Алексей Макеев - Особо важное дело
Из машины Гуров позвонил по мобильнику в свой кабинет, надеясь переговорить с Крячко, но того не было – должно быть, отправился на улицу Расплетина исследовать жилищные условия Бурдашова. Это произвело на Гурова благоприятное впечатление – Стас не терял времени, а время сейчас имело особое значение.
Ему тоже надо было поторапливаться. Время шло к обеду, а Гуров давно уже убедился, что деловых людей нужно разыскивать до обеда. Позже этого часа они имели обыкновение бесследно растворяться – со служебной собакой не сыщешь. Вряд ли Переверзев в этом как-то отличался от прочих.
Гуров попытался вспомнить, не попадался ли ему действительно, как выразился Дима, «на узенькой дорожке» человек с такой фамилией. Но на память ничего не приходило. Решив, что запомнить всех нарушивших когда-либо закон запомнить невозможно, будь ты хоть семи пядей во лбу, Гуров перестал мучиться и поехал искать офис Переверзева.
– Жизнь покажет, – пробормотал он себе под нос. – Вот взглянем на него, и все сразу ясно станет, какой это Переверзев!
Глава 4
Восьмиэтажное светлое здание офисного центра на Садовнической произвело на Гурова внушительное впечатление. Видимо, дела у этого Переверзева шли совсем неплохо, раз он умудрился обосноваться в непосредственной близости от Москвы-реки и от Кремля. При воспоминании о Кремле у Гурова заныло под ложечкой и снова испортилось настроение. Он усилием воли заставил себя не думать обо всех сопутствующих обстоятельствах расследования. Вести его надо было как самое заурядное, самое рутинное дело о какой-нибудь краже примуса, не думая ни о начальстве, ни о кремлевской стене, ни о каких других высоких материях. И уж ни в коем случае нельзя было размышлять о возможных последствиях – только в этом случае стоило рассчитывать на успех.
Гуров припарковал машину на стоянке, вошел в здание и, выяснив в справочной службе, где находится офис Переверзева, поднялся в лифте на четвертый этаж. К его радости, глава фирмы оказался на месте.
Сам офис оказался не так уж велик – три кабинета, где размещались бухгалтерия, замы и сам Переверзев, а также небольшая приемная. Зато секретарша у Переверзева была первый класс – длинноногая, полногрудая, с восхитительными золотистыми волосами и завораживающим голосом. Посетители-мужчины, должно быть, таяли от одного звука этого голоса. Гуров таять не стал, а сразу подумал о жене Переверзева и о том, какое впечатление на нее должна производить такая фея на рабочем месте супруга.
Секретарша оказалась не только красивой, но и довольно любезной особой. К тому же такой импозантный мужчина, как Гуров, тоже явно произвел на нее впечатление. Она предупредительно сообщила, что Владимир Сергеевич занят, но, возможно, сумеет принять Гурова, если тот не отнимет у него слишком много времени.
– Владимир Сергеевич должен сейчас уехать, – почти интимным тоном сказала она, одаривая Гурова влажным глубоким взглядом синих глаз. – Но я ему доложу о вас. Скажите, пожалуйста, вашу фамилию…
Гуров не стал играть в таинственность, а сразу выложил всю свою подноготную. Его профессия смутила секретаршу, но одновременно и подстегнула ее. Девушка мигом вспорхнула с места и скрылась за дверью кабинета. В последнюю секунду Гуров опять поймал на себе ее тревожный синий взгляд и ободряюще улыбнулся.
Ждать ему пришлось совсем недолго. Почти сразу же секретарша вернулась в приемную, а вместе с ней появился крепкий, коротко стриженный мужчина с квадратным подбородком и насмешливым изгибом узкого рта. Гуров мгновенно узнал его – это был Васильков, опер из МУРа, года два назад ушедший оттуда, чтобы попробовать счастья на ниве частного сыска. О его успехах Гуров ничего не слышал, да он и не был никогда с Васильковым особенно близок, но появление этого человека в кабинете Переверзева насторожило Гурова. Это было еще одно совпадение, слишком симптоматичное, чтобы быть случайным.
Они сдержанно поздоровались, подозрительно разглядывая друг друга, но поговорить с Васильковым Гуров не успел, потому что секретарша предложила ему зайти в кабинет. Сейчас это было важнее, и Гуров, кивнув бывшему коллеге, решительно шагнул в раскрытую дверь.
Кабинет Переверзева был оборудован по-современному – функциональная мебель, подвижное кресло, компьютерная техника, все сверкало и поражало глаз энергичностью форм. За столом сидел не старый еще, но уже раздавшийся в талии мужчина с неподвижными мрачными глазами, которыми он буквально сверлил подходившего к нему Гурова.
При взгляде на его чисто выбритое, обрюзгшее, со шрамом поперек нижней губы лицо Гуров подумал, что все-таки они где-то прежде встречались – только тогда это лицо было значительно моложе и, пожалуй, нахальнее. Теперь-то на нем лежала печать опыта, разочарования и даже, пожалуй, смирения. О последнем, конечно, можно было говорить исключительно условно – это было смирение перед судьбой, а не перед людьми.
– Здравствуйте, – сказал Гуров, мысленно перебирая в уме возможные обстоятельства стершейся в памяти встречи. – Надеюсь, секретарша меня представила? Тогда не будем размазывать кашу по тарелке и перейдем сразу к делу, – он угадал, что такой грубоватый деловой тон лучше всего подходит в общении с этим сумрачным человеком.
– Я знаю, кто вы, – сурово сказал Переверзев. – Машка могла бы вас и не представлять. Лет пятнадцать назад я проходил по делу о нападении на бензозаправку. Меня освободили за недостаточностью улик. Вы этим делом не занимались, но мы встречались.
– Ну что ж, мир тесен, – заметил Гуров. – Я вижу, улик так и не нашлось? Разрешите, я присяду?
– Без вопросов, – сказал Переверзев. – Садитесь, куда вам удобнее. Может быть, кофе? Машка мигом сварганит. Или чего-нибудь покрепче?
У Гурова во рту еще держался вкус пережженного кофе, который он выпил в ресторане, а желудок уже начинал напоминать о приближении обеденного часа, поэтому он сказал:
– Спасибо, воздержусь.
– Наше дело предложить, – пожал плечами Переверзев. – А насчет улик, Лев Иванович, вы поздновато пришли. У меня теперь другая жизнь. Думайте, что хотите, а я возвращаться к прошлому не собираюсь. У меня много недостатков, но дураком я никогда не был.
– Наверное, – согласился Гуров. – На дураков сейчас спрос упал. А вы, я вижу, в порядке. Вот и женились недавно, говорят? Жена-красавица… – он испытующе посмотрел Переверзеву в глаза.
Хозяин кабинета заметно побледнел и стиснул пальцами край письменного стола. Гуров понял, что задел самое больное место, и приготовился к вспышке ярости. Но Переверзев сдержался и лишь глухо спросил:
– Пришли за жизнь поговорить, Лев Иванович? Про жен, про детишек? Сами же предлагали сразу к делу. Так не темните, выкладывайте, что там у вас за пазухой?
– Да ничего особенного, – пожал плечами Гуров. – По большей части, праздное любопытство. А про жену я потому спросил, что хотел бы с ней встретиться.
Брови Переверзева поползли вверх, и он недоверчиво спросил:
– С Анной? Она-то вам зачем? Что нужно оперу-важняку от добропорядочной замужней дамы? – Он криво усмехнулся. – Единственный ее недостаток, что она со всеми спала, но ведь это пока не считается преступлением?
Гуров кашлянул и осторожно сказал:
– Я, простите, человек старомодный, от жизни отстал. Не понимаю, вы в шутку это или на полном серьезе? Все-таки это ваша жена…
– Газеты не читаете, Лев Иванович! – неожиданно развеселившись, ответил Переверзев. – А там все написано, зачем «новые русские» на красавицах женятся.
– И зачем же? – с интересом спросил Гуров.
– А для престижа, – хладнокровно объяснил хозяин. – Чтобы в свет было с кем выйти. Анна баба видная, одевается со вкусом, манер нахваталась… Опять же знакомые – художники, артисты, банкиры, чиновнички… Связей у нее – пол-Москвы! Я же говорю, она со всеми спала.
– Гм… Ну, ладно! – пробормотал Гуров. – Как раз это меня не слишком интересует. Мне всего-то надо задать вашей супруге пару вопросиков. Ничего особенного – просто есть подозрения, что она могла быть свидетелем преступления. А может, и не она это. Но нужно побеседовать.
Переверзев хитро прищурился.
– А что же ко мне-то пришли, Лев Иванович? – спросил он. – Насчет меня ведь нет подозрений? Или, может, недоговариваете чего?
– Жену вашу найти не могу! – притворно вздохнул Гуров. – Нюх, что ли, теряю? На работе ее нет, адреса никто не дает… Вот и пришлось через ближайших, как говорится, родственников…
Переверзев опять сделался мрачен и сверкнул на Гурова злым взглядом.
– А я вам ничем не помогу! – с вызовом сказал он. – У нас правило – в личную жизнь друг друга не вмешиваться. Где она – я не знаю.
– Что значит – не знаю? – удивился Гуров. – Дома не живет, что ли?
– Можно сказать и так, – глухо сказал Переверзев, опуская на секунду глаза. – Зайдите в «Палому». Это ее блажь – агентство модельное открыть. Перевод денег, я считаю. Но уговорила…
