Хеннинг Манкелль - Пятая женщина
— Отпечатки, — сказал он. — Отдай кружки Сведбергу. А он в свою очередь пусть передаст их Нюбергу. Быть может, это решит все.
Он снова поднялся наверх. Слышал, как она открыла дверь. Он постоял в полумраке. Потом неожиданно для себя самого прошел в ванную. Взял полотенце и понюхал. От него исходил слабый запах необычных духов.
Но этот запах вдруг напомнил ему еще что-то.
Он попытался выхватить этот образ из памяти. Вспомнить запах. Он понюхал еще раз. Но вспомнить не мог. Хотя чувствовал, что это воспоминание где-то совсем рядом.
Он знал этот запах откуда-то еще. Он сталкивался с ним раньше. Только не мог вспомнить где или когда. Но это было совсем недавно.
Он вздрогнул, услышав, как открылась дверь внизу. Сразу на лестнице показались Мартинсон и Анн-Бритт Хёглунд.
— Что ж, начнем поиски, — сказал Валландер. — Мы ищем не только доказательства ее причастности к убийствам. Но и того, что у нее есть еще одно жилье. Нам нужно выяснить, где оно.
— Почему ты думаешь, что оно у нее есть? — спросил Мартинсон.
Они все время говорили тихо, как будто женщина, которую они искали, была рядом и могла их услышать.
— Катарина Таксель, — сказал Валландер. — Ее ребенок. Кроме того, мы все время полагали, что Ёсту Рунфельдта три недели держали в заключении. Я сильно сомневаюсь, что это происходило здесь. Посреди Истада.
Мартинсон и Анн-Бритт Хёглунд остались наверху. Валландер спустился на первый этаж. Он задвинул занавески в гостиной и зажег свет. Потом встал посередине и, медленно поворачиваясь вокруг, начал осматривать комнату. Ему нравилась мебель. Хозяйка квартиры курила. Валландер осмотрел пепельницу на маленьком столике у кожаного дивана. Окурков в ней не было. Но были следы пепла. На стенах висели картины и фотографии. Он подошел поближе и рассмотрел несколько картин. Натюрморты, вазы с цветами. Так себе. В нижнем левом углу подпись. Анна Андер — 58. Видимо, родственница. Валландер подумал, что Андер — нечастая фамилия. Она встречалась ему в шведской уголовной истории, только он не помнил, в какой связи. Он посмотрел на одну из фотографий в рамке. Поместье в Сконе. Снимок сделан наискосок сверху. Наверное, фотограф стоял на крыше или на высокой лестнице. Валландер обошел комнату. Попытался почувствовать присутствие хозяйки. «Почему это так сложно? — подумал он. — Все производит впечатление покинутости. Опрятной и педантичной покинутости. Она здесь бывает нечасто. Она проводит свое время где-то еще».
Он подошел к маленькому письменному столу у стены. В щелку между стеной и шторой он разглядел небольшой садик. Окно было закрыто неплотно. В комнату проникал холодный воздух. Валландер выдвинул стул и сел. Потянул на себя самый большой ящик. Он был не заперт. Мимо по улице проехал автомобиль. Валландер увидел, как в каком-то окне отразился свет фар и исчез. Потом был опять только ветер. В ящике лежала груда перевязанных в пачки писем. Валландер нашел свои очки и взял самое верхнее письмо. Отправитель: А. Андер. Письмо отправлено из Испании. Валландер вытащил его из конверта и быстро проглядел написанное. Анна Андер была ее мать. Это становилось ясно из первых же строчек. Она описывала свое путешествие. На последней странице она сообщала, что направляется в Алжир. Письмо было датировано апрелем девяносто третьего года. Он положил письмо обратно. Наверху скрипел пол. Валландер пошарил рукой на дне ящика. Ничего. Она начал осматривать остальные. «Даже бумаги могут казаться покинутыми», — думал он. Он не нашел ничего, что привлекло бы его внимание. Неестественно пусто. Валландер был уже точно уверен, что живет она в другом месте. Он продолжал просматривать содержимое ящиков.
Наверху скрипел пол.
Было полвторого.
* * *Ночь. Она сидела за рулем еле живая от усталости. Катарина была взволнована. Ей пришлось выслушивать ее несколько часов. Она часто пыталась понять, почему эти женщины такие слабые. Они позволяли себя мучить, избивать, убивать. Если же они оставались в живых, то потом сидели и плакались ночи напролет. Она их не понимала. Сейчас, сидя за рулем машины, она думала, что на самом деле презирает их. За их безответность.
Был час ночи. Обычно она в это время спала. Завтра ей рано на работу. К тому же, в ее планы входило ночевать в Вольшё. Сейчас, однако, она рискнула оставить Катарину с ребенком одних. Она убедила ее побыть какое-то время у нее. Еще несколько дней, может, неделю. Завтра вечером они опять позвонят ее матери. Позвонит Катарина. Сама она будет сидеть рядом. Она не думала, что Катарина скажет что-то лишнее. Но она все равно будет рядом.
В десять минут второго она приехала в Истад.
Она инстинктивно почувствовала опасность, когда сворачивала на Лирегатан. Эта машина. Потушенные фары. Но она не могла повернуть. Нужно было ехать дальше. Проезжая мимо машины, она бросила на нее быстрый взгляд. Внутри сидели двое мужчин. Она чувствовала, что в квартире горит свет. Она так разозлилась, что изо всех сил нажала на газ. Машина рванула вперед. Свернув за угол, она так же резко затормозила. Выходит, они ее нашли. Те, кто следили за домом Катарины Таксель. Теперь они добрались до ее квартиры. У нее закружилась голова. Но это был не страх. В квартире нет ничего такого, что может привести их в Вольшё. Ничего, что рассказало бы им о ней. Ничего, кроме ее имени.
Она сидела, не двигаясь. Ветер ударял машину. Она выключила двигатель и потушила фары. Надо возвращаться в Вольшё. Теперь она понимала, зачем приехала. Проверить, добрались ли до ее квартиры преследовавшие ее люди. Она все равно далеко впереди их. Им никогда ее не догнать. Она будет складывать свои бумажки до тех пор, пока в ее списке не исчезнет последнее имя.
Она снова завела двигатель. Решила, что еще раз проедет мимо своего дома.
Машина стояла там же. Она затормозила в двадцати метрах от нее, не выключая двигателя. Несмотря на большое расстояние и неудобный угол наблюдения, она видела, что шторы в ее квартире задвинуты. Те, что находились внутри, включили свет. Они искали. Но им ничего не найти.
Она уехала. Постаравшись остаться незамеченной, тронулась с места спокойно, а не рывком, как обычно.
Когда она вернулась в Вольшё, Катарина и ребенок спали. Ничего не случится. Все будет идти по плану.
* * *Валландер опять занялся письмами, когда услышал быстрые шаги на лестнице. Он встал. Это был Мартинсон. Сразу за ним спустилась Анн-Бритт Хёглунд.
— Посмотри-ка сюда, — сказал Мартинсон. Он был бледен, голос дрожал.
Он положил на стол раскрытую потрепанную тетрадь в черной обложке. Валландер наклонился и надел очки. Ряд имен. На полях напротив каждого — номер. Он наморщил лоб.
— Пролистай немного вперед, — сказал Мартинсон.
Валландер послушался. Ряд имен повторился. Поскольку на страницах были стрелочки, что-то зачеркнуто или исправлено, ему показалось, что это какой-то черновик.
— Переверни еще пару страниц, — сказал Мартинсон.
По его голосу Валландер слышал, что он сильно взволнован.
Ряд имен опять повторился. На этот раз исправлений и зачеркиваний было больше.
И тогда он увидел.
Он нашел первое знакомое имя. Ёста Рунфельдт. Потом другие два: Хольгер Эриксон и Эужен Блумберг. С самого края их столбика были написаны даты.
Даты их гибели.
Валландер посмотрел на Мартинсона и Анн-Бритт Хёглунд. Оба были очень бледны.
Никаких сомнений не оставалось. Они не ошиблись.
— Здесь больше сорока имен, — сказал Валландер. — Она их всех собиралась убить?
— Во всяком случае, мы знаем, кто следующий, — сказала Анн-Бритт Хёглунд.
Она указала пальцем.
Туре Грунден. Перед его именем был красный восклицательный знак. Но на полях не стояло даты.
— В самом конце есть отдельный листок, — сказала Анн-Бритт Хёглунд.
Валландер осторожно достал его. Это были записи, сделанные очень аккуратно. Валландеру пришло в голову, что почерк похож на почерк его бывшей жены Моны. Закругленные буквы, ровные и правильные строчки. Никаких зачеркиваний или исправлений. Но разобрать написанное было очень сложно. Что значили эти записи? Тут были цифры, название станции Хеслехольм, число и что-то, похожее на время из расписания поездов. 7.50. Завтрашнее число. Суббота 22 октября.
— Что это значит? — спросил Валландер. — Что Туре Грунден собирается сойти с поезда в Хеслехольме в 7.50?
— А может, он, наоборот, сядет на поезд, — заметила Анн-Бритт Хёглунд.
Валландер понял. Он не раздумывал.
— Звони Бирку в Лунд. У него есть телефон человека в Мальмё по имени Карл-Хенрик Бергстранд. Пусть он его разбудит и узнает, работает ли Ивонн Андер на поезде, который останавливается или отходит из Хеслехольма в 7.50 завтра утром.
Мартинсон достал свой телефон. Валландер, не отрываясь, глядел на раскрытую тетрадь.
