Роберт Стреттон - Час нетопыря
Через сильный бинокль археологи с поля папаши Вебера увидели, что обычным путем ворота открыть нельзя. Транспортер, доставлявший солдат караульного взвода, задерживался перед воротами примерно на двадцать секунд, а потом, без всяких признаков воздействия изнутри, ворота начинали медленно раскрываться. Было ясно, что их приводит в движение радиосигнал, посылаемый с транспортера или с автомашины, на которой приезжает дежурный офицер.
Целых два дня потратил Пишон, чтобы узнать, на какой частоте подавался сигнал. Она была так высока, что ее с большим трудом удалось определить, пользуясь имевшейся в продаже электронной аппаратурой. Сначала Пишону показалось, что сигнал нельзя расшифровать, вернее, нельзя воспроизвести. На осциллографе он выглядел как детские каракули. Но спустя сутки, которые Пишон провел без сна в своей «берлоге», он раскрыл тайну сигнала. Это был просто длинный ряд цифр, только передаваемых с огромной скоростью. Прочесть их не составило труда. При этом Пишону было не столь важно, что это такое: цифры, буквы или еще какие-нибудь символы. Дело заключалось в величине уровня сигнала, выраженной, несомненно, в десятичной системе. А вдруг двенадцатеричной? Но даже при этом условии при прочтении не обнаруживалось никакого смысла. Первый зарегистрированный сигнал выглядел так:
08675734409925
Пишон выждал еще двенадцать часов, а когда к воротам базы подъехал следующий транспортер со взводом охраны, он снова зарегистрировал сигнал. На этот раз он выглядел иначе:
0878609543312201
Значит, код менялся дважды в день! Легко заметить, что две первые цифры и через двенадцать часов не изменились, а к каждой из последующих трех прибавили единицу. Да, но количество цифр стало на две больше. Как же было угадать их порядок на следующий раз? На другой день Пишон повторил опыт. Две первые цифры опять не изменились, а три последующие на единицу увеличились. По-видимому, первая группа связана была с каким-то сравнительно длительным отрезком времени, вторая обозначала, скорее всего, порядковый номер въезда на базу или что-нибудь в этом роде, во всяком случае — нечто поддающееся последовательной нумерации.
Еще через шесть часов Пишон зарегистрировал сигнал, по которому ворота открылись не перед транспортером, а перед едущим на дежурство офицером. Первые пять цифр остались без изменений, что опровергало прежнюю гипотезу насчет последовательной нумерации. Зато следующие четыре цифры… уменьшились каждая на единицу. Пишон бросил авторучку и выругался. Чтобы разобраться в этой галиматье, ему понадобятся еще месяцев шесть, компьютер с большим объемом памяти и голова, ничем другим не занятая.
Челли издевательски прокомментировал неудачу Пишона. Он спросил: что уважаемый доктор намерен теперь делать со своими идиотскими железками, на которые ушло около двадцати тысяч марок? Пригрозил революционным судом. Заявил, что не намерен выслушивать какие-либо оправдания. Созвал группу и сообщил ее членам, что они потеряли три месяца из-за бредовых, как всегда, выдумок господина доктора.
Пишон готовился к решающей схватке с Челли, собираясь вправить ему мозги. Вдруг его осенила какая-то мысль, и он на минуту застыл с открытым ртом, что действительно не прибавило ему привлекательности и заставило Лючию неудержимо расхохотаться.
Пишон понял, что въездной код вообще не расшифровывается. На машинах и в открывающем ворота устройстве действует, должно быть, нечто вроде часов, показания которых имеют мало общего с астрономическим временем. Пишон представил себе что-то похожее на барабан, вращающийся со скоростью, допустим, одна седьмая оборота в минуту. А вернее думать, что там имеется десять и больше барабанов, которые концентрически расположены на одной оси, а может, и на нескольких осях и приводятся в движение сложной системой шестерен. Пишон и сам бы мог изготовить такое устройство. Надо полагать, на каждом из барабанов наугад проставлены цифры, как в шифровальной машине. На одном их может быть пять, на другом — четырнадцать и даже двадцать семь: этого никогда никому не отгадать. Не существует компьютера, который мог бы в обозримый период времени разобраться в таком количестве перестановок. Каждая из наугад проставленных цифр связана, по всей вероятности, с определенной величиной уровня радиосигнала. Все дело в том, что это устройство запломбировано или просто не разбирается, а скорость его вращения синхронизирована по радио со скоростью вращения идентичного устройства в механизме, раскрывающем ворота. Таким образом, код меняется не раз в несколько часов, а беспрерывно, может быть, несколько раз в минуту. Не раздобыв оригинального устройства, нечего и мечтать о том, чтобы открыть ворота.
Пишон забыл про ссору с «команданте» и, волнуясь, рассказал группе про свое внезапное открытие. И тут же добавил, что ручается за успех операции, если получит такой передатчик, а он, Пишон, как всем известно, слов на ветер не бросает.
После недолгого молчания Челли спросил, как быть. Рыба предложил часа за полтора до начала операции под каким-нибудь предлогом выманить из Эшерпфара и прикончить одного из дежурных офицеров. Потом извлечь из его машины передатчик и перенести в фургон. Предложение было отвергнуто, так как трудно предположить, что офицеры из Эшерпфара таскают с собой приемники, выезжая по личным делам. К тому же надо было узнать фамилии всех офицеров группы, а на это опять уйдет несколько дней.
Лючия считала, что надо послать к черту нейтронные боеголовки и заняться привычным для группы делом: похитить какого-нибудь буржуя или устроить шикарный взрыв. Челли пробурчал, что она мелет ерунду.
Руди полагал, что надо ворваться на территорию базы в тот момент, когда дежурный офицер будет въезжать через открытые ворота. И это предложение забраковали. Не было никакой возможности спрятаться у стены и выждать, когда откроют ворота. Даже ночью, потому что снаружи стена освещалась светом мощных ртутных ламп, от которого даже мышь не укроется.
Пишон, подавленный неудачей, сказал, что передатчик надо просто купить у какого-нибудь механика из мастерских бундесвера, а если приобрести только его схему, то это мало что даст и затянет операцию по меньшей мере на несколько недель. Конечно, сумма понадобится немалая.
Челли, не скрывая саркастической усмешки, прервал эту, как он выразился, дурацкую дискуссию и заявил, что уезжает на несколько часов. Группе он велел ждать его возвращения и готовиться к операции. Если уж уважаемый доктор Пишон ручается за успех, откладывать больше нельзя.
Действительно, к вечеру Челли появился на чердаке папаши Вебера и поставил на стол металлический шестигранник высотой в десять сантиметров с торчащими изнутри концами проводов.
Челли резко пресек всякие расспросы и заявил, что не намерен ничего объяснять. Во всяком случае, обстоятельства, при которых Челли так легко раздобыл это сверхсекретное устройство, заставили бы остолбенеть как группу, так и весь остальной мир.
В ночь с 11 на 12 июня «Группа М» интенсивно готовилась к операции.
Папаша Вебер получил дополнительную порцию вина и тройную дозу наркотика. Уснул он так крепко, что можно было свозить его на Луну и обратно.
На подоконнике установили лазерное «ружье». Пишон поместил передатчик под капотом фургона, причем в последний момент выяснилось, что нужна еще антенна. Ее наспех изготовили из найденной на чердаке бронзовой кочерги. Пишон даже вспотел. Он не взял с собой измерительных приборов и вовсе не был уверен, поможет ли старая кочерга передать радиосигнал.
Рыба вычистил и смазал свою верную «беретту». Осмотрел и оружие остальных членов группы. Изготовил термитные заряды и на всякий случай мощную гранату, сконструированную Пишоном.
Руди проверил, как работает мотор фургона, и поставил на максимальную мощность карбюратор за счет увеличения расхода горючего.
Лючия приготовила перевязочные и обезболивающие средства, затем распаковала шарики с Пишоновой смесью и обрызгала их активатором, прикрывая рот толстой тряпкой.
Четыре часа пятнадцать минут. Рыба вошел в захламленную спальню папаши Вебера и подложил под деревянный стол мощный заряд термита. Механизм взрывателя был установлен так, чтобы пожар начался ровно через три с половиной часа. Учитывая, что хозяин дома мог проснуться раньше, Рыба вонзил папаше Веберу в сердце длинный узкий кинжал.
Десятью минутами позже Рыба отправился на своем «мини-моррисе» по направлению к овражку, лежавшему на пути неизвестного дежурного офицера.
День обещал быть ясным. Над полем папаши Вебера заливались жаворонки. На лугу благоухали весенние цветы, гудели пчелы.
В пять часов три минуты доктор Андре Пишон-Лало привел «ружье» в действие.
V
Пятница, 12 июня, 9 часов 05 минут. Двадцатичетырехлетний журналист Георг Пфёртнер как раз кончил бриться и, как обычно, заспешил. Поезд, которым он каждое утро добирается из Майергофа в редакцию «Последних новостей» в Бамбахе, прибывает в девять пятьдесят, а Георгу надо еще позавтракать и добраться до вокзала, для чего потребуется не меньше пятнадцати минут.
