Александра Маринина - Стилист
Ее не пришлось долго уговаривать, она тоже любила детей и готова была рожать их столько, сколько в состоянии прокормить.
Все было хорошо. Но сын Янины и Черкасова подрастал и с каждым днем делался все больше и больше похожим на своего отца. Рядом с Якимовым целыми днями ходил маленький Миша Черкасов. Жизнь снова сделалась невыносимой. Мальчик проявлял недюжинные способности к математике, блестяще играл в шахматы, одним словом, был живым воплощением этого негодяя, этой падали, для которой на земле не должно быть места. Сын гомосексуалиста! А вдруг это передается по наследству? Якимов не перенесет такого позора, если мальчик, носящий его фамилию и считающийся его родным сыном, будет пойман со спущенными штанами рядом с голой задницей какого-нибудь другого парня. Никогда. Ни за что. Это он виноват, Черкасов, это он превратил жизнь Жени Якимова в ад, ежедневный, постоянный, непрекращающийся. Он опозорил Яну, заставил ее страдать. Он отравил жизнь самому Якимову. Нет ему места на земле. Нет и быть не может.
Сначала Евгений хотел просто убить его. Слежка была делом привычным, в свое время он хорошо натренировался, когда по пятам ходил за обожаемой Яной. Выяснив в Мосгорсправке адрес Черкасова, Якимов стал не торопясь вникать в образ жизни врага, его привычки, круг общения, режим работы, придумывая способ, как, где и когда его безопаснее всего убить. Но постепенно план модифицировался. Рядом с Черкасовым появился очаровательный Олег Бутенко – копия молодой Яны. Значит, этот урод остался верен своим вкусам. Что ж, тем хуже для него.
Улучив момент, когда Черкасов был на работе, Евгений позвонил в его квартиру. Договориться с Олегом было несложно, он оказался существом крайне легкомысленным и легко пошел на контакт, потому что запас наркотиков у него иссякал. Тогда и сложился окончательно чудовищный план уничтожения Михаила Черкасова. Оставалось только выяснить, какими наркотиками пользуется Бутенко, и достать их в достаточном количестве, чтобы обеспечить сходство будущих смертей.
Проблемы решались поэтапно. Сначала помощник, человек, готовый за деньги делать все, что угодно. Потом дом – дача Шараповых. На оплату услуг помощника и на наркотики требовались деньги, и изощренный ум, терзаемый ревностью и ненавистью, породил идею о том, где их взять. Точнее – как заработать. Похищаемых мальчиков можно сдавать в аренду таким же чудовищам, как и сам Черкасов. Когда будут найдены трупы, экспертиза установит, что мальчики жили половой жизнью с мужчинами, это должно навести на Черкасова. И за это можно брать деньги.
Оставалось решить вопрос с уликами. Это был уже третий визит Якимова к Олегу Бутенко. Чрезмерно концентрированный препарат быстро сделал свое дело. У Якимова от волнения резко подскочило давление, пошла носом кровь. Достав платок и крепко прижав к носу, он отогнул край ковра, чтобы не запачкать его кровью. Успел вовремя – несколько капель упали на пол как раз там, где только что был светлый палас. Приведя себя в порядок, Евгений своим же платком тщательно протер пол и вернул палас в прежнее положение. Засунул подальше блокнот, который был у первого из похищенных им мальчиков, Валерия Лискина. Поискал среди вещей Черкасова что-нибудь, что можно будет подбросить рядом с трупом, нашел галстучную булавку, оторвал от нее подвеску-подковку и сунул в карман. Убедился, что Олег мертв. Все, можно уходить.
Теперь оставалось искать подходящих мальчиков, знакомиться с ними, сажать в машину и увозить за город. Потом, когда они умрут от наркотиков, вывозить трупы. И ждать, когда милиция доберется до этого ничтожества. Разумеется, ей надо помочь. Якимов знал, как это сделать.
Одного из мальчиков, Диму Виноградова, он высмотрел на улице как раз в тот момент, когда у него заглохла машина. Не заводилась – хоть тресни. А мальчуган был чудо как хорош – просто одно лицо с Олегом Бутенко, только помладше, лет четырнадцати. И на Яночку похож, на молодую. Впрочем, все они были на нее похожи. Якимов с сожалением уже собрался было отказаться от затеи на сегодня, но внезапно рядом затормозила голубая «Волга», хозяин которой выскочил из машины и быстро куда-то побежал, оставив ключи в замке зажигания. Это был шанс. Якимов мгновенно пересел в «Волгу» и помчался в сторону универсама, куда несколько минут назад ушел мальчик с темными глазами. Методика быстрого знакомства была отработанной. Через полчаса он уже вез Диму в сторону «Мечты»: Яна была в отъезде, ее машина стояла в гараже, и еще через час Якимов ехал с мальчиком на машине за город. А «Волгу» бросил на дороге.
Когда он наконец прочитал в газетах об аресте Черкасова, у него камень с души свалился. Он сделал ЭТО. Теперь он может спать спокойно.
* * *Вернувшись на работу после поездки к Соловьеву, Настя удивилась, не застав на месте ни Селуянова, ни Доценко. Они ведь обещали к концу дня подъехать, им нужно было обсудить кучу вопросов.
– Ты бы больше шлялась, – проворчал полковник Гордеев. – Они поехали Шикеринца задерживать.
– Как? Уже? – изумилась Настя. – Что-нибудь случилось?
– Коротков отзвонился, там улик на Шикеринца – видимо-невидимо. А уж когда его фотографию предъявили – вообще все закрутилось. В деле об убийстве Светланы Соловьевой есть описание примет некоего мужчины, которого видели возле нее несколько раз, но которого никто не знал. Между прочим, в эпизоде с женой Соловьева Шикеринец действовал вместе с кузеном, с Мешковым то есть. Здесь-то, в Москве, Мешкова нельзя было задействовать, его Соловьев в лицо знал. А там они расслабились. Короче, ребята поехали за обоими. Будешь ждать?
– Не знаю. Подожду, наверное.
– Не советую. Езжай-ка домой, Стасенька. Ты выглядишь плохо, отдохни немного. Никуда они не убегут, завтра все узнаешь.
– Тоже верно, – вздохнула она.
Назавтра началась обычная рутинная жизнь. Оперативное совещание, справки, отчеты, рапорты, сводки, новые трупы и новые подозреваемые. Все как обычно.
Около пяти часов вечера Настя зашла в кабинет, который занимали Коротков и Селуянов. Юра ночью прилетел из командировки и сидел небритый и серый, но бодрый и веселый.
– Слушай, даже не верится, что мы наконец разделались с этими трупами, – заявил он, целуя Настю в щеку. – Такой клубок дерьма навертелся – казалось, в жизни не расхлебаем. А ничего, глядишь – и справились. Глаза боятся – руки делают.
Настя хотела уже что-то ответить, но на столе у Селуянова зазвонил телефон. Он снял трубку, бросил несколько коротких слов, быстро закончил разговор и посмотрел на часы.
– Звонил Лесников из Шереметьева. Янина Якимова прошла паспортный контроль. Сейчас чайку попьем и поедем, помолясь. Как раз она успеет до дома добраться.
Настя глубоко вздохнула и задержала дыхание, борясь со внезапно подступившими слезами.
– Неужели и правда – все?
– Все. Аська, мы сделали это. Мы вытащили это дохлое «еврейское» дело. Эй, ты что, плачешь? Тебе кого жалко-то?
– Нет, просто напряжение отпустило. Дура я, да? Давайте я вам чай сделаю. И все. Закончим с этим.
* * *Прошло еще несколько дней, и вечером ей домой позвонил Соловьев. Настя все-таки оставила ему свой новый номер телефона.
– Это правда, что Женя Якимов – преступник? – спросил он без долгих предисловий.
– Чем вызван твой вопрос? – осторожно откликнулась Настя.
– Я все понял. Ты все время лгала мне. Я не был тебе интересен, ты не хотела разбираться в себе, когда приехала поздравить меня с днем рождения.
– Володя, ну что ты…
– Не надо, Настенька. Я все понял. Ты прикрывалась мной, потому что на самом деле тебе нужен был мой сосед, а вовсе не я. Ты только делала вид, что интересуешься мной. А я, дурак, поверил, слюни распустил. Ждал тебя. Телефон обрывал, пытаясь до тебя дозвониться. Это жестоко, Настя. Зачем ты это сделала?
– Володя, то, что сделал Якимов, еще более жестоко. Подумай об этом. И прости меня, если можешь.
– Ты лгала мне, – упрямо повторил Соловьев.
– Да, – призналась она. – Но ведь и ты мне лгал. Тогда, много лет назад. Я же не устраивала тебе сцены из-за этого.
– Это что, месть? – зло усмехнулся он.
– Нет, это не месть. Просто у меня такая работа. Что поделать, я вынуждена иногда делать людям больно. Надеюсь, что ты меня поймешь. Прости, Володя.
– Нет.
– Ну, как знаешь.
Она тихонько положила трубку на рычаг и взяла сигарету. Опять она во всем виновата. Мало того, что Соловьев страдает, так она еще разрушила его такую размеренную, налаженную и обеспеченную жизнь. С «Шерханом» в ближайшее время будет покончено, и это значит, что не будет больше ни переводов, ни гонораров. То есть будут, конечно, в каком-нибудь другом издательстве, но это уже будет не то. Соловьев не сможет больше получать радость, преобразуя рукой стилиста чьи-то творения. И деньги будет получать не такие большие, ведь «Шерхан» – самое богатое из московских издательств. Правда, она постаралась вернуть ему сына…
