Крах - Даль Арне
– Скоро поменяем машину, – произнес Блок, жестом веля Ди выезжать обратно на Худдингевэген.
Пистолет он крепко прижимал к ее ребрам. Нечего и думать о том, чтобы ослушаться.
У нее был шанс. Когда он ее обыскивал. А пистолет лежал у пассажирской двери. Но она струсила. Или проявила разумную осторожность. Вряд ли ей удалось бы добраться до оружия, прежде чем это сделает он.
Она думала о Йонни и Люкке. Их лица светили гораздо ярче, чем физиономия Блока. Если настала пора умереть, они оба будут с ней до последней секунды. Хоть какое-то утешение.
Они ехали на юг. Полицейское радио буквально разрывалось от сообщений. Непрерывно поступали новые сведения об оставленных сбежавшим преступником следах. При этом ни слова об угнанном полицейском автомобиле.
Проехали Сёдертелье. Впереди одна сплошная сельская местность.
Ди оставалось только надеяться, что Блок ослабеет из-за кровопотери.
До сих пор она не произнесла ни слова. Ей не хотелось тратить речь на проклятого Радослава Блока.
– Всегда нужно иметь запасные пути для отступления, – произнес наконец Блок. – И заложника. А вы, комиссар, идеальный заложник.
Ди даже не удостоила его взглядом. Просто вела машину. Ощущая дуло пистолета под ребрами.
Когда он снова заговорил, голос звучал тише и слабее.
– Надеюсь, не слишком много. Мы едем к врачу. Военному медику из бывшей Югославии. Он не только мастер отпиливать ноги, у него еще и солидный банк крови.
Проехали еще десять километров. По-прежнему никаких признаков того, что угнанный полицейский автомобиль объявили в розыск. Вероятно, никто не знал, что машина катается бог знает где.
– Съезжай вот здесь, – приказал Блок, кивнув.
На узкой проселочной дороге Ди включила дальний свет. Она ехала быстро. Лес словно заглатывал автомобиль. Деревья подступали все ближе.
И вдруг появился он. Совершенно белый в свете фар, с мерцающими глазами. Лосенок.
Ди инстинктивно крутанула руль и каким-то чудом объехала лосенка. Она взглянула на Радослава Блока. Тот скорчился от боли. Правая рука с пистолетом на мгновение взмыла вверх.
Ди среагировала молниеносно. Мгновенно отстегнув его ремень безопасности, она выжала газ и на полной скорости влетела в массивную сосну у края дороги.
Потом настала тишина.
Очнулась Ди от боли, и боль была повсюду.
Видимо, какое-то время она провела без сознания. Но теперь она смогла повернуть шею. В сторону пассажирского сиденья.
Лицо Блока было изранено, кожа и мясо свисали кусками, кое-где обнажилась кость. И все-таки он попытался нагнуться за пистолетом к маленькому кусочку пола, оставшемуся под ним. Остальное, включая его ноги, было смято передней частью капота.
Ди потянулась вперед и схватила пистолет. Получилось довольно легко. Потом она поймала взгляд Блока. Который пока еще прослеживался на его искореженном лице. Он как будто чего-то хотел.
У Ди получилось открыть водительскую дверь, и она выбралась в темный лес. Сделала решительный глубокий вдох. Полезла обратно в машину, на заднее сидение. Там лежали костыли, ничем не зажатые. Ди села позади Блока. Он как-то странно закашлялся. Она взяла костыль и подняла его над его головой, параллельно крыше. Приставила костыль к горлу Блока.
Он не сопротивлялся.
Опершись коленями о сидение, она со всей силы потянула за костыль. Даже когда Радослав Блок перестал дышать, Ди продолжала тянуть. Весь свой гнев, скопившийся за долгие месяцы, она выплеснула на этот костыль.
Услышав хруст, Ди разжала хватку. Выползла из машины. Опустилась на землю, привалившись к автомобилю. Долго сидела так, слушая собственный плач.
Из лесу с противоположной стороны от дороги выглянули два темных глаза. Это был лосенок. Ди встретилась с ним взглядом. Сцепила руки в знак благодарности.
Пока молодой лось убегал обратно в лес, Ди вдруг поняла, что он напомнил ей Люкке.
65
Ночь. Какие же темные тут ночи. На этих островах, искрящихся светом.
Она налила себе еще шампанского и наклонилась над столиком в прихожей. Подняв глаза и посмотрев в зеркало, увидела остатки белого порошка на ноздрях. Смахнув их, она чокнулась сама с собой и залпом осушила бокал. Кожа ее была удивительно гладкой.
Это ее новая жизнь. Настоящая. Перерождение. От прошлого не осталось даже воспоминаний.
Наконец-то она стала истинной Тилли Дальбери. От Матильды Дальберг не осталось и следа. Скоро она забудет это имя. Как забыла Стэкет. Как можно провести остаток жизни в таком ужасном месте. «Иди ты к черту, Уолт», – думает она, осознавая, что больше думать о нем не собирается. Главное – она получила все его деньги.
Она вновь наполняет бокал и танцует в своем шикарном пентхаусе. По пути на балкон заглядывает в спальню. Оба обнаженных молодых человека в ее кровати крепко спят. «Хорошо бы они были в форме, когда проснутся», – с ухмылкой думает Тилли.
Потом она выходит в ночь. Далеко внизу простирается пляж. Мягко светится Гонолулу. Видна такая большая часть острова Оаху, что Тилли кажется, будто она на небесах.
Она наклоняется над балконными перилами, делает глоток шампанского, ждет, когда опьянение достигнет апогея.
Вот так она собирается провести остаток жизни. Вторую, зрелую половину своей жизни. Она все будет решать сама, не подпуская к себе всяких паразитов. Никто не будет от нее ничего требовать. Ни муж, ни дети. Ничего такого. Всё это осталось в прежней жизни. Кончено и забыто. Теперь у нее новая жизнь.
От наркотической зависимости можно будет избавиться, тут нет ничего страшного. Просто подправить пару генов. Но для начала она в полной мере насладится этой радостью. Станет пить жизнь большими глотками.
Если присмотреться, отсюда видно здание гавайского отделения ООО «Hyperion Biotechnia». Она может ходить туда, сколько захочет, проводить любые манипуляции с телом.
Редко такое говорят о шестидесятилетнем человеке, но сейчас у нее вся жизнь впереди.
Она ждет наркотического опьянения, и оно растет в ней.
Однако через несколько секунд ощущения меняются. Тело реагирует не так, как обычно. Начинаются судороги. Ее словно что-то съедает изнутри. Боль становится невыносимой.
Это просто ад на Земле.
Когда лицо ударяется о перила, оно уже все в крови.
66
Нанороботы.
Слово звенит над парком Фагерлид, самым большим в Хёкарэнгене.
Они заняли столик для пикника на холме, с видом почти не весь парк. Между деревьями, далеко внизу, виднелась скамейка. На ней сидел мужчина, в джинсах и джинсовой куртке. Он поднял с земли большую палку, а когда занес ее над головой, лицо его казалось широким как никогда, а усы еще пышнее, чем раньше. Огромный питбуль понесся за палкой.
– Ноу за работой, – прокомментировала Ди.
Они помолчали. Затем Блум, сидевшая с другой стороны стола, произнесла:
– Нанороботы?
Первым произнесший это слово мужчина расположился рядом с Ди, напротив Бергера и Блум. У него были седые волосы и выпуклая родинка на щеке. Он кивнул и ответил:
– Да. Должно быть, это произошло тогда, в подвале. Когда Юхан что-то вколол матери.
– Умерший продолжил убивать, – произнес Бергер. – И произошло это в Гонолулу ночью пятого июля, вскоре после полуночи?
– Да, – подтвердил мужчина и продолжил: – Мы внимательно прослушали ваши записи из подвала. Как и видеозапись из Стэкета, они нам очень пригодились. И мы считаем, что это произошло именно тогда. Он ввел ей в тело нанороботов, судя по всему, из экспериментального отдела ООО «Hyperion Biotechnia». Последний анализ показал, что данные нанороботы были запрограммированы на то, чтобы в крайне агрессивной форме начать поедать клетки в ночь на пятое июля, в годовщину операции на пляже. Учитывая разницу во времени между Гавайями и Швецией – одиннадцать часов – можно предположить: Юхан был уверен, что его мать переедет туда. Таким образом, одну из своих кульминаций он обеспечил, даже будучи мертвым. А вот со второй вышла неудача.
