Мо Хайдер - Опередить дьявола
— Босс?
Кэффри барабанил пальцами по приборной доске.
— По словам Клер, ее сыновья смертельно боялись полиции.
— Не понял?
— Каким-то образом он сумел их убедить в том, что полицейские — это враги. Последние люди, к кому стоит обращаться.
— К чему вы клоните?
— Что закричали спасатели первым делом, когда спустились в туннель?
— Первым делом? Не знаю. Наверно, «Полиция!», ну да. Как полагается в таких случаях.
— А где был Проди, пока они обследовали туннель? Тернер посмотрел на Кэффри так, словно у того выросла вторая голова.
— В туннеле, босс. Он был там же, где и все.
— Правильно. И что он делал?
— Он… — Тернер помотал головой. — Я не понимаю, к чему вы все это? Он умирал, можно сказать.
— Подумай. Он дышал. Громко. Ты сам слышал. От этих звуков невозможно было отрешиться. Эти хрипы не прекращались с момента взрыва до той минуты, когда все вылезли наружу. Услышать что-либо еще там, внизу, было просто невозможно.
— Они обыскали весь туннель, босс. От и до. Девочек там не было. Уж не знаю, до чего вы там додумались и откуда у вас такие мысли.
— Сам не знаю, Тернер. Но я знаю одно: тебе надо разворачивать машину.
82Джэнис опасалась, что ее тело в конце концов не выдержит. Все кости и мышцы, по ее ощущению, превратились в воду. Под этим немыслимым давлением мозг готов был взорваться. Она стояла спиной к березе, держа Розу за руку, и обе ошарашенно взирали на поляну. Все изменилось. Унылое тихое место, которое они оставили всего полчаса назад, преобразилось. Сейчас поляна вокруг шахты кишела людьми: покрикивали друг на друга сотрудники полиции, увезенное было оборудование спешно распаковывалось. Совершил посадку новый вертолет экстренной медицинской помощи. Установили треноги для подъемников, и двое мужчин спустились в шахту. Джэнис разглядела шанцевый инструмент и в панике закричала, что под покровом темноты они собираются вести раскопки в туннеле, но больше всего ее испугало даже не это, а их взволнованные лица. Гнетущая серьезность. Ник стояла чуть впереди, руки в карманах, лицо озабоченное. Именно она, сидя за рулем джэнисовского «ауди», обратила внимание на пролетающие по автостраде А419 в обратном направлении машины их подразделения без опознавательных знаков и быстро смекнула, что все это значит. Переключив трижды скорость, она съехала на придорожную площадку и, развернувшись, помчалась вслед за кавалькадой. На этот раз, когда женщины приблизились к поляне, никто не пытался их остановить. Всем было просто не до них.
— Носилки, — вдруг сказала Ник. — Две пары. Джэнис вся подобралась. Они с Розой подались вперед. Через поляну бежали четверо парамедиков. Сосредоточенные. По лицам ничего нельзя прочесть.
— Носилки? — Сердце у Джэнис бешено заколотилось. — Ник, что это значит? Зачем носилки?
— Откуда мне знать.
— Значит, они живы? Иначе зачем носилки?
Ник молча кусала губы.
— Правда, Ник? Иначе зачем?
— Не знаю. Я, правда, не знаю.
— Вон еще спускаются в шахту, — прошипела она. — Что это значит? Объясните мне, что это значит.
— Не знаю, Джэнис. Честное слово. Не стоит обнадеживаться понапрасну. Это может быть одна из команд поисковиков.
Твердость, которую до времени проявляла Джэнис, вдруг разом размякла, раскисла.
— О, боже, — донеслось из перехваченного горла. Она стала заваливаться набок. — Роза, я больше не могу.
Пришел черед Розы проявить силу. Она обхватила Джэнис за талию, пытаясь удержать ее погрузневшее тело.
— Простите меня, Роза. Простите.
— Все хорошо. — Роза накинула ее руки себе на плечи и помогла ей распрямиться. Они соприкоснулись лбами. — Все хорошо. Я вас держу. Главное, дышите. Вот так. Медленно. Дышите.
Джэнис послушно дышала, чувствуя, как холодный воздух проникает ей в легкие. По лицу текли слезы, которые она даже не пыталась остановить. Они капали с подбородка на мертвые листья под ногами. К женщинам подошла Ник и приобняла их.
— Ох, Джэнис, — пробормотала она. — Как бы я хотела хоть что-то для вас сделать. Для вас обеих.
Джэнис не ответила. Она улавливала аромат духов и лесные запахи от комбинезона Ник, смешанные с дыханием Розы, слышала биение ее сердца. «Оно бьется в унисон с моим, — подумала она. — Два сердца, одинаково страдающие». На Розином жакете были вышиты розы. Розы для Розы. На обоях в их доме на Рассел-роуд тоже были розы. Она вспомнила, как в детстве, лежа в кровати, разглядывала цветастый рисунок, дожидаясь, когда эти виньетки погрузят ее в сон. «Господи, спасибо тебе за Розу. За то, что ты послал мне ее».
Неожиданно раздался крик.
— Так, — подала голос Ник. — Что-то происходит. Джэнис вскинула голову, рот открылся. Заработал подъемник. Метрах в пятидесяти, спиной к ним, стоял Кэффри. Рядом с ним — мужчина с синими наушниками; один он повернул в сторону Кэффри, и тот ловил какие-то звуки. Остальные столпились вокруг шахты и заглядывали вниз. Оттуда явно что-то поднимали. Никаких сомнений. Кэффри напрягся — даже сзади это было заметно. Да, вот оно. То самое. Джэнис вцепилась Розе в плечи.
Кэффри отошел от офицера, лицо у него стало пепельным. Он взглянул назад, через плечо и, убедившись, что женщины не спускают глаз с происходящего, тут же отвернулся, чтобы они ничего не прочитали по его лицу. Джэнис почувствовала, как внутри у нее все упало, колени подогнулись. Дыхание перехватило, будто она сверзилась с небесных высот и находится в свободном падении. Вот и всё. Девочки мертвы. К ней пришло осознание этого непреложного факта. Кэффри поправил галстук. Потом застегнул куртку и разгладил ее руками, сделал глубокий вдох и наконец заставил себя повернуться к женщинам. Он направился к ним деревянной походкой, а когда подошел, Джэнис обратила внимание на серые круги у него под глазами.
— Давайте сядем.
Они сели в кружок — женщины на упавшее дерево, а Кэффри на пень напротив. Джэнис запустила пальцы в волосы, зубы у нее стучали. Детектив уперся локтями в колени и подался вперед, не сводя с них глаз. Тут даже Ник не выдержала и уставилась в землю.
— Простите, что мы так долго искали ваших девочек. Непростительно долго.
— Скажите уже, — не выдержала Джэнис. — Умоляю. Скажите правду.
— Да. — Он прокашлялся. — Проди вырыл яму. Под каналом. Совсем небольшую, и прикрыл ее рифленым железом. В яме мы обнаружили дорожный сундук. Там он их и спрятал, обеих, и они…
— Боже правый, — тихо выдохнула Джэнис. — Ради всего святого…
Кэффри виновато поник головой.
— Они очень удрученные. Очень напуганные и ужасно голодные. И еще им не терпится увидеть своих мам.
Джэнис подскочила, у нее чуть не выпрыгнуло сердце.
— Джэнис, куда вы?.. Сначала врачи…
Но она уже рванула мимо него и мимо Ник, попытавшейся загородить ей дорогу, и помчалась в развевающемся пальто через поляну. А следом за ней метнулась Роза, рыдая в голос и неуклюже карабкаясь на пригорок. Справа кто-то засмеялся. Здоровым, громким, жизнерадостным смехом. Трое мужчин похлопывали друг друга по плечу. Двое офицеров при виде приближающихся женщин выставили руки, чтобы остановить их за несколько шагов от провала в шахту, вот только их лица уже не казались мрачными, непроницаемыми масками, как час назад; теперь они, похоже, улыбались, хотя их чуть не сбили с ног две запыхавшиеся женщины.
— Стойте здесь. Отсюда вы все увидите.
Работали оба подъемника. Из шахты показалась голова в каске, а затем на карачках выполз мужчина с переносной капельницей. Он ждал, пока первая наземная команда поднимет на поверхность носилки и поставит их подальше от края. Это была Марта, завернутая в одеяло из керамического волокна, посуровевшая, несколько растерявшаяся от устремленных на нее глаз, и звуков, и яркого света. Женщина в зеленых штанах и просторной водозащитной куртке что-то громко скомандовала, и тут же, откуда ни возьмись, набежали парамедики. У Розы вырвался какой-то странный звук, будто ее придушили, и она проскользнула меж двух санитаров, тщетно пытавшихся ее перехватить; рухнула на колени возле носилок и упала дочери на грудь, плача и бормоча что-то бессвязное.
А между тем из шахты донесся властный крик. Вторая наземная команда склонилась над краем. Из бездны высунулась очередная красная каска.
— И-и раз, — звучала команда. — И-и раз.
Из шахты рывками вылезала голова. Джэнис перестала дышать. Мужчина наблюдал за тем, что происходило внизу, по его шее стекал пот. Еще один оборот подъемника, и вот показались носилки — они крутились и стукались о края шахты. Оператор подъемника протянул руку и принял часть веса на себя. В этот момент носилки развернулись, и вынырнуло лицо Эмили.
Твердая броня из тоски и ужаса, защищавшая все эти дни сердце Джэнис, вдруг распалась. И сдерживаемая волна выплеснулась наружу. Ей пришлось за что-то ухватиться, чтобы сохранить равновесие и не рухнуть наземь. У Эмили были мокрые, собранные назад волосы, личико бледненькое. Зато глаза ясные, живые. Вокруг царила суета, люди, на ходу узнавая новости, сбегались к шахте, а под ней зияла эта пропасть. Мужчина у подъемника что-то ей сказал, мило пошутил. Она повернулась к нему — и улыбнулась.
