Крах - Даль Арне
Матильда вдруг начала вырываться и орать:
– Если вы не смогли извлечь пользу из ваших привилегированных жизней, это, черт возьми, не наша с Уолтером вина. У вас было полно денег, улучшенные мозги и все возможности, но вы не сумели всем этим воспользоваться. Я серьезно – go to hell [13], клоун! Ты убил всю свою семью. Надеюсь, теперь тебе полегчало, недоразвитый гаденыш.
– А теперь я собираюсь убить тебя, мамочка, – взвизгнул Юхан, глядя на Бергера взглядом, утверждающим совершенно противоположное. – Привет папе в аду!
Бергер вскочил, но еще не успев подняться, заорал:
– Не стреляй. Я повторяю: не стреляй!
Однако выстрелы прозвучали. Но немного, не целая очередь. Одиночные выстрелы с четким эффектом. Эффект первый – разбитое окно. Второй – вместе с осыпавшимся стеклом с окна содралась черная пленка. Третий – Юхан Дальберг упал назад, на диван, и из лица его хлынула кровь. И четвертый – взволнованное лицо Ди по центру разбитого окна.
– Все в порядке?
Бергер вырвал неподвижную, но живую Матильду Дальберг из рук ее мертвого сына и хрипло крикнул в ответ:
– Да, те, кто надо – в порядке.
Затем он выключил диктофон.
Блум сделала то же самое.
63
На этом все должно было закончиться. Собрав свои пожитки и оставшиеся жизни, они должны были разойтись по домам. Такими, какими они теперь стали. Но все сложилось иначе. Шли час за часом.
Бергер, Блум и Ди сидели в большом фургоне размером с целую внутреннюю комнату мрачного помещения в темном внутреннем дворе в Рогсведе. Несмотря на то, что миновал не один час, они не продвинулись ни на метр.
Ди все время смотрела на свои руки, как будто только что убила невинного агнца. Словно ей хотелось смыть кровь, натереть ладони так, чтобы кожа сошла. А Бергер и Блум держались за руки. Такое случалось крайне редко.
Наконец, в фургон вошел мужчина в форме полицейского. Вид у него был усталый и потрепанный. Это был Лейф Эскильссон из отдела внутренних расследований Главного управления. Тяжело опустившись на стул, он поставил перед собой планшет, рядом положил пару беспроводных наушников и окинул взглядом всех присутствующих.
– Сдайте мне служебное оружие, комиссар Русенквист, – произнес он.
Ди кивнула и вынула ненавистный пистолет из кобуры. Это была стандартная процедура в таких случаях – когда полицейский застрелил кого-то насмерть. Эскильссон взял пистолет и, заклеивая пластиковый пакет для улик, продолжил:
– Мы обнаружили серебристый «Ауди» А6 на парковке во внутреннем дворе. В машине лежал компьютер, снайперская винтовка и так называемый бородовидный топор марки «Gränsfors».
– Он предназначался для Конни Ландина, – сказал Бергер.
– Мы видели такую машину у дома в Стэкете, – добавила Блум.
Лейф Эскильссон кивнул и вставил наушники в уши. Указав куда-то наискосок вверх, он произнес:
– Вот что произошло ровно двенадцать минут назад.
Один из экранов, расположенных под самой крышей фургона, вдруг засветился. Происходящее на экране, судя по всему, представляло собой захват другого фургона. В нем оказалось полно оружия, преступный потенциал был налицо. И все-таки захват удалось осуществить совершенно бескровно. Шестерых человек вывели из фургона и обезоружили. Камера скользнула внутрь фургона – оружейный арсенал впечатлял. Когда камера снова оказалась снаружи, мужчины из фургона сидели в ряд на земле. Камера начала снимать лица крупным планом, одно за другим, и вдруг все трое, сидевшие на диванчике, застыли, а больше всех Ди.
Она побледнела и вскочила с места. Заканчивалась целая эра ее жизни.
– Вы были правы, – произнес Эскильссон, ставя видео на паузу. – Это Радослав Блок, настоящий мафиози, из тех, кто предпочитает лично участвовать в самых кровавых разборках. Объявлен в международный розыск за разные формы организованной преступности. Многое указывает на то, что он является лидером международной лиги, базирующейся в России, основавшей в США некое ООО «Богатырь». Недавно, после так называемой экспертизы на предмет соответствия, фирма получила разрешение на приобретение гораздо более крупной компании под названием ООО «Hyperion Biotechnia».
– А еще он отпилил мою левую ногу, – хриплым голосом добавила Ди.
– Немаловажная деталь, – помолчав, сказал Эскильссон.
– Черт возьми, но это же не шведская полиция, – произнес Бергер, неопределенно махнув в сторону стены фургона.
– То есть? – воскликнул Эскильссон.
– Ну, в первую очередь одежда, – пояснил Бергер. – Но главное – как они действуют. Настоящие профессионалы.
– Это глупо даже комментировать, – сдержанно произнес Эскильссон. – В остальном вы неплохо сработали. Особенно, конечно, комиссар Русенквист, которая прибыла на место раньше нас и обезвредила преступника через окно. Жертва похищения сейчас находится в надежном месте и останется там до тех пор, пока не будут устранены все угрозы. После чего она вольна отправляться, куда захочет.
Троица на диванчике молчала. Никто не собирался оспаривать невиновность Матильды Дальберг. Она была виновна с моральной, но не с юридической точки зрения. Эскильссон напряженно слушал что-то в наушниках. Наконец, он оторвал взгляд от планшета и произнес:
– Вот еще что. Необходимо сообщить, что сделка между ООО «Богатырь» и ООО «Hyperion Biotechnia» аннулирована. На данный момент, до того, как будут полностью решены сложные юридические вопросы, компания ООО «Hyperion Biotechnia», судя по всему, на сто процентов принадлежит Тилли Дальбери.
– Означает ли это, что смерть последнего брата, Фреда, тоже подтверждена? – спросила Блум.
– Боюсь, что да, – ответил Эскильссон. – Сегодня Фреда Дальбери обнаружили в служебном помещении международного аэропорта Сиэтла. В его мобильном телефоне нашли билет до Анкориджа на Аляске, а в руке его, приклеенной к какому-то подобию столика, была ручка.
Лейф Эскильссон снова прислушался, а затем покачал головой и сказал:
– Порой трудно поверить в том, что ты когда-то работал в полиции, Бергер. Даже у тебя должны остаться воспоминания, пусть призрачные, о том, как работает режим секретности внутри полиции. Иногда вдруг появляются высшие инстанции, имеющие преимущество перед всеми остальными. И ты вынужден уйти в тень. Не споря. Вы это прекрасно знаете, вы же работали в разных подразделениях полиции: Полиция Стокгольма, СЭПО, Служба государственной безопасности, НОУ.
Наконец, Молли Блум решилась прервать его вопросом:
– И что происходит сейчас? Как там Конни Ландин? Заговорил? Вы что-нибудь узнали о его связях? Действительно ли Радослав Блок состоял с ним в прямом контакте?
– Разве не ясно было, что Конни Ландин в когтях у мафии? – спросил Лейф Эскильссон. – Что он отчитывается напрямую Радославу Блоку?
– Это правда, – ответил Бергер. – Но, возможно, его с виду пустая жизнь была еще более сложной. И имелась еще одна инстанция. Что наводит меня на мысли о…
– Оставь это, – сказал Лейф Эскильссон, взглянув на свой планшет. – Это же Швеция, образец открытости. Все постепенно всплывет наружу, как и всегда. Не стоит слишком много думать об этом. К тому же тут кое-кто хочет поговорить с вами и передать вам особый привет.
– Особый привет от кого? – настороженно спросил Бергер.
– Этого я раскрывать не могу.
Бергер откинулся на спинку жесткого диванчика и, взяв себя в руки, спокойным голосом спросил:
– Ладно, мы можем услышать этого человека?
Эскильссон развернул планшет, и все трое увидели на экране фигуру в черном худи. Лицо были тщательно скрыто под капюшоном. Этот персонаж, кажущийся воплощением самой смерти, произнес:
– Я лишь хотел официально выразить благодарность комиссару Дезире Русенквист и временно привлеченным внешним сотрудникам Сэму Бергеру и Молли Блум.
Бергер почувствовал, как Блум передернулась. Она до боли сжала его руку. Но ничего не сказала. Он удивленно взглянул на нее, а она сжала челюсти чуть ли не до хруста.
