Николай Леонов - Бросок кобры
– Яшин... Майор... Артем, – произнес Усов, вытер лицо ладонью, отер ее о брюки. – Я помогал убрать тебя... Я помогал советами. Они убрали все связи... Я жив, значит, я ничего не знаю. Я не оправдываюсь, лишь рассуждаю. Майор говорил о грандиозном скандале. Это все, что я знаю. Цирк, это точно?
– Паша, ты сам сыщик, что в нашем деле точно? Я так считаю. – Гуров забыл о предательстве Усова, о том, что он консультировал попытку ликвидации его, Льва Гурова, видел перед собой лишь человека, который может помочь.
– Закрой цирк, отмени... – Усова начало тошнить, он замолчал, так как вспомнил, ведь майор говорил...
– Наемник получил деньги. Имеет переносное взрывное устройство огромной силы, если я отменю представление, он взорвет не цирк. Сейчас я знаю, где его ждать. Ну, Паша, вспомни, – Гуров уже не верил в успех, взглянул на Усова безнадежно.
– Если бы я мог что-нибудь вспомнить, был бы уже мертв, – пробормотал Усов.
– Ты и сейчас не жив. Иди.
Усов выбрался из машины и, по-стариковски шмыгая, скрылся в подъезде.
* * *В воскресенье, десятого декабря, в девять утра Гуров, Крячко и девять оперативников уголовного розыска подошли к зданию цирка на Цветном бульваре. Они собирались сменить ночную охрану, встать по периметру служебного коридора. Вход со двора и ящики с личными вещами артистов, стоявшие вдоль стен, Гуров считал наиболее уязвимым местом.
Вдоль ограды бульвара стоял автобус, сыщики на него взглянули, но не придали значения, оставили в том же ряду свои машины и направились в обход цирка к служебному входу. У дверей их встретил десантник в пятнистой униформе с автоматом.
– Приготовьте пропуска, – сказал розовощекий парень, оглядывая группу подошедших мужчин. – Артисты?
– Фокусники, – ответил Крячко. – Сынок, тебя кто тут поставил?
– Приготовьте пропуска и проходите, – парень повел мощными плечами, – здесь скапливаться запрещено.
Гуров почувствовал неладное. Крячко прошептал:
– Автобус у бульвара, ОМОН прислали. Они бы еще бронетранспортер приволокли.
– Выйди с ребятами на улицу. – Гуров вошел в здание цирка, увидал еще одного автоматчика, мужчину в униформе постарше, и знакомого начальника местной охраны.
– Полковник Гуров? – Пятнистый шагнул навстречу. – Майор Котов. – Он открыл внутренние двери. – Прошу, полковник, надо поговорить.
Гуров прошел в коридор, сказал:
– Ваши документы, пожалуйста, господин майор. – Он предъявил свое удостоверение, взял удостоверение майора, внимательно изучил, вернул, забрал свое.
– Полковник, я получил приказ взять под охрану здание цирка до окончания вечернего представления. В моем распоряжении пятьдесят прекрасно обученных бойцов спецназа, у нас мышь не проскочит.
Гуров смотрел на майора без раздражения, в творящемся бардаке парень был не виноват, миролюбиво спросил:
– И от кого вы собираетесь защищать объект, господин майор?
– Я получил соответствующие инструкции.
– От кого конкретно?
– Я подчиняюсь своему командованию.
– Подчиняйтесь, майор. – Гуров пожал плечами. – Меня это не касается, со мной десять сотрудников милиции в штатском. Я прошу пропустить их в здание. Вы будете выполнять свой приказ, мы решать свою задачу.
– Не могу, полковник. – Майор даже щелкнул каблуками. – Посторонние в здании находиться не должны. Терпение Гурова кончилось:
– Только майоры СС и КГБ позволяли разговаривать с полковником криминальной полиции в таком тоне. Мы поговорим позже, вы на всю жизнь запомните нашу встречу. Посторонних в здании не должно быть?
– И не будет. Я вам гарантирую.
– А артисты цирка, зрители?
– Умничаете. – Майор понимающе кивнул. – У артистов, между прочим, имеется удостоверение, у зрителей билеты.
– У меня есть персональное приглашение в ложу дирекции, – Гуров протянул приглашение, подписанное Юрием Никулиным.
Майор взглянул, усмехнулся:
– Здесь нет печати, сейчас проверим. – Он вышел в вестибюль, показал приглашение дежурной, сидевшей за столом у служебного входа, вернул Гурову. – Приглашение действительно на два лица, так что вы можете взять с собой одного человека.
Гуров его не слушал, взял приглашение, отвел в сторону начальника местной охраны.
– Игорь Михайлович, мне нужно девять билетов на одиннадцать и столько же на три часа дня. У вас же наверняка имеется броня.
– Все сделаем, но легче обратиться к Никулину, он распорядится...
– Юрий Владимирович – немолодой человек. Народный артист, не будем его волновать.
Решив вопрос с билетами, Гуров позвонил генералу Орлову.
– Что происходит, Петр? – спросил сыщик как можно спокойнее.
– Черт его знает! – Орлов матюгнулся. – С этими выборами все с ума посходили, со мной даже не советуются, просто ставят в известность. Слухи дошли до первого зама. К нему явились два депутата, журналисты. Жалуются на проведение повальных обысков. Наш главк от работы по данному делу отстранен, так что ты там находишься вне закона.
– Кобра, конечно, солдат уже увидел, сейчас перестроится, значит, до трех часов мы время имеем. Ты не можешь добиться...
– Лева, готовится приказ о моем увольнении.
– Понимаешь, Петр, это не главное.
– Конечно, – ответил Орлов. – У тебя какие-нибудь идеи появились?
– Кое-что, я чувствую себя в форме. Спецназ, естественно, мешает, но мы сделаем все возможное.
– Мне нечего тебе сказать, знай, твоя смерть ничему не поможет...
– Когда сказать нечего, молчи. Мы не уйдем отсюда до последнего мгновения. – Гуров положил трубку, взглянул на стоявшего в дверях кабинета Крячко. – Никогда не думал, что начну говорить красиво.
* * *Кобра толкался среди ребятни и взрослых, ожидавших начала представления, видел бойцов спецназа и улыбался. Он был доволен: солдатики – не профессиональные сыщики, с вояками иметь дело легче. И масштаб проводимой против него операции вдохновлял, делал его в собственных глазах значимее. Он понимал, что его отвлекающий маневр не прошел, трехчасовое представление могут и отменить. Что же, шарахнем через пару дней театр, можно и МХАТ. Эффект меньше, но спецслужбы все происходящее видят, никто против меня и слова не скажет.
* * *Распахнулись двери, ребятня, как и вчера, поначалу несколько робко, вошла в вестибюль, многие держались за руки взрослых, но стоило детям раздеться, увидеть поджидавших их медвежат и мартышку в нарядном комбинезончике, как фойе наполнилось многоголосьем и смехом. Взрослые пытались обуздать ребятню, но мгновенно превратились из ведущих в ведомых. Отцов и матерей, а в основном бабушек и дедушек, людей сравнительно молодых, тащили к зверям, в буфеты, к лоткам, где продавали мороженое и разноцветные шары.
Стоявших у входных дверей спецназовцев бесцеремонно оттеснили. То ли начальство, а возможно, и сами бойцы сообразили, что находиться здесь с автоматами негоже, и оставили оружие в своем автобусе. Молодые парни в форме быстро растерялись, уже через несколько минут забыли, зачем здесь находятся, приметы разыскиваемого вылетели у них из головы, они не знали, как себя вести, завидовали своим товарищам, которые несли службу у служебного входа, задних дверей и во дворе цирка.
Парнишка лет десяти, видно, из дворовых пацанов, схватил одного из бойцов за рукав и требовал отвести его в туалет. Женщина, сопровождавшая группу “вождей краснокожих”, увидев мужчину в форме, который стоял без дела, нагрузила на него верхнюю одежду своих подопечных, приказав занять очередь в гардероб.
Если бы Гуров сейчас мог смеяться, то хохотал бы вместе с ребятней.
Сыщиков у центрального входа работало лишь двое, они чувствовали себя в толпе привычно, сразу придумали себе занятие. Один держал веревочку с надувными шарами, за что продавщица была ему благодарна, торговала, получала деньги, отвязывала выбранный ребенком шар. Сыщик привычно смотрел на прибывающих гостей, профессионально выхватывая взглядом мужчин среднего возраста и подходящего роста. Второй опер встал у крайней раздевалки так, чтобы видеть входные двери, и “помогал” ребятне раздеваться, но видел все, что ему требовалось.
Гуров подошел к раздевалке, поднял брошенное на пол пальтишко, отдал мамаше. Опер тронул полковника за рукав и сказал:
– Если он пойдет через центральные двери, то выберет женщину с двумя детьми и младшего возьмет на руки.
– Обязательно. – Гуров одобрительно кивнул и не сказал, что, видимо, на утреннем представлении террориста ждать бессмысленно, а на дневной спектакль Кобра пойдет не через центральные двери, но подумал, что сыщик прав, ребенок на руках и молодая женщина со вторым чадом рядом – прикрытие великолепное.
Гуров заранее решил, как расставит своих оперативников. Так, на служебный вход, где топтались без дела два бойца с автоматами, сыщик никого не выделил. Два опера курили за дверью, откуда шла лестница на верхние этажи, где располагались служебные помещения, артистические уборные, костюмерные. Здесь же жили артисты, которых переводили из одной труппы в другую. Здесь находилось и служебное кафе-столовая, соответственно и кухня. Имелись и лифты, которые очень не нравились сыщику.
