Питер Робинсон - Подруга Дьявола
Доктор Уоллес подняла на нее глаза, полные удивления.
— Я еще раз спрашиваю вас, сообщали ли вы кому-нибудь, что Карен Дрю — это Люси Пэйн? — Энни изо всех сил старалась говорить спокойно. — Послушайте, Лиз, — продолжила она, — я допускаю, вы могли сделать это из самых чистых побуждений. К примеру, поставить в известность кого-то из близких пострадавших девушек или работников Мэпстон-Холла. Я не осуждаю вас, но нам необходимо это знать.
— Я никому ничего не говорила.
— А сами вы знали об этом?
Доктор Уоллес вздохнула и, привалившись к краю стола, ответила:
— Да, знала.
Последовала гнетущая пауза. Энни чувствовала нарастающую в груди тяжесть.
— Но это означает… — начала она.
— Я понимаю, что это означает, — не дала ей договорить доктор Уоллес. — Я ведь не дура.
Она положила иглу с ниткой и, сжав в руке скальпель, двинулась прочь от тела, лежащего на столе.
— Рад тебя видеть, Алан, — с улыбкой произнес инспектор Кен Блэкстоун, встретивший Бэнкса в приемной в Миллгарте. Взяв его под руку и проведя мимо дежурного, он спросил: — Чем на этот раз я заслужил твое внимание?
— Мы взяли убийцу Хейли Дэниэлс.
Бэнкс кратко пересказал Блэкстоуну признательные показания Джейми Мёрдока и поведал об обнаруженных в «Фонтане» скрытых проходах.
— Осталось найти еще одного злодея, — выслушав Бэнкса, резюмировал Блэкстоун. — Я пришел в ужас, когда узнал о гибели Кева Темплтона.
— Так же, как и все мы, — печально произнес Бэнкс.
— Чем я могу тебе помочь?
— Ты уже получил материалы по делу Хамелеона, которые запрашивала Энни Кэббот?
— Кстати, как ваши с ней отношения?
— Немного выровнялись, так мне кажется. Мы снова работаем вместе. Хотя я и сейчас не совсем понимаю, что с ней происходит.
— Ты не…
— Нет. И уже довольно давно.
— У нее кто-то другой?
— Возможно. Кен, как насчет материалов?
Блэкстоун засмеялся:
— Алан, ты, наверное, про себя честишь меня последними словами за неуместное в мои годы любопытство? Ну ладно, прости. Материалы у меня в кабинете. Большая их часть. Для всех не хватает места — даже если я сам перееду в какое-то другое помещение.
— Можно мне кое-что посмотреть?
— О чем разговор! Ты же сам вел расследование. Еще что-нибудь?
— Чашка кофе, Кен, доставила бы мне огромную радость. Черный, без сахара. Ну, разве только еще «Кит-Кэт». Предпочитаю в темном шоколаде.
— Это же страшно вредно! Тебе что, никто об этом не говорил?.. Хорошо-хорошо, сейчас принесут.
Открыв дверь кабинета Блэкстоуна, Бэнкс понял, что в словах инспектора не было преувеличения. Полицейские с трудом протискивались между стоящими на полу коробками.
— И ты знаешь, что в каждой из них?! — удивился Бэнкс.
— Отчасти представляю.
Блэкстоун позвонил по телефону и попросил принести два черных кофе и «Кит-Кэт».
— Ищешь что-то определенное? — спросил он, повесив трубку.
— Да. Мне надо обдумать некоторые детали дела Кирстен Фарроу, — ответил Бэнкс. — Понимаешь, меня мучает мысль: а вдруг она спустя восемнадцать лет вновь взялась за старое? Да еще и узнала, где прячется Люси Пэйн!
— А другая женщина, о которой ты упоминал? Мэгги Форрест? Уже вне подозрений?
— Пока нет. К тому же не исключено, что она и Кирстен Фарроу как-то связаны. Да и вообще в этом деле масса странностей и причудливых пересечений, и я не успокоюсь, пока все их не распутаю.
— Значит, тебе нужны отчеты патологоанатома?
— Точно. Как мне помнится, вскрытие производил доктор Макензи.
Они копались в коробках, когда принесли кофе и «Кит-Кэт» для Бэнкса. Поблагодарив констебля и приняв из его рук поднос, Блэкстоун сразу же вновь присоединился к поискам. Наконец им удалось отыскать отчеты патологоанатома. Бэнкс углубился в чтение, а Блэкстоун на некоторое время вышел из кабинета.
Все было так, как Бэнкс и предполагал. Тела, захороненные в погребе и в саду за домом, были сильно изуродованы. Доктор Макензи обнаружил у всех жертв резаные раны, нанесенные убийцей в области груди и гениталий. По всей вероятности, Теренс Пэйн орудовал тем же мачете, с которым набросился на напарника Джанет Тейлор. Эти повреждения были схожи с ранами на теле Кирстен Фарроу, хотя нанесены они были другим орудием, и практически не отличались от тех, какие обычно наносят жертвам преступлений на сексуальной почве. Как утверждают криминологи, такие ранения свидетельствуют о глубокой ненависти, которую испытывают к женщинам мужчины, однажды преданные ими, униженные и отвергнутые. Хорошо, что не все мужчины, которых предали и унизили, становятся насильниками и убийцами, а иначе женщин было бы намного меньше, а мужчин в тюрьмах — значительно больше, чем сейчас, подумал Бэнкс.
Блэкстоун отсутствовал более двадцати минут. Бэнкс все это время читал отчеты, осмысливая описанные в них ужасающие подробности, большую часть которых он все еще отчетливо помнил.
— Ну, как идут дела? — спросил Блэкстоун.
— Да все так, как я и думал, — ответил Бэнкс. — Теперь мне нужно установить, какая часть этой информации попала тогда в прессу.
— Припоминаю, журналисты много накопали, — задумчиво произнес Блэкстоун и вдруг насторожился. — Алан, а в чем дело? Ты нашел что-то важное?
Бэнкс разжал пальцы, и последняя папка упала на пол, но не потому, что описанные в ней подробности были страшнее, чем в других, просто лист бумаги, который он только что прочел, лежал в папке последним. Это был список сотрудников, участвовавших в составлении отчетов, вскрытии тел, а также всех, кто доставлял тела в морг, убирал в прозекторской после вскрытий. Возле каждой фамилии стояла подпись, подтверждающая обязательство не разглашать сведения, ставшие известными при выполнении работ.
— Не могу поверить! — сокрушался Бэнкс. — Черт возьми, ведь ответ был у меня под носом, а мне и невдомек.
— О чем ты? — подходя ближе, спросил ошарашенный Блэкстоун.
Бэнкс поднял папку и указательным пальцем ткнул в листок, который только что читал. В той части списка, где фигурировали лаборанты, практиканты и ассистенты патологоанатомов, напротив одной из фамилий стояла подпись Элизабет Уоллес.
— Я должен был догадаться! — простонал Бэнкс. — Когда Кев Темплтон завел речь о необходимости патрулирования Лабиринта, поскольку там, по его мнению, объявился серийный убийца, одна только Элизабет Уоллес его поддержала. Она так же непререкаемо, как и он, верила в серию! И еще: она пыталась убедить нас, что орудием убийства была бритва, а не скальпель.
— Ну и что?
— Неужели не понятно? Элизабет Уоллес тоже бродила по Лабиринту и пыталась отвести от себя подозрения — скальпель-то для нее не проблема. Они с Кевом делали одно дело, не зная об этом. Они ведь не общались друг с другом. Элизабет Уоллес решила, что Кев Темплтон намеревается изнасиловать и убить Челси Пилтон. Она не узнала его — со спины и в темноте… Вот по какой причине она оказалась в Лабиринте!..
— По какой же?
— Хотела убить убийцу. Кен, Элизабет Уоллес и есть Кирстен Фарроу! Та самая, которую мы ищем. Она была практиканткой на вскрытии жертв Хамелеона и собственными глазами видела нанесенные им раны и увечья. Она знает Джулию Форд, и Джулия, должно быть, сболтнула ей о том, что Люси Пэйн под вымышленным именем содержится в Мэпстон-Холле. Все сходится, Кен. Все сходится.
— Так Темплтона убила тоже она?
— Боюсь, что да, — ответил Бэнкс. — Конечно, по ошибке, как и Джека Гримли восемнадцать лет назад. Но убила его она. Орудие убийства у нее сейчас другое, но ведь теперь она врач, так что… Боже мой! — вдруг воскликнул он.
— Что такое? — заволновался Блэкстоун.
— Энни собиралась повидаться с ней сегодня, чтобы поговорить о ее прошлом и дружбе с Джулией Форд. В морге. Один на один. Это смертельно опасно!
Бэнкс достал мобильник, вызвал из меню номер Энни, но ее телефон не отвечал.
— Черт возьми! — встревоженно произнес он. — Она не могла его выключить, в этом я уверен.
— Может, позвонить в управление?
— По дороге в Иствейл свяжусь с Уинсом, — пообещал Бэнкс и бросился к двери.
Через сорок пять минут он будет на месте — в гробу он видал скоростной режим! Он надеялся успеть.
— Лиз, что вы делаете? — настороженно спросила Энни, встав со стула и делая шаг к двери.
— Не двигайтесь. Стойте, где стоите. — В руке доктора Уоллес холодной сталью поблескивал скальпель.
— Не делайте глупостей, — стараясь говорить спокойно, попросила ее Энни. — Мы можем договориться.
— Да бросьте вы свои избитые полицейские штампы! Вы и сами понимаете, что уже ничего невозможно изменить.
— Остановиться никогда не поздно.
— Даже восемнадцать лет назад было слишком поздно, — возразила доктор Уоллес.
