Нина Дитинич - Тайна великого живописца
– Привет, – услышал Суржиков голос эксперта Олега, который тоже пробирался с подносом в поисках свободного места к столику. – Как я тебе и говорил, роза окрашена одним и тем же спреем…
– Спасибо, приятель, другого я не ожидал, сегодня вечерком забегу, – улыбнулся Суржиков. – Давай к нам, у нас тут место освободилось…
Олег направился к их столу. Расположившись рядом со следователем, он добавил:
– И орудие убийства одно и то же – острый стилет… А убийца, я тебе сразу сказал, правша…
– А это может быть женщина? – спросил Суржиков.
– Если женщина, то достаточно сильная… Что, новая версия появилась?
– Да, ревность…
– Из ревности женщины на многое способны, и откуда только силы берутся, – засмеялся Олег. – Давай дерзай…
Глава 10
Борьба с конкурентами
Эдуард Хруст был счастливчиком во всех отношениях. Во-первых, он был очень талантлив, во-вторых, занимался любимым делом, а в-третьих, был хорош собой – белокурый, голубоглазый, высокий, его обожали женщины, и он этим пользовался. Во многом Хруст был похож на своего шефа Чарущева, и это даже несколько роднило их.
Чарущев дорожил Эдуардом, делал ему всяческие поблажки, терпел его капризы и платил больше, чем другим.
Эдуарду, по натуре человеку утонченному, избалованному женским вниманием, были необходимы чувственные наслаждения, они будили его творческие фантазии и дарили вдохновение, но часто он увлекался, а чрезмерные, плотские удовольствия истощали его, выхолащивали, вызывали творческий простой, что сильно раздражало его патрона и покровителя Арсения Чарущева. Поэтому Чарущев старался контролировать своего работника, да только, чего греха таить, сам время от времени срывался и с большой охотой пускался во все тяжкие в компании Хруста.
Чарущев облюбовал для их развлечений элитный закрытый клуб, где можно было и партийку в карты сыграть, и рулеткой побаловаться, и отведать изумительно приготовленной изысканной еды в избранном обществе, и, конечно же, провести время с прекрасной незнакомкой. Повара в клубе были одни из лучших в столице, впрочем, как и вина, и хотя с женщинами дело обстояло хуже, иногда некоторые экземпляры попадались очень недурственные.
Клуб находился за высоким забором – трехэтажное здание среди густой зелени.
Современный интерьер поражал своей комфортабельностью и строгой роскошью, но и цены за все здесь были соответственные.
В центре ресторанного зала переливался прозрачными хрустальными струями фонтан в глубокой перламутровой чаше, напоминавшей створку морской раковины. Цветные диковинные рыбки скользили по водяной глади среди водорослей. Белоснежные дивные лилии, благоухая, качались на легких волнах и радовали своей безмятежной, сияющей красотой.
Любуясь рыбками, Чарущев развалился в удобном кресле, но грустно вздыхал.
– Эдик, кто-то под нас сильно копает, хочет украсть наш бренд, наши технологии…
Хруст лениво разглядывал молоденьких девиц, сидящих за соседним столиком, и словно не слышал шефа.
– Разве это красота, – скривил он рот. – Девки раскрашены, пусть дорогой косметикой, пусть отличными стилистами, но нет в них естества, сока жизни нет, ненастоящие они… куклы резиновые…
– Ты меня не слушаешь!.. – рассердился Чарущев. – Я тебе о деле, а ты про баб, да наплюй ты на них…
– С чего ты взял, что у нас есть конкуренты? – Эдик закинул в рот ледяной ломтик манго.
– С того, – сердито нахмурился Чарущев. – Два странных убийства подряд…
Подвинув к себе креманку с десертом и едва не опрокинув бокал, Эдуард нехорошо ухмыльнулся.
– Погоди немного, не дергайся раньше времени, может, наоборот, народ к тебе ломанется… Люди любят всякую чертовщину и ужасы, а особенно наш народец. Как только где катаклизмы, цунами или вулкан проснулся, то наши ломятся туда…
– Дикие людишки! – поморщился Чарущев. – Но боюсь, это не наш случай, – печально проговорил он. – В последнее время клиентов нет, а ведь до этого у нас были очереди…
Выбрав наконец себе девицу, Хруст уставился на нее масляным взглядом.
– Может, в покои пойдем? – так Эдик называл отдельные номера клуба.
– Что-то мне не до девок, – пробурчал Чарущев.
– Да ладно, Арсений, выкини глупости из головы, надо радоваться жизни… Смотри, как на тебя вон та рыженькая смотрит…
– И все-таки у меня из головы не выходит, кто убил девицу и Дмитрия?
С сожалением отвернувшись от глубокого декольте брюнетки, Хруст недовольно бросил:
– Какой-нибудь отморозок, у которого не все дома…
– А черная роза? – уныло пробурчал Чарущев и вздохнул: – В довершение ко всему каждый день полицейские у нас ошиваются…
– Черная роза – это круто, – хохотнул Хруст. – Черная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви… Да псих натуральный наш убийца…
– Все шутишь, – обиделся Чарущев. – Я с тобой серьезно, а ты глумишься…
– А ты хочешь, чтобы я рыдал? – посерьезнел Хруст. – Я ума не приложу, кто убил Димку и эту девицу, только шестое чувство говорит мне, что этими беднягами дело не закончится, будут еще убийства…
– Ты с ума сошел! – побелел от ужаса Чарущев и стал озираться. – Какие убийства, что ты мелешь?!
– Ну, в этот клуб убийца вряд ли проникнет, – громко засмеялся Хруст. – Здесь крепкая охрана, так что не пугайся…
Окружающие стали обращать на них внимание, и, заметив это, Чарущев пнул своего спутника под столом.
– Не забывайся, мы здесь не одни…
– Да я шучу, неужели непонятно? – продолжал заливаться бессмысленным хохотом Хруст.
Чарущев понял, что художник прилично набрался.
– Ты уже хорош, – разозлился он. – Давай поднимемся в номер…
– Только захватим вон ту темненькую, – ткнул пальцем в девицу художник.
– Ты отоспись сначала, а потом девушку проси, – прошипел Чарущев, пытаясь увести приятеля. Но тот заметно потяжелел, к тому же стал противиться, не желая уходить.
К их столику подскочил улыбчивый официант.
– Может, помощь нужна?
– Не мешало бы, – оскалился Чарущев, изображая улыбку. – Господин не рассчитал свои силы…
Моментально появился вежливый охранник и, легко подхватив Хруста, повел его под руку, следуя за Чарущевым.
Проходя мимо девиц, Хруст сделал попытку вырваться, отчаянно подмигивая незнакомкам, но охранник пресек его попытку и повел дальше, довел до номера, уложил его на диван и бесшумно удалился.
Раздосадованный владелец фотостудии уселся в ногах приятеля:
– Эдик, ты ведь пил не много, а почему такой пьяный? Кокаина в туалете нанюхался? Я тебя сколько раз предупреждал, чтобы ты не принимал наркоту…
Хруст зашевелился и выкинул вперед руку.
– Так точно, предупреждал, но ты знаешь, что легкие наркотики мне необходимы для вдохновения…
– Мы с тобой договаривались, что только легкие, а судя по твоему состоянию, ты принял приличную дозу гашиша… Ты понимаешь, что погубишь себя?!
– Я художник, – в забытьи пробормотал Хруст. – Я гений… Мне можно все…
В бессильной злобе Чарущев вскочил.
– Скотина ты, а не гений! – воскликнул он. – Если ты будешь продолжать в том же духе, то быстро угробишь себя и плохо кончишь…
– Душно, открой окно, – пробормотал Хруст жалобно.
Чарущев попытался открыть раму, но у него не получилось, тогда он открыл балконную дверь.
– Завтра утром, чтобы как штык был на работе…
Хруст тем временем окончательно впал в забытье и уже никак не реагировал на слова своего шефа.
Сердито хлопнув дверью, Чарущев стремительно покинул номер и помчался на работу.
Войдя в вестибюль, он кинулся к приемщице.
– Как дела? Клиенты есть?
Верочка страдальчески закатила глазки.
– Ни одного человека, ребята сидят, скучают без работы…
Помрачнев, Чарущев поплелся в свой кабинет.
– Пригласи всех ко мне на совещание, – не глядя, буркнул он.
– Вас следователь искал, – крикнула Верочка ему вслед.
– Что хотел?
– Просил, чтобы я позвонила ему, как только вы появитесь…
– Даже и не думай, – фыркнул Чарущев. – А теперь иди, созови ко мне ребят, и сама подтягивайся, только входную дверь на ключ закрой…
Через пять минут фотограф и три художника сидели перед владельцем студии. Запыхавшаяся Верочка устроилась с краю, словно школьница раскрыла тетрадку и достала шариковую ручку.
– Тетрадку можешь закрыть, записывать ничего не надо, все, что я скажу, – запомните и примите к действию… – Сделав паузу, Чарущев продолжил: – Вы все знаете, что наши дела плохи – мы близки к разорению… И у нас есть два пути: первый – бороться, второй – сдаться… Есть какие-нибудь другие предложения?
Художники не спешили высказываться и молча ждали, что предложит шеф.
– Так какой путь нам предпочтительнее: первый или второй?
Художник Данила Меньшиков зашевелился:
– Мне лично симпатичнее первый вариант – бороться…
