание людей, находящихся от него в четверти мили и пока что решающих свои собственные проблемы.
Но что бы там ни было, Альтмюллера необходимо прикончить.
Теперь Дэвида отделяло от нациста всего лишь десять футов. В его левой руке лежал «люгер», правая была свободна... Еще шаг, еще. Противник уже совсем рядом.
Луч света заметно замедлил движение, а потом и вовсе остановился. Альтмюллер подошел к тому месту, где он, Дэвид, только что лежал неподвижно, укрывшись в траве.
Почувствовав, что ему в спину задул легкий бриз, Сполдинг понял, что медлить больше нельзя.
Лошадь резко вздернула морду, выпучив огромные глаза: до ее ноздрей докатился запах пропитанной кровью одежды Дэвида.
Нацелив правую руку на кисть Альтмюллера, Сполдинг ринулся вперед. Подсунув большой палец под спусковой крючок револьвера нациста и сомкнув остальные на стволе смертоносного оружия, он увидел, что это был кольт. Кольт 45-го калибра, стоявший на вооружении армии США! Альтмюллер, не ожидавший нападения, повернулся в шоке назад и, натянув повод, всадил шпоры в бока лошади. Конь взвился на дыбы, Дэвид, не отпуская револьвер, пригибал руку Альтмюллера все ниже и ниже. А затем, дернув за нее со всей силы, скинул нациста в траву и принялся ударять кистью противника о землю. Он проделывал это снова и снова, пока кисть не наткнулась на камень, и кольт не выскочил из рук врага. Как только это случилось, Дэвид ударил «люгером» Альтмюллера по лицу.
Однако Альтмюллер не собирался сдаваться. Он пытался свободной левой рукой вцепиться Сполдингу в глаза, яростно бил его коленями в пах и извивался всем телом, пытаясь вырваться из железной хватки Дэвида, прижимавшего его с силой к земле.
– Ты!.. Ты и... Райнеман!.. Вы оба предатели! – вопил он.
Заметив кровь в предплечье Дэвида, он запустил в рану пальцы, раздирая и без того разорванную плоть. Сполдингу казалось, что он не в силах более выносить испытываемую им боль.
Альтмюллер ударил плечом Дэвида в живот и, ухватившись за кровоточащую руку противника, скинул его с себя. Вскочив на ноги, нацист тут же снова бросился на землю и начал яростно шарить руками в траве, пытаясь разыскать валявшийся там кольт 45-го калибра.
И он нашел свое оружие.
Сполдинг, выхватив из-за спины охотничий нож, преодолел прыжком короткое расстояние, которое отделяло его от Альтмюллера. Но ствол кольта уже принял исходное положение, небольшое черное отверстие было нацелено в его лоб, между глаз.
