Ян Гийу - Красный Петух
- Ну, - начал наконец Матиесен, не поднимая глаз от очков, которые продолжал крутить вокруг указательного пальца, - как мы себя чувствуем?
- Не знаю, что и ответить, - сказал Хестенес совершенно искренне.
- Я имею в виду вот что. Чувствуешь, что тебя надули?
- Да, и не могу отрицать это. Наверное, это моя оплошность, что он обнаружил нас. Ведь первым он заметил меня.
- Ты думаешь, что допустил какую-то ошибку?
- Да, поскольку он обнаружил меня.
Матиесен надел очки и посмотрел на Хестенеса. Улыбнулся, но без иронии.
- Ты хороший полицейский, Хестенес, я знаю это. Вот почему именно тебя и перевели к нам. Но ты не должен думать, что мы потерпели неудачу.
- И все же, если бы он не обнаружил нас, то...
- Что "то"? "Задача службы наблюдения состоит в том, чтобы предупреждать и противостоять любым преступлениям, которые могут нанести угрозу безопасности страны"... и так далее. Таковы первые строчки параграфа 2 нашей инструкции, а что это значит?
- Предупреждать и противостоять значит...
- Да, предположи, что однажды палестинские террористы оказались в городе. Значит, они настолько квалифицированно пробрались в нашу страну, что ни мы, ни израильтяне, ни кто-либо другой не имели об этом ни малейшего понятия. Рекогносцировка осуществляется одним скандинавом, который свободно передвигается по Осло, и чертовская удача, что ты обнаружил его. Ведь если бы они начали террористическую акцию в гостинице, например, так, как ты и изложил в кратком отчете о возможности проникновения туда через "Бюро путешествий" и по пожарной лестнице, что бы могло случиться?
- Вероятно, мы бы схватили их.
- А ты уверен в этом? Ну да, конечно, врываемся всей, черт возьми, полицией по борьбе с террористами в бронежилетах, с автоматами, слезоточивым газом и еще черт знает с чем. Но какой ценой?
- Ты думаешь, то, что случилось, лучше?
- Без сомнения. Исходи из того, что на этот раз нам пришлось бы иметь дело с куда более квалифицированными преступниками, чем те, с которыми мы здесь, в Норвегии, уже возились. Я имею в виду и тех дьяволов - израильтян в Лиллехаммере, убийц с Ближнего Востока с многолетним опытом, вооруженных ручными гранатами и АК-47. Представь их входящими в гостиницу одновременно двумя группами по семь-восемь человек. Когда бы мы их схватили?
- Думаю, мы явились бы, когда было бы уже поздно.
- Попробуй пофантазируй, что могло бы произойти.
- Да-а, но я же потерял объект.
Матиесен резко поднялся, его энергия усиливалась раздражением - Хестенес напомнил ему вдруг звезду-конькобежца Яллиса Андерсена. Он подошел к стопке документов, лежавших на торце стола заседании, вытащил оттуда портрет шведского террориста и, обойдя стол, положил его перед Хестенесом, затем прошел еще полкруга и встал напротив Хестенеса, наклонившись вперед и опираясь на оба кулака.
- Послушай, Хестенес, ты столкнулся с тенью дракона, это хороший урок для тебя, запомни на всю жизнь и благодари судьбу за то, что дьяволам не удалось сделать с тобой то, что ты сделал с ними. Наша задача - препятствовать терроризму, и эту свою задачу мы сегодня решили с блеском. Поэтому не будет никакой операции, а сейчас иди и напиши отчет. Пусть шведы получат свое, и перестань считать, что день не удался.
Матиесен оставался в той же позе и продолжал улыбаться, пока Хестенес не вышел из кабинета. "Хороший парень", - подумал Матиесен.
Через несколько минут Хестенес уже сидел перед фотографией на своем столе. Его комната была маленькой и унылой, с видом на задний двор полицейского здания, подъезд к гаражу и вход в него.
Человек на фотографии выглядел вполне прилично, как норвежец-весельчак. Хотя глаза по-разному отражали черты характера. Прикрывая рукой его левый глаз, Хестенес видел гармонично-симпатичное лицо, а прикрывая правый - холодное, как лед. Конечно же, профессионал, его просто невозможно незаметно преследовать. Даже в таком городе, как Осло, он умудряется запросто здороваться со своими преследователями.
"Дракон, - подумал Хестенес, - и я был так близко около дракона, что мог даже схватить его".
Потом он нашел нужный формуляр, отмахнулся от мыслей о драконе и начал мучительно составлять детальный отчет о том, как дважды во второй половине дня был обнаружен объектом наблюдения. Писать об этом было не очень приятно. Но, возможно, Матиесен прав: если бы он не раскрылся перед драконом в универмаге, что могло бы случиться?
Ведь правда, что палестинцы пользуются главным образом автоматами-карабинами Калашникова (АК-47). Руар Хестенес сам стрелял из него во время учебы в Западной Германии. В обойме двадцать зарядов, они прекрасно выходят оттуда, даже когда стрельба ведется очередями от бедра. Удивительно высокая точность при одиночных выстрелах, при использовании автомата в качестве винтовки. АК-47 - грозное и опасное оружие.
За ним, на спинке стула, висело его личное оружие в наплечной кобуре - "смит-и-вессон", калибр 38, модель 10.
Он кончил писать и еще раз потянулся к фотографии террориста. Прикрыл "веселый" глаз и посмотрел на "холодный".
"Не так уж и важно, - думал он, - хороший ли полицейский или же новичок служит в полиции наблюдения за иностранцами, когда он встречается с пятью-шестью такими вот и имеет в руках револьвер, а они - АК-47".
Потом выдвинул нижний ящик стола и положил туда фотографию, ошибочно полагая, что отправляет ее в небытие. Затем запер стол. И таким образом закончил рапорт для шведов.
Глава 3
Приблизительно в тот момент, когда Аксель Фолькессон был убит в своей машине. Карл Густав Гильберт Хамильтон пробудился от кошмарного сна. Все началось как обычно во время тренировки боевых пловцов на глубине восемнадцати метров в водолазной башне в Карлскруне. Он спускается по красному трапу и, добравшись до дна, вытаскивает загубник акваланга, выдыхает четвертую часть воздуха, чтобы не взорваться при перемене давления во время подъема, и в приятном тепле тридцатипятиградусной воды начинает медленно всплывать к мерцающему свету.
После десятиметрового уровня нет необходимости напрягаться - все равно автоматически пойдешь вверх. Инструкторы обычно говорят: "Если хочешь потонуть, лучше всего это делать ниже десяти метров, когда вода тянет тело вниз, иначе все равно всплывешь".
Вот он уже на глубине десяти метров и собирается легко добраться до поверхности, но вода вдруг становится холодной, и все восемь прожекторов водолазной башни гаснут, его начинает тянуть вниз. Глубина уже более восемнадцати метров, кончились красный, зеленый, черный и белый трапы. Он должен быть на дне, но оно растворяется в темноте.
Сначала он старается не паниковать, хотя давление усиливается, и он чувствует, что все стремительнее несется вниз. На его пути широкая труба, ведущая в ад, которая затягивает его, не давая возможности ни управлять собой, ни влиять на ход событий. Давление на барабанные перепонки компенсировать не удается, для этого он слишком быстро опускается, а давление на маску такое сильное, что плексиглас уже у самых бровей, кажется, скулы и глаза вдавлены и раздвинуты в стороны, зрение вот-вот исчезнет, и он в ужасе понимает, что не выдержит.
Он проснулся, завернутый в простыню, с подушкой на голове. Потребовалось несколько секунд, чтобы осознать случившееся: кошмары ему снились только в детстве.
Резко сбросив подушку, он сел, чувствуя, что дышит тяжело, будто все еще сидит в Карлскруне в водолазной башне для боевых пловцов.
"Все, к дьяволу, хватит", - сказал он себе, отправился в ванную и пустил душ.
Стоя под струёй ледяной воды, фыркал. Холодную воду он всегда ненавидел, но заставлял себя терпеть, словно это было наказание. "Все, к дьяволу, хватит глупостей".
Закончив экзекуцию, он обеими ладонями туго загладил волосы назад, подошел к зеркалу и некоторое время разглядывал чуть покрасневшие глаза. Впервые за свои двадцать девять лет он был явно недоволен собой.
Брился он тщательно и дольше обычного, потом голышом вышел в гостиную и огляделся. Он уже начал обсыхать, но капли еще падали на дубовый паркет. То, что он увидел, лишь усилило решимость выполнить данное себе обещание - в чем-то резко изменить образ жизни. Спертый воздух комнаты был насыщен запахом духов и дымом. На столе среди пепельниц и стаканов лежала записка, начертанная помадой. Он не стал читать ее, достаточно было взгляда на уродливое сердце в конце текста. В записке наверняка говорилось: ушла рано, чтобы отвести ребенка в детский сад. Такое в Швеции случается часто. Главное, хорошо, что ушла.
Ему захотелось немедленно убрать квартиру, но он понимал, что уже опаздывает. Подошел к окну и открыл его. Влажный воздух отрезвил его. Падали тяжелые, большие снежинки, на расположенной прямо под ним статуе Святого Йорана и Дракона уже лежал толстый снежный покров.
