Юсси Адлер-Ольсен - Тьма в бутылке
— Позаботьтесь о ней, она потеряла сознание. Я думаю, переутомление, — крикнул он медсестре, бросившейся из комнаты мониторинга к палате, заметив тревожные сигналы на аппаратах, подключенных к пациенткам.
На мгновение отделение стало похожим на муравейник. Люди в белом наполнили коридор и столпились у входа в палату, а он тем временем поспешил к лифту.
Все сорвалось, и это был второй раз, когда секунды сыграли в пользу Исабель. Еще каких-нибудь десять секунд, и он наконец поймал бы правильную точку и вкачал в вену воздух. Всего десять секунд. Проклятые десять секунд. Большей неудачи невозможно было себе представить.
У него за спиной раздались неистовые крики, когда он распахнул створки двери. У лифта сидел худощавый мужчина с темными кругами под глазами, ожидая консультации в отделении пластической хирургии. Он слегка кивнул, увидев белый халат. Такую реакцию вызывала эта униформа в больничных стенах.
Он вызвал лифт и принялся искать глазами пожарную лестницу, когда тот подошел. Затем кивнул нескольким мужчинам в халатах и посетителям с печальными лицами, стоящим внутри, и отвернулся к стенке, чтобы никто не заметил, что у него нет бейджа.
На первом этаже прямо перед лифтом он чуть не наткнулся на брата Исабель.
Ему явно тут больше ничего не светило.
Двое мужчин, с которыми беседовал полицейский, явно являлись его коллегами. Ну, возможно, что темнокожий и нет, но датчанин — точно. Все выглядели очень серьезно.
Да и он сам, черт возьми, ощущал себя в том же духе.
Снаружи он увидел вертолет, парящий высоко над зданием. Вот и очередная работка для травматологического центра.
Приземляйся поскорее, подумал он про себя. Чем больше несчастных случаев, тем меньше ресурсов для заботы о тех, которые его милостью сейчас являлись пациентами этого заведения.
Он снял халат лишь тогда, когда оказался под тенью деревьев на стоянке, где была припаркована его машина.
Парик полетел на заднее сиденье.
41
Не успели они с Ассадом спуститься в подвал, как Карл уже заприметил кое-какие перемены, причем не в лучшую сторону. В самом низу лестницы в ротонде лежали картонные коробки, всякая рухлядь и дрянь. Вдоль стен было выставлено множество стальных стеллажей, и доносившийся из глубины коридора шум давал понять, что это отнюдь не последнее звено в глобальной уборке.
— Что за наваждение! — воскликнул Мёрк, бросив взгляд в коридор.
Где дверь в асбестовый ад? Куда делась, будь она неладна, перегородка, которую они только что поставили? Неужели ею когда-то и были все эти пластины, прислоненные к их схеме дел и увеличенной копии письма из бутылки?
— Что тут происходит? — закричал он, когда Роза высунула голову из своего кабинета.
Слава тебе господи, она, по крайней мере, выглядела самой собой. Черные, как смоль, короткие волосы, белая порошкообразная пудра и толстенный слой теней для век. Чудесный пронзительный взгляд, так хорошо им знакомый.
— Они освобождают подвал. А стенка мешалась, — заявила она равнодушно.
Именно Ассад вспомнил, что нужно поприветствовать ее возвращение.
— Приятно снова видеть тебя, Роза. Ты выглядишь… — Он запнулся на мгновение, стараясь подыскать правильное слово. Затем улыбнулся. — Ты выглядишь замечательно, когда похожа сама на себя.
Возможно, не совсем та фраза, которую предпочел бы Карл.
— Спасибо за розы, — сказала она. Ее резко очерченные брови чуть поднялись ко лбу. Вероятно, эта мимика свидетельствовала о некотором эмоциональном всплеске.
Карл слегка улыбнулся.
— Тебе спасибо. Мы скучали. Не то чтобы Ирса что-то делала не так, — поспешил он добавить. — Но все-таки. — Он указал жестом в коридор. — То, что удалили стенку, свидетельствует о том, что Инспекция по контролю за рабочими условиями снова к нам заявится, — сказал он. — Что тут вообще происходит? Ты говоришь, они освобождают подвал. Что ты имеешь в виду?
— Все нужно убрать. Кроме нас. Архив, склад изъятых вещей, почтовый архив и архив ассоциации, оказывающей помощь при похоронах. Полицейская реформа, знаете ли. Переливают из пустого в порожнее.
Значит, тут будет отличное место.
Карл повернулся к ней.
— Что у тебя для нас есть? Кто эти две женщины, пострадавшие в аварии? И в каком они состоянии?
Она пожала плечами.
— А, вы об этом. Я еще не дошла до этого дела. Сначала мне нужно было убрать барахло Ирсы. Это не срочно?
Карл заметил протестующий жест Ассада где-то на заднем фоне. «Осторожней, или она снова взбрыкнет», — означала его поднятая рука. Карл досчитал в уме до десяти. Чертова бабенка. Неужели опять не сделала то, о чем он ее просил? Снова собирается работать в прежнем стиле?
— Роза, прости меня, пожалуйста, — сказал он, преодолевая себя. — Впредь мы постараемся как можно точнее доводить до твоего сведения, что именно нам требуется. Не будешь ли ты так любезна найти для нас информацию? Да — и это довольно-таки срочно.
Роза слегка кивнула Ассаду, поднявшему кверху большой палец, и качнула головой, не находясь, что ответить.
Ну, наконец-то они научились ее обуздывать.
— Кстати, Карл, через три минуты у тебя встреча с психологом. Ты, случайно, не забыл? — она взглянула на часы. — Да уж, времени у тебя маловато, а мне еще нужно передать тебе привет и кое-что сказать.
— Что ты имеешь в виду?
Она протянула ему листок с адресом.
— Если ты побежишь, то как раз успеешь. Я должна передать тебе привет от Моны Ибсен. И сказать, что она очень гордится тем, что ты согласился на сеансы.
Прямое попадание. И не осталось никакого выхода.
Улица Анкера Хегора находилась через одну улицу от префектуры, но этого оказалось достаточно, чтобы Карл ощутил себя так, словно у него в глотке установили вакуумный насос, который теперь упорно работал, заставляя его легкие схлопываться. Если таким образом Мона хотела оказать ему услугу, то ей придется немного повременить.
— Я рад, что вы пришли, — поприветствовал его психолог по имени Крис. — Сложно было найти?
Что ему ответить? Что ему пришлось преодолеть аж две улицы? Департамент иммиграции, где он успел побывать около трех тысяч раз.
Но вот что тут делает психолог?
— Шутки в сторону, Карл. Я прекрасно знаю, что вы в состоянии найти то, что нужно. А теперь вы, вероятно, думаете о том, что я делаю в этом здании. Но у нас в Департаменте иммиграции существует множество заданий, для выполнения которых привлекается психолог. Наверняка вы и сами понимаете.
Этот человек чрезвычайно неприятен. Он что, выуживает у него мысли?
— У меня в распоряжении всего полчаса, — сразу обозначил Карл. — У нас на повестке дня срочное дело.
И это, кстати, не было ложью.
— Хорошо. — Крис сделал пометку в своем блокноте. — В следующий раз, пожалуйста, постарайтесь рассчитывать на пребывание здесь в течение всего оговоренного времени, ладно?
Он выудил какую-то папку, на копирование которой потребовалось, вероятно, не менее пары часов.
— Вы знаете, что это такое? Вас просветили?
Карл покачал головой, но у него была одна идея.
— Я вижу, у вас есть какое-то предположение. Тут все основные сведения о вас и, кроме того, все документы по делу, которое окончилось стрельбой по вам и вашим коллегам на садовом участке Амагера. В этой связи должен вам признаться, что я обладаю кое-какой информацией, которой, к сожалению, не могу с вами поделиться.
— Что это значит?
— У меня есть рапорты Харди Хеннингсена и Анкера Хойера, вместе с которыми вы расследовали данное дело. И, похоже, вы глубже вникли в дело, чем они.
— Ага. Я так не считаю. Почему они так написали? Мы с первого дня работали над расследованием все вместе.
— Да, такова одна из тем, с которой мы разберемся чуть подробнее в ходе наших сеансов. Я думаю, у вас, может, есть некая зацепка, мысли о которой вы отогнали от себя или просто не желаете обнародовать.
Карл покачал головой. Что это за чертовщина? Его в чем-то обвиняют?
— У меня нет никакой зацепки, — отрезал он, раздражение разливалось теплом по его лицу. — Абсолютно обычное дело. Не считая того, что нас подстрелили. На что вам все это сдалось?
— Карл, знаете, почему вы так остро реагируете на упоминание о том эпизоде спустя столько времени?
— Думаю, что и вы реагировали бы так же, если бы оказались на волоске от гибели, в то время как двум вашим лучшим друзьям не удалось так удачно выбраться из переделки.
— То есть Харди и Анкер были вашими лучшими друзьями?
— Они были моими боевыми товарищами, да. Моими дорогими коллегами.
— Я думаю, это имеет большое значение.
— Возможно. Я не знаю, согласились бы вы на то, чтобы в вашей гостиной жил калека, а вот я согласился. Разве после этого вы не признаете, что я хороший друг?
