Питер Робинсон - Подруга Дьявола
— Мистер Бэнкс, не могли бы вы выражать свои мысли в более сдержанной форме? — попросила мисс Мелхиор, но в ее голосе теперь явно чувствовались безразличие и отсутствие интереса к дальнейшему.
— Простите, — церемонно извинился Бэнкс. — Может, мне лучше использовать эвфемизмы? Для большего благозвучия? — Повернувшись к Мёрдоку, он продолжал: — Ты вышел из паба через лаз и увидел в аллее Хейли Дэниэлс, справляющую нужду, как обычная уличная проститутка. Я думаю, это тебя распалило. А когда ты подсматривал через дырочку в стене дамского туалета, тоже возбуждался? Ты даже не дождался, пока она закончит свои дела. Тебе было известно о складском помещении при магазине кожаных изделий, верно? Ты знал, что замок на двери только для виду. Хейли присела совсем рядом — мы обнаружили следы мочи на земле, еще ее тошнило. Ты схватил ее прежде, чем она успела надеть трусики, и, затащив в склад, повалил на кучу кожаных обрезков… Очень романтично. Ты допустил одну ошибку: позабыл выключить свой мобильник, и он отчетливо пропел в это время «Ты сексуальная, и ты об этом знаешь». Подходит для такого случая, тебе не кажется? А кое-кто услышал, вот так-то, Джейми. Сначала он не узнал мелодию, но ее уловил еще один человек неделей позже и как раз в то время, когда ты уходил из «Фонтана». Так кто тебе звонил, Джейми? Твой хозяин, как он обычно делал каждый вечер? Он не мог дозвониться до тебя по телефону в «Фонтане» и потому позвонил на мобильник? Во Флориде в это время около семи вечера, и он перед ужином с какой-нибудь красоткой в бикини пожелал узнать, как идут дела. Что ты обычно ему отвечаешь, Джейми? Впрочем, неважно… И еще одна ошибка: после убийства Хейли ты не поменял рингтон.
Как все происходило? — продолжал Бэнкс. — Полагаю, ты зажал рукой рот Хейли, потом забил его обрезками кожи, угрожая убить ее, если она будет сопротивляться или расскажет кому-нибудь, и изнасиловал ее, вагинально и анально. Ну и как, получил удовольствие? Ощутил свою мужскую мощь? Думаю, ты почувствовал вину, когда понял, насколько далеко ты зашел и что натворил. Одно дело фантазии, а вот действительность… Я даже уверен, что ты был потрясен. Но она знала тебя, и ты испугался: твои подвиги станут известны, если, конечно, она останется живой. Поэтому ты ее задушил. Может быть, ты даже испытал удовольствие при этом. Она лежала с раздвинутыми ногами, открытой грудью и выглядела так неприглядно, словно обвиняя: что ты наделал? Поэтому ты осторожно повернул ее на бок — так Хейли выглядела спящей. Так она смотрелась лучше, верно? По крайней мере, не так безобразно. Ну, как тебе мой рассказ, а, Джейми?
Мёрдок продолжал молчать.
— Хотя твой ответ уже не нужен, — сказал Бэнкс и встал, давая понять, что допрос окончен. — У нас есть все необходимые улики, и, когда судмедэкспертиза отработает их, мы запрем тебя за решетку и выбросим ключ.
Мёрдок сидел неподвижно, как в столбняке. Посмотрев на него внимательно, Бэнкс увидел, что из глаз у него текут слезы, катятся по щекам и капают на стол.
— Джейми?
— Она была такой красивой, — давясь слезами, произнес Мёрдок. — И такой грубой. Она сказала, что согласна на все. Когда я… когда мы… Она сказала, что согласна на все, если я ее отпущу.
— Но ты не согласился?
Мёрдок поднял на Бэнкса красные от слез глаза:
— Я хотел, действительно хотел, но не мог… Скажите, ну как я мог? Поймите же, я не мог ее отпустить. После всего, что было. Она не сдержала бы своего слова. Такая девушка… да она же трепло. Я знал, что должен убить ее…
Бэнкс посмотрел на мисс Мелхиор.
— Вам, надеюсь, все понятно? — спросил он и вышел из комнаты.
Когда Энни появилась в пабе «Куинс армс», поминки по Темплтону шли уже полным ходом, и она, едва переступив порог зала, сразу поняла: это траурное мероприятие объединено с празднованием поимки убийцы Хейли Дэниэлс, что делало поминки несколько странными и необычными. Бэнкс, Хэтчли, Жервез и все остальные сидели вокруг стола, заставленного пинтовыми кружками и, как водится, вспоминали различные эпизоды из жизни Темплтона, по большей части забавные, иногда с привкусом горечи. Энни подсела к общему столу, но сидела молча, боясь разрушить благостный настрой рассказом о своих взаимоотношениях с Темплтоном. Да, он был приспособленцем, наглецом, черствым человеком, но он не заслуживал смерти, и надо было помянуть его по-хорошему.
Непонятно почему, но в этот вечер настроение у Энни было весьма приподнятым. Конечно, не по той причине, по которой она оказалась здесь, скорее, из-за того что она снова в Иствейле, в пабе «Куинс армс» — среди своих. В Восточном округе дела у нее шли нормально, но здесь она — дома. Уинсом, перегнувшись через стол, оживленно беседовала с доктором Уоллес. Энни пересела поближе к Уинсом, та насторожилась, увидев ее рядом, но вскоре улыбнулась и даже предложила выпить.
— Пинту черного, пожалуйста, — попросила Энни.
— Знаешь, — предложила Уинсом, — ты можешь остаться у меня, если… ну, ты понимаешь…
Кроме извинения за прошлую несдержанность, в этой фразе прозвучало еще и напоминание: после выпивки Энни не стоит садиться за руль.
— Спасибо, Уинсом, — ответила Энни. — Посмотрим. Желания напиться у меня вроде нет. Здравствуйте, доктор Уоллес. Я детектив Энни Кэббот. Мы с вами встречались, до того как меня командировали в Восточный округ.
Доктор Уоллес пожала протянутую руку.
— Я помню, — приветливо сказала она. — Зовите меня Лиз.
— Хорошо, Лиз.
— Как я поняла, вам поручили работу на выезде?
— Да, — подтвердила Энни. Принесли ее пиво, она сделала долгий глоток. — О, вот мне и полегчало, — переведя дух, произнесла она.
Хэтчли только что закончил рассказ о какой-то шутливой выходке Темплтона, и весь стол буквально задрожал от хохота. Даже суперинтендант Жервез не удержалась от смеха. Энни обратила внимание, что ее лицо раскраснелась — она, похоже, была изрядно под хмельком.
— А как продвигается ваше расследование? — поинтересовалась доктор Уоллес.
— Дело Люси Пэйн? Продвигается, но не так быстро, как хотелось бы. — Энни коснулась ее руки. Касание было легким и почти мгновенным, но она почувствовала, как Лиз вздрогнула. — Нам бы надо как-то встретиться, поговорить, сравнить наши записи: между этим делом и убийством Кевина Темплтона есть кое-что общее.
— Я в курсе, — отозвалась доктор Уоллес. — Я говорила с доктором Кларк, она ваш патологоанатом. Похоже, орудия убийства одинаковые.
— В обоих случаях использовались бритвы, вы это имеете в виду?
— Да. Весьма вероятно.
— Или скальпель?
— Тоже возможно. При таких ранах часто бывает невозможно точно назвать орудие поражения. Можно лишь сказать, что оно было очень острым. Правда, раздобыть скальпель не так-то просто для обычного мужчины, не врача.
— А для женщины?
— И для женщины. Но давайте перенесем наш разговор в морг. Вы меня там обязательно найдете. — Она улыбнулась. — Прошу прощения, мне надо сказать кое-что суперинтенданту Жервез, прежде чем она отключится.
— Тогда поторопитесь, — посоветовала ей Энни, поднимая бокал. — Пьем до дна.
Доктор Уоллес снова улыбнулась и, обойдя стол, села на свободный стул рядом с Жервез.
— Некомпанейская особа, — заметила Уинсом.
Энни посмотрела на нее:
— Уинсом, мне очень приятно видеть тебя веселой и довольной. Позволь мне угостить тебя. Как насчет чего-нибудь голубого или розового с зонтиком?
— О, даже не знаю, — растерянно произнесла Уинсом, прижимая к груди свой недопитый полупинтовый бокал.
— Да брось ты, отведи душу, — подмигивая, сказала Энни. — Кто знает, что случится завтра.
Склонившись к барной стойке, она попросила Сирила приготовить какой-нибудь из его фирменных коктейлей. Бармен обещал немедленно исполнить заказ.
— Послушай, — начала Уинсом, — в тот вечер…
— Ладно, проехали…
— Нет, не проехали. Прости, я виновата. Сожалею, что так бесцеремонно вела себя. Твои поступки касаются только тебя, и я не должна была осуждать… И Кева порицать тоже была не вправе…
— Да о чем ты?
— Понимаешь, я ведь тоже не ангел. Я рассказывала голому, привязанному к кровати человеку о смерти его дочери.
— Уинсом, да ты никак набралась? — удивленно спросила Энни. — О чем ты, черт подери, толкуешь?
Уинсом рассказала, как обнаружила Джеффа Дэниэлса и Мартину Редферн в отеле «Фэвершем». Энни расхохоталась.
— Подумаешь! — пожала плечами она. — Этот негодяй получил то, что заслужил.
— Причем от «черной суки».
— Тебя и вправду это волнует?
— Конечно. А когда ты мне рассказывала о том, что с тобой произошло, у меня в голове все перепуталось. Мне помнилось, что ты привязала голого мужчину к кровати в номере отеля.
— Да не привязывала я его ни к чему!
