Марианна Сорвина - Забытое убийство
В 1869 году профессор Эмиль Кляйнсрод, выходец из Германии, утверждал, что Тироль «больше не нуждается в итальянской профессуре…»[102]. А чтобы это не походило на излишнюю жесткость с элементами шовинизма, профессор аргументировал свою точку зрения тем, что это делается «не для насильственного подавления итальянского языка в Тироле, но исключительно против тех, кто систематически настаивает на «вельшенизации» земель короны и призывает к тайной подрывной войне, направленной на уничтожение немецкого элемента».
«Невозможно вовсе не замечать, – говорил профессор, – что для Цислейтании только немецкий язык и немецкая природа, имеющие высококачественные политические основы, не нуждаются в совершенствовании. Тысячелетняя память и основные культурные традиции укоренились в современной Австрии больше, чем ранее, именно в немецком элементе, как наиболее твердом и чистейшем источнике всей цивилизации, – и где же еще искать надежды на будущее, как не в Германии?!»[103]
В своем высказывании немецкий профессор не был совсем уж неправ. Тот, кто сразу же отвергнет эту мысль из-за ее своеобразной формы и избыточной экспрессивности, очевидно, просто плохо себе представляет истинное положение вещей в Австро-Венгрии, и в Тироле особенно.
Идея создания итальянского юридического факультета была окончательно похоронена властями в 1891 году, когда университет, опасаясь распада образования, упразднил параллельные курсы с преподавателями и профессорами. Профессор Хруца[104] вообще нагнетал напряжение, прогнозируя «тройную форму обучения», поскольку «еще и славяне, уже активизировавшиеся на юге и севере, мечтают тоже переехать в Инсбрук»[105].
2.2. Ирредента
Итальянцы Тироля были недовольны, оскорблены и еще больше преисполнились желания воплотить в жизнь свои идеи. К тому моменту они представляли собой уже не просто диаспору внутри другого государства, а некое новое явление, еще малоизвестное в то время политической науке и получившее итальянское название «Irredenta»[106].
Феномен ирредентизма возник не только из-за большого количества итальянцев, оказавшихся фактически запертыми на территории соседнего государства, но и из-за особенности итальянского менталитета, не склонного к ассимиляции. Австрийцы называли это качество итальянцев «священным эгоизмом». Но достаточно вспомнить, как в 1848 году князь Меттерних презрительно назвал живущих вне Италии итальянцев «географическим понятием», а не нацией, и обида тирольских итальянцев станет понятна.
Причиной противоречий и территориальных претензий была патриотическая двойственность живущих в Тироле итальянцев: наряду с чувством исторической родины (Италии) у этих людей было и чувство своей собственной земли – то есть «малой родины» (Трентино и Альто-Адидже). Сочетание того и другого сделало их проблему не разрешимой никаким другим способом кроме насильственного. Об этом в наибольшей степени свидетельствуют последующие события Первой мировой войны.
История гласит, что Тройственный союз между Германией, Австро-Венгрией и Италией возник в мае 1882 года. В его основе лежали австро-германский союзный договор от 1 октября 1879 года, союзный договор между Германией, Австро-Венгрией и Италией от 20 мая 1882 года. 6 мая 1891 года союз был возобновлен. Его основными статьями стали II и III, перешедшие из прежних договоров 1882 и 1891 годов без изменений. В них говорилось, что Италия в случае неспровоцированного нападения Франции получит помощь со стороны союзников. Такое же обязательство ляжет на Италию, если Франция нападет на Германию без прямого вызова со стороны последней. Также, если одна или две из договаривающихся сторон без прямого с их стороны вызова подвергнутся нападению и будут вовлечены в войну с двумя или несколькими великими державами, не участвующими в настоящем договоре, то «casus foederis» (обстоятельства, требующие исполнения договора) наступит одновременно для всех договаривающихся сторон. При этом Тройственный союз принял особое заявление Италии о том, что участие Англии в войне с Тройственным союзом исключает союзничество Италии по причине уязвимости ее территории для британского флота.
Было еще одно обстоятельство, не преданное огласке: Италия активно сближалась с Францией. Подписав в 1902 году возобновление договора с Тройственным союзом, Италия уже 1 ноября того же года заключила в Риме соглашение с Францией, по которому в случае нападения Германии на Францию Италия будет придерживаться нейтралитета[107].
С дипломатической точки зрения одновременное подписание двух противоречивших друг другу договоров выглядело странно и не слишком корректно. Поведение Италии заставляло Австрию относиться к ней с недоверием.
Тройственный союз был нарушен в августе 1914 года, когда итальянское правительство отказалось вступить в войну на стороне Австро-Венгрии и Германии. Италией был объявлен нейтралитет. Позиция руководства Италии объяснялась тем, что вторая и третья статьи союзного договора в данных обстоятельствах неприменимы к Италии, поскольку военная ситуация, предусмотренная в этих статьях, не имела места: Австрия вела не оборонительную, а наступательную войну.
В это время в Италии стали популярны милитаристские тенденции и началось движение за вступление в войну на стороне Антанты, которое возглавили тирольский социалист Чезаре Баттисти и модный итальянский драматург Габриеле Д’Аннунцио, определявший взгляды новой творческой интеллигенции. В инициативную группу сторонников военных действий против Австрии, помимо Баттисти и Д’Аннунцио, входили Рикардо Джиганте, Армандо Ходник, Джованни Хост-Вентури, Эмилио Маркуци, Энрико Бурич, Ичилио Бачич и уроженцы Триеста – Слатапер, Сауро, Тамаро и Каприн. Они устраивали демонстрации против парламента и «нейтралистов», добиваясь вступления Италии в войну.
Как известно, позицию нейтралитета по отношению к несправедливой со стороны Германии и Австрии войны поддерживал ряд итальянских депутатов во главе с Джованни Джолитти[108]. В их число входил и доктор филологии Альчиде Де Гаспери – тирольский итальянец, бывший товарищ Баттисти, участник событий ноября 1904 года и будущий премьер-министр Италии.
Чтобы предотвратить вступление Италии в войну на стороне Антанты, Германия предложила Австро-Венгрии отдать Италии территории, населенные итальянцами, и германский посол в Италии граф фон Бюлов оповестил об этом Джолитти. Тот сразу же поставил в известность парламент Италии, полагая, что это остановит сторонников войны с Австрией. Началось голосование по этому вопросу, результат которого совершенно обескуражил Джолитти и его соратников: нейтралитет поддержали 320 депутатов, но агитация противников нейтралитета оказалась сильнее, и 508 голосов было подано за вступление в войну.
После этого премьер-министр Саландра[109] попытался подать в отставку, но король Италии ее не принял, а проигравший парламентскую борьбу Джованни Джолитти, потрясенный таким исходом, уехал из столицы.
23 мая 1915 года итальянский посол в Вене объявил о начале войны. Неделей раньше был заключен секретный пакт в Лондоне, в котором говорилось, что Италия отделилась от Тройственного союза, созданного совместно с Австрией и Германией, и присоединилась к державам Антанты (Россия, Англия и Франция). Там подтверждалось, что Италия взяла на себя обязательство вступить в войну против Австро-Венгерской империи в обмен на территории Трентино, Истрии и части Далмации.
Самое необычное положение оказалось в этой ситуации у Чезаре Баттисти: продолжая оставаться депутатом Венского парламента, то есть официальной политической фигурой в Австрии, он стал врагом собственного государства и откровенно высказался о своей позиции по отношению к Вене на страницах газеты «Secolo» от 10 декабря 1914 года. Руководствовался он при этом все теми же прагматическими соображениями: союзничество с Антантой в обмен на Тироль. В шестнадцати пунктах итальянских требований к Антанте, помимо Трентино, в качестве территорий аннексии назывались Триест, Южный Тироль, Истрия и Далмация. В список требований входили города Фиуме, Горица, Градиско[110].
По словам русского военного журналиста и историка К. Шумского, «столкновение Италии с Австрией, в случае европейской войны, и даже в отдельности, само по себе, без обще-европейской войны, было почти неизбежно, и к этому вели все военные приготовления обеих сторон», и далее: «Область Триента имеет громадное значение, ибо она выдается выступом на итальянскую территорию. Поэтому австрийцы, занимающие Триент, всегда могут угрожать отрезать итальянскую армию в случае ее наступления к Триесту. Итальянцы говорят, что область Триента “вонзается, как клык, в самое сердце итальянского тела”»[111].
Интонации статьи в русской «Ниве» 1916 года недвусмысленно показывают позицию воюющей России по отношению к австро-итальянскому конфликту. Как члену Антанты, России импонировали действия итальянской стороны, но не только это: трагический и затяжной военный театр на реке Изонцо оттянул значительные силы противника от русского фронта и дал России столь необходимую ей передышку в сражении с немцами.
