Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Барнс Дженнифер Линн

При взгляде на ключи она почувствовала какое-то покалывание в пальцах. Возможно, здесь что-то есть.

Потому что зачем девочка, которая живет в колледже на всем готовом, будет хранить ключи от какого-то неизвестного дома? Ответ: ни за чем. Или эти ключи принадлежали загадочному несуществующему бойфренду?

Если так, то это указывает на серьезные отношения.

А кроме того, это означает, что мальчишкам из колледжа ничего не светило. Оно и неудивительно. Такие, как Ева, не интересуются сопливыми юнцами, студентами-ровесниками, если могут играть по-крупному. Мужчины постарше, побогаче, состоявшиеся мужчины, которые могли помочь ее карьере, — вот кто мог быть ее мишенью.

Да, Хиллари тоже было чрезвычайно любопытно узнать, где она, та дверь, которую открывали эти ключи.

— Босс, — торжествующе воскликнула Джанин, — в мусорной корзине конверт! Адресован нашей жертве.

Хиллари взяла конверт за краешек и рассмотрела.

И сразу же поняла, что так обрадовало Джанин.

Потому что, хотя адресатом письма и значилась миз Ева Жерэнт, в строке с адресом стоял вовсе не колледж Святого Ансельма, а квартира где-то в Ботли.

Глава 5

Оксфорд прекрасный город — но лишь местами.

Впрочем, скажите иностранцу «Лондон», и он тоже вообразит Тауэр, Лондонский мост, Букингемский дворец, а не спальный Тауэр-Хэмлетс, Фулхэмский стадион или грязный район доков.

Наверное, то же самое можно сказать о любом городе, подумала Хиллари. Взять хотя бы Париж. Что там есть-то, если не считать Эйфелевой башни, Елисейских Полей да Нотр-Дам?

Но в Оксфорде этот самый синдром был выражен еще ярче, чем в большинстве других городов. К знаменитым грезящим шпилям прилагались старинные колледжи, бесконечные ряды домиков из рыхлого серого камня, вековые газоны в бархатистой шерстке травы и, ах да, река Айсис (вульгарное «Темза» здесь было не в ходу), изобиловавшая плакучими ивами, катающимися на лодках студентами да попрошайками-лебедями.

А еще здесь, как и в любом другом городе, были уродливые торговые центры и серенькие спальные районы. К числу последних и принадлежал Ботли. Чистенький, ухоженный райончик, но завяжи вам глаза и высади на одной из его улиц, вы бы никогда не догадались, что находитесь в Оксфорде.

Сидевшая за рулем Джанин уткнулась в дорожную карту и практически остановилась, не забыв, впрочем, показать средний палец водителю, который злобно сигналил ей сзади. Затем она уверенно свернула в узкий переулок и припарковалась. Прямо под знаком «стоянка запрещена».

Хиллари вылезла из машины и обвела взглядом однообразные домишки. Построены между Первой и Второй мировой, решила она. Некогда обиталище солидного среднего класса, ныне порезанное на крохотные квартирки для непритязательных студентов.

Мысль о том, что богатый и, вероятно, женатый любовник Евы Жерэнт мог жить в этом месте, выглядела дико. Выстроенная Хиллари теория рушилась на глазах.

Нахмурившись, она отыскала нужный номер дома. На крыльце, как она и ожидала, имелось четыре кнопки звонка и четыре прямоугольничка, подписанные разными фамилиями.

Миз Е. Жерэнт обитала в квартире номер четыре. Хиллари прочла ее фамилию, нахмурилась и подумала — а зачем, собственно, ей было скрываться? Джанин хлопнула по кнопкам всех квартир разом. Что-то тихо зажужжало, щелкнул, открываясь, замок.

— Безопасность на высоте, — с отвращением пробормотала Джанин, которую неизменно возмущало упорное нежелание британского обывателя позаботиться о себе.

Хиллари ее не слушала. Она думала. Зачем студентке на полном обеспечении, с казенным жильем и столом заводить отдельную квартирку в спальном районе? Бессмыслица какая-то. Зачем платить за аренду, если в колледже Святого Ансельма у тебя уже есть комната (причем, скорее всего, получше), да еще с видом (уж точно лучше здешнего)?

Крошечный холл блистал всеми оттенками зеленого — линолеум цвета лайма, яблочно-зеленые стены. Даже вытертый ковер на ступеньках, кажется, некогда был более-менее зеленым. Ныне, под ногами постоянно топочущих жильцов, он приобрел засаленный мятный оттенок.

На площадку второго этажа выходили две двери — одна принадлежала некоему Марку Маккормику, на второй имя указано не было. Джанин достала из пакета с уликами ключи, вопросительно посмотрела на Хиллари и сунула плоский «йельский» ключик в замок двери без таблички.

Ключ повернулся легко, как по волшебству.

Джанин медленно толкнула дверь и вошла. Хиллари шагнула следом.

Они встали как вкопанные, хватая ртом воздух.

В уголке приютилась маленькая раковина и совсем крошечная плита в белой эмали. И духовка, и плита сияли чистотой. Вдоль одной стены тянулся огромный комод черного дерева, вдоль другой — туалетный столик ему под стать.

Но взгляд притягивало совсем другое: огромная, о четырех столбиках кровать, занимавшая весь центр комнаты. Кровать — и еще отделка.

Комната представляла собой упоительное сочетание нежного сиреневого, небесно-голубого и кремового цветов. Как будто целая команда дизайнеров интерьера потрудилась над ней, и буквально пять минут назад завершила свой проект. Между высоких кроватных столбиков ниспадали безупречные голубые полотнища ткани, постельное белье отливало бледной сиренью. Кремовый ковер был чист — ни пылинки. Комод и небольшой кофейный столик на гнутых ножках были украшены букетами кремовых роз в узорчатых хрустальных вазах.

Эта комната явно не сдавалась внаем. В ней не было ни книжных шкафов, ни стола, ничего из того, что приличествовало бы прилежной студентке. На скромном столике у раковины не громоздились жестянки с зерновым и молотым кофе. Комната казалась миражом: оказаться в таком месте на самом деле было все равно что откусить от пирога с мясом и найти в нем бриллиант.

В воздухе тонко пахло лавандой: рядом с выключателем Хиллари заметила воткнутый в розетку освежитель воздуха, который усердно распространял тонкий аромат.

Все здесь кричало о стиле. Об элегантности. Все здесь кричало о Еве Жерэнт.

Не говоря ни слова, Хиллари подошла к шкафу и обнаружила, что он битком набит ночными рубашками в рюшах, пеньюарами, тонкими, почти прозрачными шелковыми сорочками с глубоким вырезом на груди. Все это великолепие удивительным образом соседствовало с байкерскими нарядами в коже и цепях, облегающими брючными костюмами и форменными нарядами. Формы было много. Школьное платье, халатик медсестры, парадный наряд оксфордского студента и даже вроде бы настоящий костюм женщины-полицейского середины века.

Джанин шагнула к комоду, натянула перчатки и принялась оглашать содержимое выдвижных ящиков.

— Наручники, смазка, лубрикант, дилдо, еще дилдо, презервативы — столько и в автомате не найдешь… В общем, все что душеньке угодно, — насмешливо хмыкнула она.

Хиллари кивнула. Взгляд ее был прикован к содержимому шкафа.

— Что ж, теперь мы, по крайней мере, знаем, откуда у нее деньги, — ровным голосом сказала она.

Ева Жерэнт была проституткой.

О нет, на панели она не стояла. Если Хиллари представляла себе Еву хоть сколько-то точно — а Хиллари казалось, что она уже начала понимать девушку, — она, разумеется, была индивидуалкой. Никаких сутенеров. Невозможно было даже вообразить, чтобы Ева Жерэнт кому-то подчинялась, глотала унижения или покорно смотрела, как все нажитое непосильным трудом утекает в карман громилы с большими кулаками. Может быть, она разозлила местного заправилу? Нет, будь так, он для начала поучил бы ее, наглядно продемонстрировав всю пагубность стремления к независимости.

Да и потом, это явно не уровень средней проститутки. Хозяйка этой квартиры отбирала клиентов чрезвычайно придирчиво. Любителям жесткого секса Ева наверняка отказывала (никому и ничему она не позволила бы испортить свое великолепное тело), каких бы денег они ей ни предлагали. Была осмотрительна — отсюда и презервативы. Незащищенный секс, перспектива ВИЧ — где угодно, но только не во владениях Евы Жерэнт.