Реджинальд Хилл - Детская игра
— Превосходно подмечено! Еще до того, как он позвонил, я предположил, что мистер Эндрю Гудинаф окажется в центре событий.
— По-моему, вас это не беспокоит, — изумилась Лэкси.
— Вы говорите — не беспокоит? Напротив, я в восторге, Лэкси. Заниматься завещанием до 2015 года — это очень скучно. Конечно, это будет доходное дело, но от этого оно не станет интереснее. Если же нам придется оказывать сопротивление попыткам оспорить завещание, это будет и прибыльное, и живое занятие. А кроме того, немедленный доход всегда предпочтителен. Поэтому да здравствуют судебные иски!
Ему доставляло удовольствие показать наивному юному созданию, каким острым умом и деловой хваткой он обладает. Чувствовалось, однако, что на «наивное юное создание» это не произвело должного впечатления — она то и дело поглядывала на часы.
— Я вас задерживаю, Лэкси? — спросил Теккерей раздраженно.
— О нет. То есть… Извините, мистер Иден, у меня назначена встреча во время ленча, а скоро будет полпервого. — Она казалась такой встревоженной, что адвокат смягчился.
— В таком случае вы должны поторопиться, — посоветовал он.
Лэкси выпорхнула из комнаты как птичка. Встреча? Может быть, с парикмахером? Хотя ее коротко стриженные прямые волосы не были шедевром парикмахерского искусства. Тогда со стоматологом? Или с молодым человеком? Последнее представлялось самым невероятным. Бедная маленькая Лэкси! Перед его мысленным взором уже рисовалась картина, как она старится на службе у «Господ Теккерей». Нет, он должен сделать для нее все, что в его силах. Вызволить из Олд-Милл-Инна и избавить от жуткого отца — вот что могло бы стать первым шагом. Но как это осуществить?
Теккерей сидел неподвижно, размышляя над этой задачей. Он обладал ясным умом, и ему доставляло огромное удовольствие управлять судьбами других. Слышно было, как постепенно пустеет здание. В дверь просунул голову его племянник и младший партнер Данстен Теккерей.
— Вы идете к «Джентльменам», дядя Иден?
Вопрос не был таким уж странным. «Джентльмены» было расхожим сокращением названия «Клуб Бороу для профессиональных джентльменов». Теккерей являлся членом учредительного комитета этого престижного викторианского заведения и его президентом, правда, еще не вступившим в должность. Как либеральный модернист он презирал это заведение. Как старший партнер в фирме «Господа Теккерей и прочие» он должен был держать язык за зубами. Однако сегодня он не был готов к той тяжелой пище, которую в «Джентльменах» обычно подавали как в интеллектуальном, так и в кулинарном плане.
— Попозже. Может, загляну попозже, — ответил адвокат.
Он услышал шаги племянника на лестнице. Затем все смолкло. Адвокат погрузился в свои мысли, и случайный наблюдатель мог подумать, что он спит. Когда Теккерей открыл глаза, ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что случайный наблюдатель уже находится в комнате.
В кресле, откуда упорхнула Лэкси, сидел мужчина. В нем было что-то знакомое и отталкивающее.
Внезапно его осенило. Ну конечно, это же тот самый загорелый незнакомец, который наделал столько шума на похоронах Гвендолин Хьюби!
— Кто вы? Как сюда попали? Какого дьявола вам здесь нужно?
Мужчина пристально смотрел на него, будто пытаясь прочесть что-то на его лице.
— Вы Иден Теккерей? — обратился к нему незнакомец. Говорил он с видимым трудом, словно человек, заново вспоминающий старые слова и обороты.
— Да, это я. А вы кто? — повторил Теккерей.
— Кто я? Последние сорок лет я был Алессандро Понтелли из Флоренции, и в паспорте моем записано то же самое. Но на самом деле я — Александр Ломас Хьюби, и пришел я предъявить права на наследство!
Глава 5
— Что с Уилдом? — спросил Дэлзиел.
— Не знаю. А почему вы спрашиваете?
— В последние дни он кажется каким-то отрешенным, будто что-то задумал. Может быть, он собирается делать пластическую операцию и до сих пор не решил, что выбрать — паяльную лампу или буровую машину?
— Не могу похвастаться, что заметил что-то особенное, — сказал Паско.
— Нечувствительность — твой недостаток. — Дэлзиел рыгнул, потом закричал: — Эй, Уилди! Принеси-ка нам еще пирогов. И скажи Веселому Джеку, что в этом месяце моя очередь есть пирог с мясом.
Никто не обратил на это внимания. Дэлзиел и его подчиненные всегда обедали в «Черном быке», и частое общение привело к тому, что все чувствовали себя раскованно. Через минуту Уилд вернулся из бара с двумя пинтами пива.
— Ты не забыл о моем пироге?
Сержант поставил кружки на стол и полез в карман куртки.
— Слава Богу, что я не попросил тебя принести горячей пиццы! Ваше здоровье! Что с тобой, сержант? Ты не взял себе вторую кружку? — Дэлзиел только сейчас заметил, что Уилд не купил себе пива.
— Нет, допью эту, и мне надо идти.
— Уходишь? Но ведь обед еще не кончился, — раздраженно начал выговаривать ему Дэлзиел. Правда, точно такое же раздражение звучало в его голосе, когда кто-то из его команды начинал ворчать, что, мол, пришлось работать до полуночи, вставать в четыре утра.
— У меня дела, — как-то неопределенно ответил Уилд. — Та кража в магазине. И еще случай в театре «Кембл».
— По «Кемблу» прояснилась ситуация, Уилди? — заинтересовался Дэлзиел.
— Не слишком. Я проглядел старые досье. Существует группа «Национальный фронт». Она действует большей частью среди студентов университета. Но от обычного «Фронта» отличается тем, что работает осторожно, проникает в консервативные студенческие сообщества. Не то что ваши забияки из «Фронта», которые спят и видят, как весь мир восхищается их сапогами! — Уилд показался суперинтенданту необычно возбужденным.
— А почему ты усматриваешь здесь какую-то связь с театром?
— Они называют себя «Белый огонь».
— «Белый огонь»? В этом что-то есть, — пробормотал Дэлзиел.
— На фасаде «Кембла» было намалевано: «Белый огонь сожжет черных», — объяснил Уилд, поглядывая на часы. Он допил свое пиво, встал и со словами: — Мне пора. Привет! — вышел.
Паско глядел ему вслед с легкой тревогой. Он не лгал, отвечая Дэлзиелу, что не заметил ничего странного в поведении сержанта. Однако теперь, размышляя об этом непосредственно, Паско осознал, что с Уилдом действительно что-то происходит, от его былой невозмутимости остались только рожки да ножки. Питера взяла досада, что Дэлзиел оказался на сей раз более проницательным. Он не мог сказать, что Уилд его ближайший друг, но их связывали взаимное уважение и привязанность, близость, обнаружившая себя в том раздражении, которое вызывали у Паско шутки Дэлзиела насчет уродства Уилда.
Голос хозяина бара отвлек его от этой проблемы, если таковая вообще существовала.
— Извини, золотце, не похоже, чтобы тебе было восемнадцать. И если я продам тебе спиртное, это будет стоить мне не одной лицензии! Купи лучше фруктовый сок.
Конечно, говорилось это так громко явно в расчете на полицейских, подумал Паско. Хотя Веселый Джек Мэхони, владелец лицензии, мог и в отсутствие полиции отказаться обслуживать эту покупательницу — девочку в очках, выглядевшую не старше тринадцати лет.
Мэхони наклонился над стойкой и сказал потише:
— Если тебе нужна травка, золотце, иди в ту дверь — там что-то вроде столовой. Официантка даст тебе стакан вина и то, что тебе надо, без, всяких проблем. Видишь ли, те парни — из полиции, поэтому мне неловко.
Девушка не шелохнулась, лишь повернула голову и сквозь совиные очки глянула на Дэлзиела с Паско. Когда она заговорила, ее голос звучал нервно, но решительно:
— Вы, кажется, хвастались в Ассоциации торговцев спиртным, что полиция не тронет вас, пока сотрудники розыска могут пить у вас пиво все двадцать четыре часа в сутки, мистер Мэхони?
У трактирщика отвисла челюсть.
— Тише! Тише! — зашипел он, посматривая с тревогой на Дэлзиела, который с неприязнью наблюдал за ним. — Ты не должна говорить так, девочка. Я тебя знаю?
— Думаю, знаете моего отца, Джона Хьюби.
— Из Олд-Милл-Инна? Бог мой, да это же маленькая Лэкси! Что же ты сразу не сказала, девочка? Тебе, должно быть, сейчас около двадцати. Я знаю ее, ей почти двадцать. — Последняя фраза была произнесена ради Дэлзиела, допившего свое пиво, — тот поставил кружку на стол и погрозил ему пальцем.
В бар вошел молодой человек среднего роста, с элегантной прической, одетый в блейзер с черно-желтыми полосами, марлевую рубашку и кремовые брюки. Его правильные красивые черты осветились улыбкой, когда он заметил девушку и устремился к ней с распростертыми объятиями.
— Дорогая Лэкси, — воскликнул он, — я опоздал. Простите меня. Снимите с меня грех поцелуем.
Паско насмешило, как девушка увернулась от поцелуя, попав своими большими очками прямо в глаз молодому человеку. Тот принес два стакана белого вина, тарелку с сандвичами и уселся с маленькой девушкой в дальнем конце бара. Их можно было видеть, — но слышать разговор стало невозможно. Паско снова обратил внимание на Дэлзиела.
