Иштван Немере - На грани тьмы
— Спеси-то сколько, — проворчал Трааль.
— Ничего, поубавим, — с угрозой пообещал Эберт.
— Моему отряду принесите восемьдесят две порции. И побольше! — велел Бренн появившемуся полицейскому офицеру.
Трааль ощутил усталость. Он встал в пять утра, с шести на службе. Ноги его налились свинцом. Он поднялся и, чтобы размяться, стал прохаживаться взад и вперед по маленькому помещению. Необходимость все время оставаться на одном месте угнетала его. Лето в разгаре, снаружи настоящее пекло, тени почти совсем исчезли. Солнце словно неумолимый огненный шар. В своих укрытиях сидят, не шевелясь, «гепарды».
Эберт набрал номер президента, через несколько секунд его соединили, и он кратко доложил, что пока ничего существенного не произошло.
— Что значит ничего существенного? — рассердился президент. — Почему вы ничего не предпринимаете?
— Вы сами знаете, господин президент, о штурме и думать нельзя! В лабораториях есть такие препараты… не буду говорить по телефону, вам лучше меня известно, господин президент. Вдобавок они в руках террористов, и те, к сожалению, знают, чем завладели. Перестрелка может привести к ужасным последствиям.
— Так что же тогда делать? — нетерпеливо спросил президент. — Они там до вечера просидят? Или, может быть, несколько дней, недель?
— Будем вести с ними переговоры.
— Подобные переговоры всегда кончаются бегством террористов за границу. Надеюсь, вам ясно, полковник, что этого не должно произойти? Ни в коем случае не выпускайте их за рубеж, да еще с этими материалами!
— Разумеется, господин президент. Мы с коллегами обсудили все возможные меры, даже те, что на первый взгляд кажутся невероятными.
— Надеюсь, Эберт, вы понимаете, что поставлено на карту?!
— Понимаю, господин президент.
— Держите меня в курсе событий. Не принимайте серьезных решений без моего участия. — И президент, не прощаясь, положил трубку. Но Эберт не обиделся. Он понимал его положение — ставка действительно велика. Полковник и сам был неспокоен. Ведь если рухнет президент, с ним падет все его окружение. В том числе руководитель отдела национальной безопасности…
Бренн оживился.
— Газ! — воскликнул он.
— Когда он подействует? — быстро спросил Эберт.
— В течение тридцати секунд.
— Не пойдет! — решительно отрезал Эберт.
Трааль ничего не понял. Поймав его удивленный взгляд, Эберт объяснил:
— Майор имеет в виду газовую атаку против террористов. Газ подействует через двадцать пять — тридцать секунд.
— Хорошая мысль! — воодушевился капитан, но уполномоченный правительства охладил его:
— Ничего хорошего. У них будет двадцать пять секунд с момента, когда они заметят действие газа, до того, как потеряют сознание. Этого времени хватит, чтобы разбить один или несколько цилиндров. И бактерии окажутся на свободе.
— Да, нужно что-то другое, — согласился Трааль.
В двенадцать пятьдесят полицейская машина привезла из ближайшего ресторана обед для заложников и террористов. Женщина-полицейский в белом халате понесла к зданию серебристые бачки и плетеные корзины с посудой из пластмассы.
— Подмешать бы в еду какое-нибудь лекарство, чтобы их одурманить, — спохватился Трааль.
Бренн и полковник переглянулись. Затем с улыбкой сожаления посмотрели на него. В ответе майора ощущался богатый опыт:
— Во-первых, террористы всегда пробуют полученную еду на заложниках. Во-вторых, если мы подсыплем средство, действующее не сразу, у них хватит времени для какой-нибудь пакости. Не говоря о том, что такие средства сказываются на всех по-разному. Это зависит от возраста, веса и прочих обстоятельств.
Они помолчали. Где-то проехал поезд, донесся монотонный гудок дизель-электровоза.
Потрясшая общественное мнение «бомба», вторая по счету, взорвалась в тринадцать часов. Первая — утренняя новость о непонятном нападении террористов — не стала сенсацией. Большинство только плечами пожимали — сколько в нынешние времена подобных случаев! «И чего это они напали на сельскохозяйственный институт? — озадаченно говорили некоторые и сами себе отвечали: — Террористам нужны деньги». В последнее время экстремистские группировки расплодились, словно грибы после дождя.
В подвале редакции «Мустанга» грохотали печатные машины.
В тринадцать часов дежурный диктор «Радио Маддалена» прервал музыкальную передачу и сообщил: через несколько минут будет зачитано чрезвычайное сообщение. Две минуты спустя снова прервал передачу и заявил: событие, о котором радиослушатели вскоре услышат, по своему значению далеко превосходит все случившееся за последние месяцы. При этом смутно намекнул, что известие, которое передаст «Радио Маддалена», повлияет на ход приближающихся выборов. Затем снова заиграла музыка. Она звучала в радиоприемниках бесчисленных автомашин. В городе и в провинции. Ее слушали обедавшие в это время семьи. «Радио Маддалена» всегда передавало много музыки, и за это его любили. Перерывы для кратких сообщений и рекламы бывали сравнительно редко. Слушали «Маддалену» идущие по улицам подростки, чиновники, торопливо заглатывающие куски у стоек буфетов, дельцы в такси, залах аэропортов, на террасах своих вилл, в шикарных бассейнах. Слушали его в тесных квартирках окраин, бабушки и домашние хозяйки, покуривающие на лесах рабочие в защитных шлемах, больные в больницах.
В тринадцать часов четыре минуты музыку снова выключили. Тишина, продолжавшаяся несколько секунд, предвещала недоброе. И вот в нее ворвался взволнованный голос Пьетро Хаутаса. Он рассказал, как они с Масперо записали на магнитофон сенсационное интервью. Затем в эфире прозвучал записанный ими разговор. В тринадцать часов шестнадцать минут все слушатели уже знали, в чем дело.
Когда пленка кончилась, Хаутас заявил: через час, если события в институте не изменятся, радио повторит передачу. Но, добавил Пьетро Хаутас, текст интервью можно прочитать и в специальном выпуске «Мустанга», который вскоре появится на улицах. И вновь заиграла музыка.
Типографские машины «Мустанга» работали на полную мощность.
А в это время президент принимал делегацию руководителей «Союза рыболовов». С его улыбающихся губ слетали ничего не значащие слова, он пожимал руки направо и налево. Принял подарок — великолепную удочку-супермодерн для ловли форели. Фоторепортеры толкались, щелкали затворами, стараясь опередить друг друга. У входа в большой зал аудиенций переминались с ноги на ногу представители владельцев гостиниц. Начальник протокольного отдела поглядел на часы: тринадцать часов восемнадцать минут. В тринадцать тридцать должен прибыть министр иностранных дел одного островного государства. Начальник нервничал, мысли его лихорадочно мчались наперегонки с секундными стрелками часов.
Вошел секретарь в очках от Диора. Теперь даже он не мог скрыть волнения. Президент заметил это и быстро распрощался с рыболовами. Секретарь что-то шепнул ему на ухо. Начальник протокольного отдела, увидев болезненную гримасу на лице президента, окончательно понял, что и министру иностранных дел придется обождать, не только владельцам гостиниц.
В тринадцать тридцать из управления полиции прибыл на мотоцикле курьер. Он привез адресованную Траалю магнитофонную ленту. Присутствующие внимательно прослушали интервью «Радио Маддалена». Ленту передали из центральной радиоперехватной, где постоянно записывали на магнитофон передачи всех легальных (и неофициальных тоже) радиокомпаний. Через неделю, если передача не вызывала каких-либо конфликтов, ленту стирали. Одновременно из радиоперехвата Траалю сообщили, что аппаратура настроена на все находящиеся в частных руках коротковолновые передатчики. Весьма вероятно, окруженные террористы поддерживают связь со своими сообщниками вне института с помощью радио.
— Значит, все-таки сведения просочились, — проворчал Эберт.
Бренн молчал. Ему было абсолютно наплевать, кому и что известно об этом деле. Его интересовали только террористы и культура бактерий. Да жизнь заложников. И еще он хотел, чтобы атака, когда они получат приказ от полковника, оказалась удачной.
Эберту доложили по телефону, что на улицах продают специальный выпуск «Мустанга». Он задумался, прикусив губу. Всего на секунду. План у него был готов.
— Нужно как можно быстрее ударить по источнику информации! Сейчас каждое известие опасно. Трааль, это ваша задача, мы не можем посвящать в дело посторонних.
Капитан полиции ответил не задумываясь:
— Это не в моем районе.
— Не имеет значения! Как уполномоченный правительства я поручаю вам и беру на себя всю ответственность перед вашим начальством.
Трааль кивнул и, не прощаясь, вышел. Почти сразу же донесся рев удаляющейся полицейской сирены.
