Сью Графтон - Улика
— Как мне повезло! — сказала я.— Как твои дела?
— Ах, дорогая, мы живем в мире печали,— ответила она.— И потому я особенно рада тебя слышать. Ланс сказал, что виделся с тобой на заводе в прошлую пятницу. Что там происходит?
— Я и звоню затем, чтобы узнать это от тебя.
— Ах, Боже мой. Я бы с удовольствием тебе помогла. Ты случайно не смогла бы сегодня встретиться со мной где-нибудь за ланчем?
— Ради тебя… все что угодно,— сказала я.
Она предложила мне отель «У кромки моря», в двенадцать тридцать. Меня это устраивало. Прежде всего мне нужно было переодеться. Мой повседневный костюм состоит из сапог или теннисных туфель, облегающих джинсов, топа или водолазки, в зависимости от сезона. Иногда я надеваю ветровку или куртку из хлопчатобумажной ткани и со мной всегда большая кожаная сумка, которую я вешаю на плечо, в которой иногда (хотя и не часто) находится мой револьвер тридцать второго калибра. Я была почти уверена, что Эш не смогла бы появиться в приличном месте в подобном виде. Я вытащила из шкафа свое платье на все случаи жизни, чулки и туфли на небольшом каблучке. Как-нибудь в ближайшее время надо будет купить себе еще что-нибудь из одежды.
ГЛАВА 5
Отель «У кромки моря» располагается на участке земли в двадцать три акра, недалеко от океанского побережья, его окружают лужайки, плавно сползающие к воде. Подъездная дорога пересекается с волноломом, сооруженным из местного песчаника на высоте десяти футов от поверхности воды. Главное здание было построено в испанском стиле, с массивными белыми оштукатуренными стенами, дверями в виде арок. Все окна помещаются в глубоких нишах. Крышу очерчивают горизонтальные линии красной черепицы. Спереди выдается терраса ресторанчика, окруженная стеклянными стенами. Белые зонтики — тенты защищают посетителей от солнца и от сырого ветра. Отелю придает живописность обилие можжевельника, гибискуса, хвощей, папоротников. Клумбы круглый год полны цветущих однолетников, ярко-розовых, пурпурных и золотистых. День был прохладный, холодное белое небо подернуто тучками. Минуя нас, севернее прошел сильный шторм, и однообразная оливковая поверхность океана пенилась там, где края циклона подошли к нашему берегу слишком близко.
Служащий на стоянке был так любезен, что даже взглядом не показал, какое впечатление на него произвела моя разбитая машина. Я прошла через вестибюль, затем по широкому коридору, заполненному партиями многочисленных кушеток и диванчиков, перемежающихся с каучуконосами. Потолок был деревянный, стены покрыты кафельной плиткой до половины, все звуки тонули в толстой ковровой дорожке. Она была в цветах размером с тарелку.
Эш заказала столик в главном зале. Она уже сидела там, обернувшись ко входу, и смотрела, как я приближаюсь. Она была почти совсем такая же, как и в школьные годы: светло-рыжие волосы, голубые глаза, широкое лицо, испещренное веснушками, с извечным дружелюбным выражением, зубы очень белые и правильной формы, подкупающая улыбка. Оказывается, я забыла, как мало внимания она уделяет тому, что на ней надето. Она была в голубом шерстяном комбинезоне военного покроя и огромной белой куртке из грубой шерсти. Я с сожалением вспомнила о своих джинсах и водолазке.
Она все так же была фунтов на двадцать тяжелее, чем следовало бы, и вскочила из-за стола, чтобы обнять меня, с восторгом неуклюжего щенка. Все проявления ее чувств были простодушны и бесхитростны. Несмотря на то, что она была из состоятельной семьи, она никогда не была снобом. Если Олив держалась отчужденно, а Эбони нагоняла страх, Эш везде была своя в доску, таких девчонок любят все. В начальной школе у нас были общие собрания и мы частенько садились вместе и дружески болтали, пока не начинались занятия. Мы не были ни признанными вожаками, ни особенно выдающимися ученицами, ни одна из нас не претендовала на звание королевы школьных балов. Однако несмотря на то, что дружба, возникшая между нами, была самого искреннего свойства, просуществовала она недолго. Я познакомилась с ее семьей. Она познакомилась с моей теткой. Я побывала у них в гостях и после этого приложила все свои усилия к тому, чтобы предотвратить ответный визит. Хотя Вуды и были ко мне весьма благосклонны, было очевидно, что Эш существует на вершине социальной пирамиды, тогда как я занимаю в ней нижний этаж. В конце концов неравенство положения начало так угнетать меня, что я постепенно сократила наши контакты до минимума. Если Эш и была задета тем, что я отвергла ее дружбу, то ей превосходно удалось скрыть это. Тем не менее я все равно чувствовала себя виноватой и почувствовала громадное облегчение, когда в следующем году она стала садиться с другими девочками.
— Кинзи, ты великолепно выглядишь. Я так рада, что ты позвонила. Я заказала бутылку Шардоне. Надеюсь, ты ничего не имеешь против.
— Отлично,— сказала я улыбаясь.— Ты выглядишь так же.
— Ты хочешь сказать, ничуть не похудела,— произнесла она, рассмеявшись.— А ты все такая же худющая, только я была почти уверена, что ты будешь в джинсах. Кажется, я ни разу не видела тебя в платье.
— Я подумала, что нужно продемонстрировать класс,— сказала я.— Как твои дела? Когда тебя не оказалось в телефонной книге, я решила что ты, наверное, вышла замуж или же уехала из города.
— Меня действительно не было здесь десять лет, и я только что вернулась. Ну, а как ты? Поверить не могу, что ты стала частным детективом. Мне всегда казалось, что ты окончишь дни в тюрьме. Ты была таким сорванцом.
Я рассмеялась. В старших классах я была, что называется, трудным ребенком и водилась с ребятами, известными как «подзаборники», потому что они постоянно отирались возле низенькой ограды в дальнем конце школьной площадки.
— Ты помнишь Донана, того парня с золотым зубом, который сидел перед тобой на собраниях? Он теперь известная личность. Вставил себе зубы и поступил на медицинский.
Эш простонала, смеясь.
— Господи, вот еще один способ безнаказанно залезать женщинам под юбку. А тот смугленький, который сидел рядом с тобой? Он был такой забавный. Он мне нравился.
— Он все еще здесь живет. Лысый и толстый. У него винный магазин. Как, кстати, звали эту твою подружку, которая подворовывала? Франциска…
— Пальмер. Она живет в Санта-Фи, с одним мебельным дизайнером. Я виделась с ней что-то около года назад, когда проезжала те места. Ты знаешь, она такая же клептоманка. А ты замужем?
— Была,— я показала ей два пальца, обозначая количество мужей, промелькнувших в моей жизни.
— Дети? — спросила она.
— Нет, слава Богу. Мне только этого не хватало. А у тебя?
— Иногда мне хочется, чтобы они у меня были,— Эш вся сияла, разглядывая меня, и я каким-то образом почувствовала, что она с пониманием отнесется ко всему, что я ей скажу.
— Когда мы виделись последний раз? Должно быть, очень давно,— сказала я.
Она кивнула.
— На дне рождения Басса, когда ему исполнился двадцать один год, в загородном клубе. Ты еще была тогда с самым красивым мужиком из всех, что я видела в своей жизни.
— Дэниел,— сказала я.— Муж номер два.
— А номер один? Какой он был?
— Я лучше прежде выпью немного.
Появился официант с бутылкой вина и, прежде чем открыть ее, представил этикетку на суд Эш. Она решительным жестом отмела ритуал обнюхивания пробки и велела ему открыть вино и налить нам обоим. Я заметила, что официант слегка улыбнулся, словно сам себе, очарованный ее беззаботным видом и пренебрежением условностями. Он был высокий и стройный, лет двадцати шести, не больше. Он рассказал нам о фирменных блюдах так подробно, будто ожидал, что мы будем записывать.
— Сегодня у нас морской окунь с зеленым перцем и beuve blanc фаршированный со свежими помидорами, силантро, лимонами и пропитанным белым вином. Гарнирован пряностями и подается с пловом и кедровыми орешками. Мы также рекомендуем вам отведать филе лосося…
Время от времени Эш издавала негромкое мурлыканье, врывающееся в этот поток откровений о тонкостях местной кухни.
Я попросила ее сделать заказ. Она знала всех официантов по именам, и все кончилось тем, что она устроила длинную дискуссию с одним из них по поводу того, что же все-таки нам следует взять. Она остановилась на устрицах в бульоне под соусом и салате из свежей зелени, слегка приправленном. Она сказала, что о десерте мы подумаем попозже, если будем хорошими девочками и опустошим свои тарелки.
Пока мы ели, я рассказала ей о том, что меня связывает с «Вуд и Варен» и какие в связи с этим возникли неприятности.
— О, Кинзи! Как ужасно. Надеюсь, Ланс не виноват в том, что с тобой произошло.
— Поверь мне, я тоже на это надеюсь. Что он вообще за человек? Это похоже на него, запросто спалить семейный склад?
