Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Барнс Дженнифер Линн

— В самом деле? На лодке для путешествий по каналам?

Хиллари кивнула. С таким видом умудренный опытом лодочный житель снисходит до мимолетного каприза неопытного новичка.

С каких это пор она стала причислять себя к «лодочникам»? Вспоминая о «Мёллерне», она всякий раз проклинала его последними словами. И что же? — теперь она буквально гордится этим проклятым плавучим гробом.

Взяв себя в руки, она села и достала блокнот. В сумке у нее лежала копия Евиного ежедневника, и, бросив на нее взгляд, Хиллари вновь отметила значок с полумесяцем, которым Ева пометила свою последнюю встречу с этим мужчиной.

— Мистер Боулдер, вам известно, что означает этот значок с луной? — спросила она, аккуратно сложив лист и закрыв большим пальцем остатки записи. — Зачем Ева его здесь поставила?

Майкл Боулдер наклонился; от него пахнуло дорогим одеколоном. Он посмотрел на распечатку.

— Простите, не в курсе.

Хиллари кивнула. Ничего другого она и не ожидала. И не понимала, откуда это назойливое ощущение, твердящее, что полумесяц здесь не просто так.

— Как давно вы были знакомы с Евой Жерэнт, мистер Боулдер? — спокойно начала она.

Майкл Боулдер сел на обтянутую черной кожей кушетку, в пару креслу, где устроилась Хиллари. В нескольких футах под ними бежала вода. На стене напротив мерно тикали старые часы с маятником.

— Мы познакомились прошлым летом. На майских гуляньях, знаете? Когда всякие там идиоты прыгают в реку и все такое.

Хиллари кивнула. Он врал. Это не могло быть правдой. На майские гулянья в Оксфорде царил сущий хаос. И допускались на праздник исключительно студенты, иногда — туристы. Но этот человек не был ни туристом, ни студентом.

Значит, он не хочет рассказывать, как они познакомились. О чем еще он решит соврать?

— Каким же образом вы пришли к соглашению? — спросила она чрезвычайно, по ее меркам, деликатно.

— Вы имеете в виду — как случилось, что я начал платить ей за секс? — усмехнулся Майкл Боулдер. — Очень просто. Ева сама раскрыла все карты, сказала, чем занимается, и спросила, не интересуюсь ли я. После ночи в ее компании — животворной, безумной, освежающей ночи — я без колебаний сказал «да».

Хиллари кивнула. Значит, «ночь» в ее компании? Но майские гулянья начинались с утра. Значит, он снова врет. Приятно знать, что внутренний дерьмометр опять не подвел.

Где же они познакомились — в баре? В джаз-клубе? На частной вечеринке? Или ему рассказал о ней кто-то из ее постоянных клиентов? Но если он и знал о других ее мужчинах, то все равно ни за что не признается. Вон сколько наплел уже.

— Понимаю. Вы встречались регулярно?

— Да, но не по графику, — ответил Майкл, непринужденно скрещивая ноги в щиколотках. — Я не мог ходить к ней по вторникам и воскресеньям или еще как-то в этом роде. Во-первых, я часто путешествую. К примеру, первые два месяца минувшей осени я провел в Шотландии, участвовал в переделке старого помещичьего дома, из которого решили сделать высококлассный отель. Все это время мы не виделись. А когда вернулся, мы зажигали три ночи подряд.

Хиллари улыбнулась. Ах, как молодцевато звучит.

— Вы никогда не ругались?

— О, постоянно! Мы спорили об искусстве, о современном кинематографе, о книгах. О модах тоже. Она глубоко интересовалась фэшн-дизайном. Это был ее конек.

Он улыбнулся воспоминаниям, потом медленно свел брови.

— Просто не верится, что ее больше нет. Такие девчонки должны жить вечно. Из них потом получаются такие, знаете, лихие старые перечницы, которые забираются на самый верх, а потом в восемьдесят лет заводят молодого любовника или уезжают в Швейцарию гонять на бобслее, а внуки только за голову хватаются.

Хиллари кивнула. Она очень хорошо его понимала.

— Она когда-нибудь упоминала о чем-то беспокоящем? Телефонные звонки, цветы от неизвестного поклонника? В таком роде.

— Сталкинг? Нет.

Хиллари снова кивнула и пристальным долгим взглядом посмотрела на собеседника, пытаясь проникнуть ему в душу. Она не сомневалась: видимая простота и желание помочь — не более чем маска. Но что скрывается за этой маской? Что-то дурное? — вовсе не обязательно. Общаясь с полицией, маску надевают все, даже ни в чем не повинные люди. Иногда невиновные даже больше стараются. Об этом Хиллари узнала еще в первые дни работы.

У этого папика есть алиби, вспомнила она В ночь гибели Евы к нему явился сосед с бутылкой. Но это пока информация непроверенная, на нее рассчитывать не стоит. Впрочем, она шкурой чуяла, что про соседа все правда. Майкл Боулдер был искусным лжецом, но не идиотом. Лгать о том, что так легко поддается проверке, он бы не стал.

— Мистер Боулдер, Ева называла вас каким-нибудь прозвищем? — с любопытством спросила она.

— В смысле? Винни-Пухом или еще как-то? — засмеялся он. — Господи, нет, конечно. Это было совсем не в ее стиле.

— Значит, вы не знаете, почему у нее в дневнике вы фигурируете под кличкой Фрэнки А.?

Если известие о том, что девушка по вызову могла во всех подробностях описать его в дневнике, взволновало или возмутило Майкла Боулдера, виду он не подал.

— Нет. Не знаю, — просто сказал он.

— Ваше второе имя не Фрэнк?

— Нет.

Его благонамеренная краткость начинала раздражать.

— Вам нравилась Ева? — спокойно спросила Хиллари, но сюрприз не удался, и выбить собеседника из этого раздражающего состояния спокойствия ей не удалось.

Он просто немного подумал и кивнул:

— Нравилась.

Поддавшись раздражению, Хиллари без экивоков спросила:

— И как она была в постели, хороша?

Он просто немного подумал и кивнул:

— Да.

Поняв, что сбить его с этого тона не удастся, Хиллари вздохнула.

— Мы квалифицируем это дело как убийство, мистер Боулдер.

И тут он дрогнул.

Она буквально видела, как его накрывает волной. Нет, он не запротестовал, не разгневался, не зарыдал. Но известие явно потрясло его.

Второй подозреваемый — мимо, мрачно подумала Хиллари. Сначала Ягненочек, на поверку оказавшийся очаровательным и безвредным старым греховодником. Теперь Фрэнки А., который вообще понятия не имел об убийстве.

Интересно, а как он объяснял себе случившееся? Смерть по естественным причинам? Версию самоубийства отметаем сразу, для этого он слишком хорошо знал Еву.

— Я не знал, — сказал он вдруг. И просто добавил: — Я ее не убивал.

И Хиллари ему поверила.

Она оставила позади мельничий дом с его великолепной обстановкой, теплым полом и ручьем под ним и двинулась обратно в город.

Либераче должен был ждать ее на своем рабочем месте — унылое местечко, и никаких канделябров [528]. Зато грузовиков — просто немыслимое количество. Грузовики приезжали и уезжали, с грузом и без. В воздухе стоял запах бензина и дизельного топлива. На подъездной площадке — грязь. На стоянке за зданием — грязь.

В общем, абингдонский офис транспортной компании «Портакэбин» был полной противоположностью дому у мельничной запруды.

А Филип Кокс — полной противоположностью Майклу Боулдеру.

Ему было пятьдесят два года, но выглядел он старше. Он уже начал толстеть, но пока не озаботился приобретением брюк на размер больше, поэтому живот у него буквально нависал над впившимся в тело — даже смотреть больно — поясом. Волосы тоже начинали редеть, и видно было, что недавно он сменил прическу, пытаясь зачесать волосы вбок, чтобы скрыть лысину. Когда секретарша провела Хиллари в его кабинет, Кокс разом взмок. Лицо его приобрело тот ярко-розовый цвет, какой бывает у свиней, если они слишком долго пробыли на солнце.

Выглядел он так, словно его вот-вот инфаркт хватит.

Про себя Хиллари подумала, что с этого типа Ева брала деньги не зря.

От этой мысли ей стало стыдно.

— Я ее не убивал, — пискнул Филип Кокс, едва Хиллари села. Голос его, жеманный, с игривыми женоподобными нотками, и впрямь напоминал тот, который сделал частью своего образа знаменитый пианист.