Андрей Кивинов - Мыс Доброй Надежды
— Авокадо сушить, — мрачно ответил вертолетчик и открыл дверь автобуса. — Садись, поедем искать твоих беглецов.
Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
Микроавтобус тронулся с места и взял направление на северо-запад города — в район Констанция.
Вася и Игорь уже полчаса шагали вдоль оживленной городской трассы. Все их попытки поймать такси или остановить машину не увенчались успехом. Стальные кони надменно проносились мимо, обдавая пешеходов сизым дымком бензинового выхлопа.
Плахов решительно двигался вперед, Рогов суетливо семенил за ним, отпуская вслед водителям непечатные выражения — благо, никто его не понимал.
— Ты смотри, что творится, Игорь, — возмущался он. — Они тут все какие-то фашисты — не могут человека до отеля подбросить. А ведь мы же свои, белая раса! Трудно подвезти, что ли, ешкин кот?
Плахов молчал, принимая все с философским спокойствием.
Впереди показался стеклянный павильон остановки, возле него притормозила маршрутка — небольшой автобус с номером семнадцать на боку.
— Во! — обрадовался Рогов, ускоряя шаги. — Я эту маршрутку возле отеля видел, давай быстрее, Игорь.
— Подожди! — Плахов осадил коллегу. — Смотри, там одни черные.
— А, ты тоже, значит, из этих… — сокрушенно закачал головой Рогов. — Не знал я, Игорь Сергеевич, что вы расист.
— Не в этом дело, малыш… — начал объяснять Плахов, но Рогов прервал его на полуслове:
— А раз не в этом, то какие проблемы? В конце концов, мы сколько лет в них деньги вкладывали? Пора бы и отдачу получить.
Плахов обреченно кивнул головой и следом за Васей забрался в душный грязный салон.
Вася оглянулся вокруг, одаривая афро-африканцев своей радужной улыбкой, а потом согнул в кулаке правую руку, поднял вверх сжатый кулак и пафосно воскликнул, сознательно коверкая русские слова:
— Русиш унд ниегр — дружба навек!
Игорь почувствовал пустоту в нижней части живота — предчувствие почти кричало о чем-то нехорошем, но «дать заднего» было уже невозможно. Дверь закрылась, и маршрутка тронулась с места.
Несколько пар внимательных глаз пристально наблюдали за белыми пассажирами, и от этих оценивающих взглядов Плахову стало не по себе.
— Русиш унд ниегр — дружба навек!
«Дружба навек» принесла замечательные результаты — напарники даже не успели понять, что и как с ними произошло. В салоне вдруг началась суета, цепкие руки со всех сторон схватили и умело обшарили белых пассажиров, освобождая их от самых явных признаков принадлежности к «расе господ» — бумажников и часов.
Через минуту господа уже валялись в пыли на обочине дороге, а темно-серый зад негритянской маршрутки растаял вдали.
— Во, гады! — Плахов встал на ноги, поднял с земли раскуроченный бумажник и заглянул вовнутрь. — Ни копеечки не оставили, ни самого захудалого рандика… Слава Богу, хоть фотку не взяли.
Помимо фотографии, в бумажнике остался еще и глянцевый календарик с изображением Эрмитажа. Игорь использовал весь свой матерный запас и убрал резко оскудевшее состояние в карман шортов.
— Козлы, козлы! Бабуины! — Вася рассеянно отряхивал пыль с одежды, стараясь не смотреть на Плахова.
— Даже сигареты забрали, — сокрушенно сообщил тот. — Ты бы еще громче про негров заорал.
— Расисты, — резюмировал коллега.
Они растерянно побрели вдоль скоростной дороги, обдумывая свое невеселое положение. Мимо пролетали автомобили, из окон которых представители «бледнолицей» части населения Южно-Африканской Республики окидывали избитых туристов презрительными взглядами.
Справа показался небольшой парк, и жертвы местного произвола, не сговариваясь, присели на одну из скамеек. Город они не знали совершенно, карта осталась в маршрутке, поэтому пришлось полагаться на интуицию. Можно было, конечно, попросить какого-нибудь таксиста довезти их до отеля и там рассчитаться, но Даша предупреждала, что белых в такси тоже грабят. Рисковать второй раз не хотелось. Мимо «убойщиков» прошло несколько чернокожих парней, которые изумленно смотрели на экзотическую картину — свободно разгуливающих белых в негритянском квартале. На соседней скамейке сидел улыбчивый африканец в черных очках и, уставившись в небо, выбивал ритм на небольшом барабанчике, обтянутом толстой кожей. Периодически он выкрикивал малопонятную, но очень эмоциональную фразу — по-видимому, это была песня…
— Полный дефолт, — вздохнул Рогов, глядя на музыканта.
— А тебе теща в карман не зашила? — Плахов с надеждой кивнул на шорты Василия.
— Так те в багаже остались. Да и немного там совсем… Придется Ждановичу звонить, чтобы высылал.
— Для этого надо еще до отеля добраться…
Они замолчали, и Вася вновь уставился на чернокожего барабанщика. Вдруг он решительно поднялся.
— Сейчас заработаем, — заявил он тоном, не терпящим возражений. — Пошли!
— Куда ты опять? — насторожился Игорь.
— Покажем им, — зло ответил Рогов. — Соединим пролетариев всех стран.
— Каких пролетариев? Объясни по-человечески! — проорал Плахов вслед Рогову, который прямиком направлялся к барабанящему в тамтам негру.
— Хеллоу, — улыбаясь, приветствовал Вася музыканта.
— Хай, — машинально ответил музыкант, глядя на белого поверх очков.
— Дай постучать, земляк, — громко попросил Вася и ногтем побарабанил по гулкой коже тамтама. — Тебя все равно никто не слушает.
Негр совершенно не понимал, чего от него хотят, и только белозубо улыбался в ответ.
Вася повернулся к Игорю:
— Как сказать: «дай поиграть»?
— Вась, пойдем. Не надо. — Игорь взял Рогова за рукав. — Ну его…
Но сбить Рогова с выбранного пути было уже невозможно.
— Скажи, как?
— Гив ми, плиз.
Вася повернулся к музыканту, который перестал стучать и с любопытством наблюдал за перебранкой двух помятых белых.
— Гив ми, плиз… тамтам, — вновь попросил Вася чернокожего. Тот пожал плечами и протянул ему барабан.
Вася взвесил в руке экзотический инструмент, украшенный ломаными линиями узоров, и протянул его Игорю:
— Подыграй, а я спою.
— Ты что, спятил? — выпучил глаза Плахов, не ожидавший такого поворота событий.
— А что такого? Кто нас здесь знает? Не хочешь? Ну, тогда я один.
Вася решительно сел на скамейку, поставил барабан между ног и уже приготовился поразить мир непревзойденным шедевром, когда Плахов остановил его.
— Ладно, давай сюда, — с мрачной решительностью сказал он. — Что будете петь, маэстро?
— Давай «Калинку», — предложил Вася и откашлялся. — Ее везде поют.
Игорь на мгновение замер над барабаном, затем принялся ритмично настукивать ритм песни. Рогов принял картинную позу и, отсчитав необходимое количество тактов, затянул:
Калинка, калинка, калинка моя,
В саду ягода калинка-малинка моя…
Пропев этот рефрен несколько раз, он начал импровизировать, придав тексту экзотический оттенок:
Кокосы-мокосы, кокосы мои,
В саванне абрикосы-кокосы мои… Эх!
При первых звуках Васиного пения вокруг стали собираться чернокожие граждане, пораженные небывалым зрелищем. Одни удивленно переговаривались, другие широко улыбались и, пытаясь помочь исполнителям, хлопали в ладоши. Однако никто из них не бросил ни монетки в бейсболку, которую Вася предварительно разместил на земле. Чего греха таить, пел Василий Иванович хреново. Не Элтон Джон.
Краем глаза Плахов заметил, что напротив них остановился автомобиль, откуда высунулся толстый белый африканец. Он с негодованием посмотрел на невиданное шоу, сплюнул и дал по газам.
Игорь вошел в раж. «Не „Бекстрит-бойз“, конечно, но для аборигенов сойдет», — подумал он, рьяно выстукивая зажигательный ритм.
— Такого здесь еще не видели!
— Надо тему сменить! — крикнул певец. — Денег все равно не дают. Давай этих, «татушек»! Их должны знать. В аэропорту крутили.
Игорь сменил ритм, а Рогов монотонно завыл, приплясывая на месте и путая слова:
Мы убежим, все будет просто:
Ночь упадет, крышу уронит,
И что-то там на перекрестке,
И хренота нас не догонит.
Небо уронит ночь на ладони.
Нас не догонят, нас не догонят…
Собравшиеся вокруг слушатели начали весело пританцовывать в такт музыке. Сделав паузу, певец подмигнул аккомпаниатору.
— Нравится афро-африканцам!
Вася улыбнулся танцующим вокруг неграм, показал пальцем на бейсболку и пропел:
Мани, мани — кидай туда!
Рэнды давай, рэнды!
Негры наконец стали бросать деньги — мелкие купюры и монетки, которые быстро наполняли бейсболку.
Неожиданно раздался резкий скрежет тормозов, и на обочине дороги, прямо напротив скамейки, где господа офицеры давали представление, остановился синий микроавтобус с надписью «TV-2 canal» на борту. Дверь машины мгновенно распахнулась, на улицу выскочили молодая высокая женщина в светлом комбинезоне с микрофоном в руках и бородатый оператор с камерой на плече.
