Марианна Сорвина - Забытое убийство
Любопытно, что и сотрудничавший в «Scherer» художник Август Пеццеи отнюдь не принадлежал к немецкой нации. Он был ладинского[85] происхождения. Но Пеццеи был выходцем из австрийской творческой элиты, известной в Инсбруке личностью, а судьба его сложилась трагично. Поэтому в газетах, уже настроенных националистически после случившегося в Инсбруке, его сразу же поспешили причислить к немцам: «Пролилась немецкая кровь!»[86].
Таким образом, «велшами» называли преимущественно уроженцев области Трентино-Альто-Адидже, говоривших на итальянском языке.
В первое десятилетие XX века в Австрийской монархии насчитывалось 768 422 гражданина, родным языком которых был итальянский. Из них 367 тысяч проживали в Трентино и 8 тысяч – в Северном Тироле. Немецкоязычных жителей в Северном Тироле было 500 тысяч, в Трентино – 15 тысяч[87]. То есть в Северном Тироле итальянцы по отношению к немцам составляли чуть больше полутора процентов, а в Южном Тироле немцы составляли по отношению к итальянцам три процента.
В этом цифровом балансе уже понятен прицельный интерес итальянцев: на земле, которую они считали своей, в округе Трентино, они занимали количественно господствующее положение, однако вынуждены были считаться с приоритетом государственного немецкого языка, а образование получали в других областях – либо в Вене (как более конформный Альчидо Де Гаспери), либо в Италии (как националистически настроенный Чезаре Баттисти).
* * *Но к тому моменту в университете Инсбрука некоторые занятия уже проводились на итальянском языке, и началось это еще с 60-х годов XIX века. С зимнего семестра 1865 года были введены лекции на итальянском для студентов юридического факультета[88].
Некоторую абсурдность этому обстоятельству придавал тот факт, что лекции на итальянском читались немецкой профессурой.
Лишь в середине 1980-х годов началось быстрое назначение на преподавательские посты итальянцев. Это были преподаватели римского права (с 1884 года[89]), немецкого законодательства (с 1892), канонического права (с 1897), уголовного права Австрийской империи (с 1898), австрийского гражданско-процессуального права (с 1901), австрийского гражданского права и политической экономии (с 1903)[90].
К началу XX века большим авторитетом у итальянцев пользовались профессор Анжело Де Губернатис[91], криминолог Шипио Сигеле[92], экономист и юрист Франческо Менестрина[93]. Они были в числе тех профессоров, которых ирредентисты Тироля пригласили на открытие своего юридического факультета в Инсбруке в ноябре 1904 года. Учитывая скандальные и трагические обстоятельства, сопровождавшие это открытие, стоит вспомнить, что, по черной иронии судьбы, главным трудом Сигеле была книга «La folla criminale» («Криминальная толпа», 1909), посвященная как раз экстремистской, криминальной сущности агрессивного скопления людей. Этой работе он предпослал эпиграф из Энрико Ферри: «От соединения личностей в результате никогда не получается суммы, равной числу их единиц».
Граф Де Губернатис был заметной фигурой не только в науке, но и в политике. Даже его частная жизнь казалась продолжением политических интересов: он был женат на двоюродной сестре русского анархиста Михаила Бакунина. Профессор с самого начала активно занимался национальными меньшинствами Австро-Венгрии и написал несколько трудов о Далмации. Он обратил внимание на положение своих тирольских братьев по крови и в 1903 году начал рекламную кампанию в защиту итальянских подданных Австрии. Именно тогда он стал читать лекции в Инсбруке, постоянно подвергаясь обструкции со стороны немецких националистов. Особое, непримиримое, отношение к профессорам Де Губернатису и Лоренцони объяснялось еще и тем, что они использовали лекторскую трибуну не только для профессиональной информации, но и для изложения своих политических взглядов.
Когда профессор еще в 1903 году вынужден был покинуть Инсбрук из-за национального неприятия, рядом с центральным вокзалом его поджидали несколько сотен взбешенных пангерманистов, выкрикивавших слово «смерть!». Однако, при всей своей агрессивности, окружившие вокзал пангерманисты не прибегали к оружию. К тому же благодарные итальянцы проводили своего соотечественника на поезд, несмотря на оскорбления со всех сторон.
В 1904 году студенты-ирредентисты пригласили его на открытие итальянского юридического факультета в Инсбруке, и профессор с охотой согласился, хотя и понимал всю рискованность этого предприятия. Его это событие привлекло еще и возможностью создать резонанс в газете, которую он издавал. По некоторым данным, именно ему принадлежало ставшее историческим итальянское определение кровавых событий ноября 1904 года – «Fatti di Innsbruck». Дословно это означает – «Факты в Инсбруке», поскольку Де Губернатис сделал акцент на достоверность в передаче событий его газетой. Как он понимал, эти же события будут потом искажаться в других изданиях.
После того, что произошло осенью 1904 года, власти отказали ему, как и другим профессорам-итальянцам, в проведении лекций и конференций, несмотря на то, что все арестованные ирредентисты уже были выпущены на свободу без всяких судебных разбирательств. Но во многом и отстранение профессоров, и арест студентов были вынужденной мерой властей Инсбрука – для предотвращения дальнейшего кровопролития.
* * *Националистическому неприятию поначалу никто не придавал значения, но оно начало нарастать уже с того момента, как только стали появляться первые параллельные итальянские курсы в Тироле. Стремительный рост количества дисциплин на итальянском языке вызвал волнение даже в университетском академическом совете. Конформистски настроенный совет поначалу занял половинчатую, выжидательную позицию, но высказал свое личное мнение: «Мы не отрицаем необходимости этих кафедр и организаций, но все же должно быть достигнуто единство немецкой профессуры в университете и в экзаменационной комиссии для немецких слушателей, чтобы не было нанесено необратимого вреда образованию»[94].
Эти антиитальянские настроения развивались еще в течение нескольких лет после введения курсов. Постепенно университет Инсбрука в конце XIX века превратился в средоточие национализма со стороны немецко-австрийского населения Тироля.
В этих кругах его продолжали считать не местом для решения национальных вопросов, а чисто немецким академическим и образовательным университетом. Отчасти это было связано с довольно влиятельной ролью инсбрукской исполнительной власти, в первую очередь – бургомистра Вильгельма Грайля, представлявшего австрийские буржуазные круги, и его заместителя Эдуарда Эрлера, активного пангерманиста, создателя Народной партии и газеты «Tiroler Tagblatt». Эти двое пользовались в Тироле большим авторитетом. Такую же политическую позицию занимали два других заместителя Грайля – Венин и Шалк.
При этом в самой «Немецкой Австрии», этом государстве в государстве, культивировалась разветвленная система всевозможных клубов, ассоциаций и братств.
Они заручались девизами чести, верности, патриотизма, и членство в них становилось пожизненным и даже наследственным.
В общества «Akademischer Alpenklub»[95], «Burschenschaft “Germania”»[96], «Innsbrucker Akademische Burschenschaft Brixia»[97], «Burschenschaft “Pappenheimer”»[98], «Akademische Burschenschaft Suevia»[99] и пр. входили политики, интеллигенция, студенты и профессора.
С одной стороны, эти зародившиеся в габсбургской монархии многочисленные объединения, по словам историка Михаэля Гелера, служили основой для будущего партийного строительства в стране[100], с другой – формировали и подогревали узкогрупповые интересы, национализм, круговую поруку, а иной раз – экстремизм и опасную «la folla criminale», о которой писал Сигеле.
Историк Андреас Бёше еще более категоричен: критически описывая нравы студенческих братств 60–70-х годов XIX века, он делает вывод о зарождении воинственных расистских взглядов, которые приведут впоследствии к национал-социализму и холокосту. Историк пишет о принятом в обществах разнузданном духе сексизма и шовинизма, в частности о лозунге одного из братств – «Больше настоящих мужчин, больше поступков!», а также о приверженности студентов к выпивке (за ними даже закрепилось название «пивные мальчики») и коллективном посещении борделей, возведенном в культ мужской удали[101].
* * *Австрийские профессора тоже не стояли в стороне от конфликта, поскольку многие из них пришли как раз из немецких националистических или либеральных кругов. Они сами принадлежали к немецким клубам и братствам, собиравшимся на свои заседания и часто лишь подливавшим масло в огонь.
Вскоре к ним присоединилась и более умеренная католическая немецкая профессура, сказавшая свое веское слово против двуязычного университета Инсбрука. За профессурой потянулись и студенты из католических сообществ («AKStV Tirolia», «AV Austria», «Unitas und Finkenschaft», «AV Helvetia Oenipontana», «KdStV Leopoldina», «Akademischer Leoverein», «KdStV Rhenania»). Это даже сблизило на какое-то время студентов-католиков и национал-либералов, отрицавших католицизм как власть Ватикана и поддерживавших лозунг Шёнерера «Долой Рим!».
