Питер Робинсон - Подруга Дьявола
Энни потягивала пиво и раздумывала над прошлым, машинально листая страницы последнего номера журнала «Хелло!», который купила по пути, а сейчас достала из рюкзачка. Через несколько мгновений она почувствовала, что рядом кто-то находится. Она медленно подняла голову: перед ней стоял широкоплечий мужчина лет пятидесяти с наголо обритой головой и закрученными вверх усами.
— Чем могу помочь? — спросила Энни.
— Вы та самая новенькая женщина-коп?
— Да, я детектив Кэббот. А в чем дело?
— Видел вашу фотографию в утренней газете. Вы ищете убийцу женщины в инвалидном кресле, я ничего не путаю?
— Да, это одно из дел, которые я веду. — Энни отложила журнал в сторону. — А что? Вам известны факты, которые могут помочь в расследовании?
Он вопросительно глянул на нее: можно ли ему сесть? Она утвердительно кивнула.
— Нет, — заявил он. — Я ничего не знаю. Только слышал об этом и считаю, она получила по заслугам. И все же это ужасно: женщина в инвалидном кресле, защитить себя не может, даже крикнуть не может! Черт! По-моему, опуститься до такого способен только трус.
— Не стану спорить, — кивнула Энни и отхлебнула глоток пива.
— Хотел спросить вот о чем. Я слышал разговоры, что полиция опрашивает людей насчет старых преступлений и интересуется одним из моих дружков.
— О? — изумилась Энни. — И кто же это?
— Джек Гримли.
— Так вы его знали?
— Мы были закадычными друзьями. Значит, вы и вправду им интересуетесь?
— Не знаю, из каких источников вы черпаете информацию, — ответила Энни, — но это действительно так.
— В то время полиции немногое удалось разузнать.
— В то время меня здесь не было.
Он посмотрел на нее пренебрежительно-насмешливым взглядом:
— Да? А я видел все воочию.
Энни рассмеялась:
— Мистер…
— Килбрайд.
— Мистер Килбрайд, мне чрезвычайно приятно сидеть здесь и беседовать с вами, но меня ждет работа. Вы действительно хотите мне что-то сообщить?
Он задумчиво теребил усы:
— Только то, что случай с Джеком… его исчезновение… это грязная история, а преступника так и не поймали.
— Полицейские опрашивали вас тогда?
— Да, конечно. Они беседовали со всеми его друзьями. Позвольте заказать вам еще что-нибудь выпить?
В кружке Энни оставалось еще примерно треть пинты, и этого ей было достаточно.
— Нет, спасибо, — отказалась она. — Мне и этого много.
— Как хотите.
— Вы начали говорить. О Джеке Гримли.
— Я был одним из тех, кто видел его с той женщиной: они стояли у перил недалеко от памятника Куку.
— Вы уверены, с ним тогда была женщина?
— Конечно. Я и сейчас еще могу отличить женщину от мужчины. — Он улыбнулся. — Еще могу. Худая, невысокая… Наш Джек оказался темной лошадкой. На него это не похоже.
— Как это понимать?
— Когда дело касалось отношений с женщинами, Джек всегда вел себя по-серьезному. Как только ему приглянулась какая, он сразу влюблялся в нее. Мы, бывало, шутили над ним, иногда даже грубовато, а он только краснел как свекла.
— Он никогда не упоминал эту девушку?
— Нет. Мне он о ней не говорил. И вообще никому из нас.
— Но она была нездешней, они только что познакомились…
— Да, она была нездешней, но однажды уже приходила сюда с молодым парнем. Я ее сразу узнал. Даже не по лицу, а по тому, как она двигалась. И вот она появилась снова, но встретилась с Джеком на улице.
— Здесь, в пабе, она больше не появлялась?
— Нет. Она ждала его на улице.
— А он точно ничего не говорил о своей новой подружке?
— Точнехонько. Я больше не встречал ни ее, ни Джека.
— Поверьте, мне очень жаль вашего друга, — сказала Энни.
— Угу. В полиции решили, что он, должно быть, свалился со скалы, но этого не может быть. Джек здесь вырос и знал эти места как свои пять пальцев.
— Я только что была на отмели, — сказала Энни. — Как вы считаете, падение со скалы могло закончиться для него смертью? Ведь камней внизу нет.
— Вряд ли, — ответил Килбрайд. — Бывали случаи, люди падали, но отделывались переломом ноги, иногда ломали обе.
— Полагали также, что он мог сам броситься со скалы.
— Вот уж в это я поверить не могу. У Джека было все для жизни. Он был парень простой, и его вполне устраивали простые удовольствия. Он верил, что самое главное — это хорошая работа. Из него получился бы отличный муж и отец, если б судьба предоставила ему такую возможность. — Он покачал головой. — Нет, быть не может, чтобы Джек покончил с собой.
— Что же, по-вашему, тогда случилось?
— Убила она его — вот что.
— За что?
— Откуда же мне знать, ведь вы, женщины, никогда не скажете, что думаете о нас, мужиках! Может, повздорили они, а может, она была вроде как серийная убийца, они тут у нас промышляли. Но убила его она, это ясно как день. Джек, он такой был парень — с симпатичной молодой женщиной пошел бы хоть на край света и дал бы ей лепить из себя что угодно, как из воска. Да этот придурковатый осел был влюблен в нее, когда она его убивала! — Килбрайд встал. — Ну ладно, не буду больше вам надоедать. Просто я узнал вас и подумал: если вы и впрямь выясняете, что случилось с Джеком Гримли, можете поверить мне на слово: кто-то здорово помог ему умереть.
Энни, допив пиво, с благодарностью посмотрела на него:
— Спасибо, мистер Килбрайд. Я запомню все, что вы рассказали.
— И об этой молодой девице?
— Да, — кивнула Энни.
Внимание этого человека нравилось ей больше, чем назойливые приставания Эрика.
— Мне кажется, вы из тех людей, кто уж если поставит перед собой цель, так ее и добьется. Когда докопаетесь до истины, зайдите сюда и расскажите нам о том, что узнаете. Зайдете? Я здесь почти каждый вечер.
— Обязательно зайду, — ответила Энни, пожимая его руку.
Вернувшись в свою комнату, она сделала в блокноте пометку: не забыть известить Килбрайда и Кита Макларена об итогах этого расследования.
София уже ждала его в недавно открывшемся баре на Маркет-стрит, где они договорились встретиться. Извинившись за пятиминутное опоздание, Бэнкс сел напротив. В баре было тише и меньше накурено, чем в любом из пабов, да и обстановка казалась более интимной: круглые столики с блестящими черными столешницами, на каждом чаша с водой, в которой среди цветочных лепестков плавает горящая свеча; блестящие хромированные стулья, зеркала, яркие многоцветные испанские гравюры, и все это в сочетании с самым современным оборудованием. Заведение открылось всего месяц назад, и Бэнкс прежде в нем не бывал. Встретиться тут предложила София. Когда она была здесь до этого и с кем, об этом Бэнкс мог лишь гадать. Звучала негромкая музыка в стиле кул с вокалом, и Бэнкс сразу узнал американскую джазовую певицу Мадлен Пейру, исполнявшую песню Боба Дилана «Ты решила уйти и оставить меня одного». Песня была сентиментальная, но как раз кстати и под настроение: завтра София уезжала обратно в Лондон, и Бэнкс не знал, увидит ли он ее еще когда-нибудь.
— Тяжелый день? — спросила она.
— Бывали и потяжелее, — ответил Бэнкс. Он потер виски, отгоняя воспоминания о теле Темплтона на прозекторском столе и о беседе с его потерявшими от горя рассудок родителями. — А как вы?
— Длинная пробежка утром и небольшая работа в конце дня.
— Так вы и здесь работаете?
— Да. Скоро мы выпускаем сериал в пяти частях об истории Букеровской премии, поэтому я должна прочесть романы всех лауреатов. Или хотя бы большинства из них. Кто сейчас помнит Перси Говарда Ньюби, первого лауреата, или Джеймса Гордона Фаррелла, который дважды получил премию? — Она прикрыла рот ладонью. — Что это я разболталась? Вы ведь, наверное, есть хотите?
— А здесь подают гамбургеры и картофель фри?
София улыбнулась и покачала головой:
— Вы человек с утонченным гастрономическим вкусом, скажу я вам, — иронически заметила она. — Нет, этого здесь не подают. Но нам приготовят горячий бутерброд из сыра бри с чесноком на багете, ее ли я хорошенько попрошу об этом. Хозяин — старый приятель моего отца.
— Так этого мне вполне хватит, — с улыбкой согласился Бэнкс. — И выпить нам тут тоже дадут?
— О господи! Какой вы нетерпеливый! У вас точно сегодня был тяжелый день. — София жестом подозвала официантку и попросила принести для них по бокалу риохи.
Когда вино принесли, она произнесла тост:
— За великие мысли, которые осеняют нас в полночь.
Бэнкс улыбнулся, и они сдвинули бокалы.
— А у меня для вас подарок, — сказала София, протягивая Бэнксу сверточек в упаковочной бумаге знакомого магазина.
— О! — Бэнкс развернул упаковку и обнаружил диск Тиа Гилмор «Пылающая Дороти». — Спасибо, — поблагодарил он. — Я как раз собирался его купить.
Он не заметил, как тревоги и переживания прошедшего дня притупились, страшные картины и неприкрытое человеческое горе словно отступили на задний план. В баре был богатый ассортимент вин, за столиками сидели пары, негромко и непринужденно беседующие между собой, звучала приятная музыка. Слушая Софию, рассказывающую о работе на Би-би-си, Бэнкс позабыл о своем расследовании. Слегка коснувшись политики, они выяснили, что оба ненавидят Буша, Блэра и войну в Ираке, потом заговорили о Греции — она очень нравилась Бэнксу, а для Софии была родным домом, Дельфы для обоих были самым необычным и притягательным местом во всем мире.
