Алексей Макеев - Восьмая горизонталь
Мужчина перевел взгляд на противоположную сторону улицы, где была остановка троллейбусов и маршрутных такси. Народа там скопилось не слишком много: час пик еще впереди. Ага, вот молодая женщина с коляской, которую он видел около подъезда. Куда-то ехать собирается. Какая у нее улыбка хорошая… Мужчина улыбнулся в ответ.
За подходящим к остановке троллейбусом подъехала и припарковалась у обочины «Тойота» цвета мокрого асфальта. Задняя дверца машины открылась, на тротуар вышел долговязый тип в адидасовском спортивном костюме и с правой рукой на перевязи. Тип настороженно зыркнул по сторонам и направился к «зебре» перехода, ведущего к автостоянке. Сверху, через оптику прицела, он выглядел на редкость нелепо.
«Альтист» глубоко и облегченно вздохнул, вставил прицел в пазы ствольной коробки. За его спиной громко ворковали обезумевшие от любовного томления голуби. Он положил ствол винтовки на парапетик крыши, чтобы получить надежный упор. Передернул затвор, досылая первый патрон. Приник к окуляру прицела, плотно прижимая приклад винтовки к плечу, сливаясь с «англичанкой» в единое целое. Да, было в этом действе что-то, напоминающее секс…
Паутинные риски перекрестья сошлись на темени долговязого. Стрелок дал ему дойти до середины «зебры». А затем задержал дыхание и плавно потянул спусковой крючок. «Англичанка» слабо дернулась…
Выстрел прозвучал не громче обычного кашля, он даже флиртующих голубей не вспугнул.
Голова долговязого типа содрогнулась под ударом пули, он нелепо взмахнул здоровой рукой и рухнул на асфальт перехода, обильно поливая белую полосу «зебры» красным. Выходное отверстие пришлось на нижнюю челюсть, ее вырвало начисто.
На несколько мгновений все внизу замерло. Никто не мог ничего понять: шел человек, и…
Но как-то сразу, очень быстро, около трупа образовалась гомонящая толпа.
Даже сюда, до парапетика крыши, доносился ее слитный шум, прорезаемый визгом женщин, звуками автомобильных клаксонов, собачьим лаем. Ворковавшие голуби, возмущенные таким непотребством, легкой испуганной стайкой взмыли ввысь.
Убийца лишь пару секунд смотрел на дело своих рук сквозь оптику прицела.
Человек в клетчатой куртке изначально не сомневался в успехе. Промахнуться он не мог.
«Альтист» по-прежнему не торопился, но действовал спокойно, уверенно и быстро. Он положил винтовку на крышу, достал из футляра небольшой пузырек, открыл его и полил содержимым пузырька винтовку и футляр. Резко запахло спиртом. Он щелкнул зажигалкой. Вспыхнуло бесцветное невидимое пламя. Несколько секунд – и никаких отпечатков! Так куда надежнее, чем с перчатками связываться. Да и целиться, когда они на руках, не так удобно.
Мужчина резко потянул себя за волосы. И вот уже парик оказался у него в руке. Теперь накладные усы, бородка… Внешность стрелка неузнаваемо изменилась. Собственные его волосы оказались темными с обильной проседью, коротко стриженными, а лицо – чисто выбритым.
Мужчина подошел к вентиляционной шахте, выбросил туда парик, усы и бороду. Но на этом трансформация его внешности не закончилась. Он снял свою клетчатую куртку и быстро вывернул ее наизнанку. Куртка оказалась с секретом! Теперь накладные карманы стали внутренними, а куртка превратилась в темно-синюю.
Вот теперь все, можно покидать крышу. Он посмотрел на наручные часы: пять минут третьего.
И на обратном пути никто ему не встретился. Из дома появился совсем не тот человек, который десятью минутами ранее заходил в подъезд… И в руках у человека ничего не было.
Глава 3
Работа сыщика заключается главным образом не в том, чтобы сидеть в засадах, перестреливаться с преступниками и лихо гоняться за ними на автомобиле. Хоть и такое случается. Но главное – это все же обычные разговоры с самыми разными людьми. Первичная добыча информации. Умение профессионально и грамотно расспрашивать, вызывать на откровенность, заставлять вспомнить что-то важное…
Задавать вопросы нужно умеючи. В противном случае есть риск не получить информацию, а отдать ее. Станислав Васильевич Крячко умел задавать вопросы.
Соседей Трофима Ивановича он дома не застал, да и не особенно рассчитывал на соседей. Но ему повезло: рядом с подъездом дома на улице Вавилова, где жил Таганцев, стояла симпатичная и удобная скамейка. А где скамейка, там и старушки, сидящие на ней.
Такие «скамеечные» бабуси – непременная принадлежность любого российского города. Это весьма специфическая и характерная публика, редко у кого вызывающая искреннюю симпатию. Зачастую они дремучие хамки и неисправимые склочницы. Сплетни и пересуды – их воздух, их образ жизни и единственное по-настоящему любимое занятие. Делать им решительно нечего, разве что перемывать косточки всем встречным и поперечным, ближним и дальним. Любимая тема: «Ох, какая нонче молодежь пошла!», причем к молодежи относятся все, кто еще не пересек пенсионного рубежа. Как правило, отличаются такие бабуси острой наблюдательностью и изрядным злоехидством. Мозгов, правда, у них – кот наплакал. Но если им понравиться, то информацию можно качать очень ценную, нужно только потом внимательно просеять ее.
Крячко умел нравиться престарелым мымрам, было в нем что-то располагающее.
Гуров говорил как-то, что обаяния его друга хватит на то, чтобы продать вставные челюсти нильскому крокодилу… Где уж бабусям устоять! Поэтому разговор получился содержательным. И Станислав считал, что не даром потерял время…
Сейчас он сидел на лавочке недалеко от шахматного павильона, лениво покуривал и поджидал Гурова, который только что отзвонил ему на мобильник. До трех оставалось еще полчаса. Погода была изумительной! Середина мая – чуть ли не самый приятный сезон в столице.
Стрелы солнечных лучей навылет пробивали древесные кроны и редкий кустарник подлеска, играли в догонялки на мягкой траве. Ветерок с юга слегка пошевеливал листья, и световые пятна внизу складывались в причудливо меняющийся узор, напоминающий шкуру леопарда. Уже густо цвели ландыши. Развешивала белые гроздья соцветий калина. В сыроватой траве лежал голубой ковер незабудок. Зацветали ирисы, они стояли, как тонкие свечи, распушив сиреневое пламя.
В конце аллейки появился Гуров. Его сопровождал рослый худощавый мужчина лет пятидесяти, темноволосый и кареглазый. Крячко поднялся навстречу.
– Сергей Сергеевич Гаранин, – представился мужчина, протягивая Станиславу руку и доброжелательно улыбаясь так, что чуть резковатые черты его лица смягчились. – Рад познакомиться с вами, наслышан. Петр Николаевич немало о ваших подвигах рассказывал. С Львом Ивановичем вот познакомились уже.
– Жаль только, причина знакомства… – Гуров не закончил фразу. И так все было понятно.
– Да… – Лицо Гаранина помрачнело. – Причина печальная. До сих пор у меня в голове не укладывается, что Трофима Ивановича убили какие-то подонки. Петр Николаевич просил меня оказать вам любую посильную помощь. Что бы вы хотели узнать, с кем и о чем поговорить? Я всецело в вашем распоряжении.
– Для начала вы попросту познакомите нас со своими приятелями-шахматистами, – сказал Гуров. – Введете нас в свой круг. Беда в том, Сергей Сергеевич, что мы сами пока не слишком представляем, что искать, на что обратить внимание. Но нас интересуют все странности и несообразности, связанные с Трофимом Ивановичем.
– Договорились, – кивнул Гаранин. – Только вам придется немного подождать. Час, может быть, чуть дольше. Народ еще не подтянулся.
– Это даже хорошо, – сказал Гуров. – Нам с полковником Крячко нужно обменяться впечатлениями. Вот, кстати, сами вы, Сергей Сергеевич, ничего необычного не замечали за последнее время? В поведении самого Таганцева или, скажем так, вокруг него?
– Необычного? – переспросил Гаранин и замолчал, призадумавшись. – Да как сказать… Вы, вероятно, в курсе: мы с Трофимом Ивановичем играли что-то типа матча…
Сергей Сергеевич слегка покраснел, несколько смущенно улыбнулся.
– Я, честно признаться, и не хотел, потому что трезво оценивал свои силы. Шахматная общественность заставила. Все, как у «больших», с часами… Контроль времени такой: по два часа на первые тридцать ходов и полчаса на каждые следующие пятнадцать. Сыграна половина матча – пять партий из десяти. Три победы Таганцева и две ничьи. Почти все наши завсегдатаи уверены: у меня не было шансов. Таганцев, хоть старик, сильнее меня и матч непременно бы выиграл. Я и сам так думаю.
Улыбка Гаранина погасла. Он сокрушенно вздохнул.
– И вот ведь как все обернулось, – тихо и очень грустно произнес Сергей Сергеевич. – Так вот, о необычном. До меня дошли слухи, что кто-то ставил на мой выигрыш в нашем матче немалые деньги! А это, согласитесь, странно… Да, у нас есть что-то вроде тотализатора. Для своих. Появился с год тому назад в нашей компании один довольно странный тип. Игрок слабенький, но азартен сверх меры. Готов ставить деньги на что угодно. Ну, и наших некоторых заразил своей страстишкой. Ставки обычно совсем маленькие, так, для интереса. А вот на этот раз… Меня это удивило.
