Алексей Макеев - Испанский капкан
– Он не мог не видеть, что произошло, – возразил Крячко. – Мы не по своей воле исчезли. И вот, пожалте – вместо сочувствия со стороны земляка мы получаем порцию равнодушия. У меня руки так и чешутся написать фельетон в здешнюю газету!
– Кстати о газете! – обеспокоенно произнес Гуров. – Нам же нужно, чтобы кто-то перевел газету! Нет, без земляков никак не обойтись! Что же делать – давай проситься на корабль!
Подавая пример, он первым ступил на шаткий металлический трап, перекинутый на борт катера. Это нехитрое действие произвело на Андреевского куда большее впечатление, чем все остальное. Он мигом обернулся, выпрямился, и на бородатом лице его появилось угрожающее выражение.
– Эй, куда прешь? – с угрозой в голосе сказал он. – Осади назад! Здесь моя территория!
– А мы и не собираемся захватывать территории! – добродушно сказал Гуров. – Нам бы наверстать упущенное. Вчера до острова мы так и не добрались, а нам туда позарез требуется…
– Назад, я сказал! – шипящим голосом проговорил Андреевский, и скулы у него побелели. – Не нарывайся, мужик! Здесь тебе не совок, понял? Один звонок – и ты за решеткой!
– Да ты что злой какой?! – изумился Гуров. – Вожжа тебе сегодня под хвост попала, что ли? Вчера, можно сказать, уговаривал, чтобы мы именно на твоем корыте плыли, а сегодня даже глядеть на нас не хочет! Ты что, нас забыл, друг?
– Последний раз предупреждаю – покиньте судно! – официальным тоном произнес Андреевский и вдруг, нырнув куда-то вниз под сиденье, тут же возник опять, на этот раз с короткоствольным ружьем в руках.
Гуров опешил. Андреевский не шутил. Его бородатое лицо приобрело крайне злое и решительное выражение. Он целился из ружья прямо в грудь Гурову и был готов пустить оружие в ход не задумываясь.
– Ну вот, приплыли! – огорченно сказал Гуров и развел руками. – Встреча на Эльбе, называется! Ты хоть объясни, какая муха тебя укусила! С чего ты нас невзлюбил, интересно!
– Сходи на причал! – грозно сказал Андреевский. – Сходи по-доброму, а то выстрелю! Здесь тебе не Солнцево! Не Люберцы какие-нибудь!
– Лева, он нас за бандитов принимает! – со смешком сказал за спиной Гурова Крячко. – Здесь наша с тобой репутация вообще не работает! Покажи ему свою ксиву, пока он совсем не сбесился!
Гуров решил, что это предложение звучит разумно. Хозяин катера был явно напуган и смотрел на гостей зверем. Служебное удостоверение работника МВД должно было его успокоить. Конечно, того авторитета, что был у Гурова в Москве, здесь ему добиться не удалось бы ни при каких обстоятельствах, но все-таки какое-то почтение к красным «корочкам» у соотечественника должно было сохраниться и на чужбине. Гуров полез в карман за удостоверением.
Андреевский отреагировал на этот жест самым удивительным образом. Он одним прыжком выскочил на шаткий трап и самым бесцеремонным образом пихнул Гурова в грудь прикладом ружья. Тот едва не слетел в воду, но в последний момент успел отступить на причал, с большим трудом удержав равновесие. Достать «ксиву» он так и не успел.
«Наверное, я ему еще спасибо должен сказать, – подумал Гуров, рассматривая злое лицо Андреевского, – за то, что он просто вытолкал меня, а не применил оружие по прямому назначению. Черт его знает, что у них тут за законы – может, у них тут за частную собственность полгорода перебить можно? Хотя чему удивляться? У нас у самих сейчас практически та же история…»
Андреевский стоял на покачивающемся трапе и тоже в упор рассматривал Гурова. Ноздри его раздувались. Он, как пограничник, цепко сжимал свое ружье и был полон решимости не уступить нарушителям ни пяди своей территории. У Гурова мелькнула в голове мысль, что это судьба и остров Рокамболь для них заказан – никогда они с Крячко туда не попадут, – и в этот момент в воздухе мимо него пронесся какой-то непонятный предмет. Он прошуршал у Гурова над самым ухом, а потом с отчетливым стуком врезался прямо в лоб господину Андреевскому. Оттуда он отскочил назад и, цокнув по ребристому металлу трапа, свалился в воду. Только тогда Гуров успел рассмотреть, что это был камень-голыш, серый, гладкий и довольно увесистый.
Гуров не успел еще до конца осознать, что произошло, а господин Андреевский шатнулся назад, закатил глаза и выронил из рук ружье. Брякнув о край трапа, ружье последовало за камнем – в морскую пучину. Хозяин катера, сделавшийся мягким, как воск, вдруг сложился пополам, клюнул носом и неловко повалился на трап. Упав, он перевернулся на бок, взмахнул ватными руками и тоже провалился вниз. Из-под причала выметнулся фонтан брызг. Гуров растерянно оглянулся.
Полковник Крячко с невозмутимым видом сидел прямо на покрытом галькой берегу и подбрасывал на крепкой ладони еще один голыш – с кокетливым белым пояском.
– Ты?! – только и смог вымолвить потрясенный Гуров.
Крячко неторопливо поднялся, стащил через голову рубашку с обезьяньим царством и стал снимать брюки.
– А что я был должен – смотреть, как какой-то пижон измывается над моим начальником? – с вызовом спросил Крячко. – Во всем должна быть мера, а этот хлюст заигрался, Лева! Этот маленький урок пойдет ему на пользу. И не расстраивайся так – сейчас я его вытащу!..
Оставшись в одних плавках, он подошел к краю причала и нырнул в воду. Гуров, чувствуя ужасную слабость в ногах, медленно опустился на дощатый настил.
– Вот так попали, на ровном месте да мордой об асфальт! – пробормотал он. – Нет уж, если карта не прет – не садись за стол! Теперь для полного счастья не хватает, чтобы Стас не выловил этого черта из воды! Интересно, нас посадят в крепость или тюрьмы здесь вполне современные?
К счастью, такие печальные мысли одолевали его совсем недолго, потому что Крячко довольно скоро справился с задачей и вытащил господина Андреевского на берег. Положив его на мокрую гальку, Крячко предоставил хозяина катера заботам Гурова, а сам принялся переодеваться. Все произошло так быстро, что никто поблизости ничего не заметил.
Перепуганный Гуров изо всех сил старался привести Андреевского в чувство. Выглядел тот довольно скверно – мокрый, со спутанными волосами, с огромной лиловой шишкой посреди лба. Сознание у Андреевского отсутствовало, и он весь был бледный, похожий на желтую восковую куклу.
Гуров принялся делать ему искусственное дыхание и наконец с видимым облегчением убедился, что Андреевский жив. Тот заморгал ресницами, закашлялся и со стонами принялся изрыгать из себя мутную пенистую воду.
Сзади подошел Крячко и, посмотрев на корчащегося у его ног капитана, деловито заметил:
– А еще я, Лева, подумал, что до острова мы такими темпами никогда не доберемся – и такое меня взяло зло!.. Признайся, ты ведь о том же самом подумал!
– Мало ли о чем я подумал! – огрызнулся Гуров. – Но засветить в лоб человеку, у которого, возможно, даже гражданство испанское, – до этого только ты мог додуматься!
– А я и не оправдываюсь! – смиренно сказал Крячко. – Взял грех на себя. Но теперь пусть этот жук попробует не доставить нас по назначению! Можешь считать, Лева, что это я сделал по наитию. Как говорили в старые времена, моей рукой водило провидение…
– Помолчи уж! – сказал Гуров.
– Нет, серьезно, – не отставал Крячко. – Проблема казалась неразрешимой, и мы были уже готовы отступить, но тут вмешались высшие силы…
– Еще раз говорю, перестань трепаться! – повысил голос Гуров. – И помоги мне его поднять. Не валяться же ему здесь на камнях!
Крячко с готовностью устремился на помощь, и вдвоем они поставили мокрого капитана на ноги. Он уже пришел в себя, но ничего не говорил, а только смотрел на земляков в немом изумлении. Глаза у него все время разъезжались в разные стороны, и, видимо, все в них двоилось. Гуров представил себе, с какой силой мог запустить тот злосчастный камешек его друг Стас Крячко, и от этого представления по спине у него побежали мурашки. Возможные последствия этого импульсивного поступка могли быть какие угодно. Достаточно было Андреевскому подать жалобу в ближайший полицейский участок, и Гурову с Крячко не помогли бы уже никакие удостоверения.
Между тем сам виновник происшествия не испытывал никаких угрызений совести. Он проявил заметную активность и, оттеснив Гурова в сторону, самолично препроводил Андреевского по узкому трапу на покачивающийся у причала катер. Перекинув себе через шею безвольную руку капитана, он без труда взвалил его на плечи и перетащил в судно.
Гуров, обеспокоенный состоянием Андреевского, проследовал за ними, и тут Крячко окончательно добил его. Он усадил капитана на заднее сиденье, нахлобучил ему на голову фуражку с крабом и, подняв глаза на Гурова, сказал будничным тоном:
– Ты бы, Лева, чемоданчики захватил! А то так и уйдем налегке.
Андреевский и Гуров свой протест выразили одновременно. Первый напрягся и попытался встать, хватаясь за спинки сидений. Говорить он еще не мог, и высказался за него Гуров.
