Рут Ренделл - Чада в лесу
— Давай вернемся к Ховаву Уинтеру, — сказал Бёрден.
— Ты помнишь, я тебе говорил, что днем Джайлз был у Иашува Райта, а тот созвал совет старейшин. Ховав, конечно, тоже на нем присутствовал. Мы сейчас как раз выясняем, знали старейшины о намерениях Ховава или он самостоятельно все спланировал. Джайлзу это неизвестно. Они отпустили его, произнеся напоследок таинственные слова о том, что «помощь придет». Он думал, что, вероятнее всего, она придет от его наставника, и, как ты сам догадываешься, он и хотел этого, и не хотел. Когда доставили газету, он убедился в том, что ждал не напрасно… Ховав прошел в гостиную, где был представлен Джоанне и Софи. Ему даже налили чашечку чая. Знаю. Сейчас мы можем над собой посмеяться. Мы ведь не исключали такой возможности, но просто отмели ее как нелепую. Его плащ повесили в коридоре на батарею, туда же положили шерстяные перчатки, которые он обычно носит, а его туфли сушились на кухне. Все остальное было сухим, кроме нижней части брюк, но брюки сохли прямо на нем… Ховав намеревался убить Джоанну, в этом я уверен. Если бы он нанес ей какие-то телесные повреждения и оставил в живых, она бы призвала его, как и всех Истинных Евангелистов, к ответственности. Помнишь, на теле были найдены следы, говорившие о том, что удар был нанесен по лицу и голове? К тому же он попытался замести следы своего пребывания в доме. Он остался в нем тайно от Софи и Джоанны. Когда высохли перчатки — это очень важная деталь — а туфли можно было снова надеть, Джайлз проводил его наверх, в свою спальню. Но ни Софи, ни Джоанна об этом ничего не знали. Джайлз говорит, они думали, что тот забрал из коридора свой плащ и ушел. Но он сидел на стуле в спальне Джайлза, читал библию Джайлза и ждал. Джайлз говорит, он готов был ждать всю ночь, если потребовалось бы, лишь бы не был совершен еще один грех… Джоанна, видимо, убедилась ночью, что сопротивление Джайлза сломлено, и снова начала заигрывать с ним внизу. Джайлз утверждает, что нисколько ее не поощрял, и, конечно, ни на секунду не забывал о том, что Ховав наверху. Но после того, как он пошел спать, Джоанна подошла к двери спальни и опять не постучалась. Может, если бы она это сделала, то сейчас была бы жива. Если бы она была чуть менее решительной, чуть менее самонадеянной… Как только она вошла, Ховав вскочил со стула и выволок ее из комнаты. Он набросился на нее с кулаками, она ушиблась головой о стену. Несомненно, он обрушил на нее множество проклятий, называя блудницей, великим драконом и так далее. Она закричала, понятное дело, ведь это такой шок, а Ховав сбросил ее с самой верхней ступеньки лестницы и был несказанно рад, увидев, что она сильно ударилась головой об угол шкафа.
— Ох, — сказал Бёрден. — Понятно. И он вот так просто ушел из «Антрима»? Бросил все на двоих детей?
— Думаю, он даже не заметил присутствия Софи в доме. В конечном счете, она тоже была девочкой, которая может вырасти в очередную Джоанну. Видимо, единственной женщиной, не достойной проклятия, он считал свою собственную дочь. Кроме того, Софи вышла из своей комнаты, когда он уже ушел. Она крепко спала. Да, он бросил все на Джайлза и прошелся до дома пешком под проливным дождем, очевидно, поздравляя себя с успешно выполненной миссией.
— Неужели он думал, что ему удастся уйти от правосудия? Он ведь понятия не имел, что Джайлз с Софи убегут из дома, забрав с собой тело.
— А разве кто-нибудь поверил бы Джайлзу, скажи тот, что человек, разносящий газету, столкнул Джоанну с лестницы? Человек, который, кстати, не оставил после себя никаких следов? Человек, которого Джоанна никогда раньше даже не встречала? Человек, который, по мнению Софи, ушел от них еще несколько часов назад? Не забывай, Софи тоже думала, что это сделал Джайлз. Любой старейшина Истинных Евангелистов подтвердил бы, что Ховав был с ним. А его жена сказала бы, что он был с ней, жены всегда их выгораживают. Посмотри хотя бы, как вели себя старейшины после исчезновения троих человек. Они, а особенно Иашув Райт, вели себя не просто словно ни в чем не виноваты, а так, будто они вообще не имеют к этому никакого отношения. Прелюбодеяние для них — самое гнусное прегрешение. А жестокое убийство ничего не значит, тем более если совершено оно с благими намерениями, да и ложь в суде для них не более чем пустяковый проступок, который легко прощается.
— Так значит, этот уважаемый киоскер, этот столп церкви, ведущий безупречную жизнь, вдруг набросился на молодую женщину и зверски убил ее? Немного странно, разве нет?
— Было бы странно, если бы твои слова соответствовали действительности.
— Что ты этим хочешь сказать?
Вексфорд задумчиво проговорил:
— Ты же знаешь, я не люблю обсуждать работу дома. Да и ты тоже. Доре пришлось немного поучаствовать в этом деле, она искала для меня информацию в Интернете, но Сильвия ничего не знала до тех пор, пока не увидела в газете коротенькое сообщение о том, что Ховав предстал перед мировым судьей. Она прочла его в «Кингсмаркэмском Курьере» — хоть в чем-то эта газета пригодилась. Она пришла к нам, конечно, с этим своим Джонни, и рассказала мне, что произошло однажды ночью, когда она дежурила на горячей линии в этом своем «Убежище»… Это случилось несколько лет назад. Звонившая не назвала своего имени. Сначала не назвала. Она сказала, что ее избил муж и ей страшно оставаться дома, потому что скоро он должен вернуться с религиозного собрания. Сильвия подумала, что все это звучит как-то странно, но тем не менее посоветовала женщине взять такси и приехать в «Убежище». Как ты, наверное, уже догадался, это была Присцилла Уинтер, миссис Ховав Уинтер. У нее был сломан нос, подбиты оба глаза, а все тело было в синяках.
— Неужели старейшина церкви Истинных Евангелистов на такое способен?
— О да, способен, кстати, ему это было не впервой. Хотя так он ее уже давно не избивал. Он частенько поколачивал ее, а однажды сбросил с лестницы, когда их дочь была еще маленькая. Сделал он это потому, что, придя домой, увидел, как она пьет чай с соседом. Жаль, но она провела в «Убежище» всего два дня, а потом вернулась домой. Она не могла бросить Серну, так она сказала.
— Сейчас ее избавят от Ховава, — сказал Бёрден. Он снял с пыльной деревянной вешалки свой плащ и плащ Вексфорда. Они вышли на Хай-стрит. Дождя уже не было, только слегка моросило. — Но мне до сих пор непонятно, почему ты утверждаешь, что это было убийство. Яростное нападение, согласен, трагический инцидент, тоже согласен, пусть это будет даже непреднамеренное убийство. Но почему ты уверен в его преднамеренности?
— А разве я тебе не говорил? — Вексфорд раскрыл зонтик. — После того как перчатки высохли, Ховав надел их и не снимал. Но не для того, чтобы согреться. Ночь не была холодной, а в доме было включено отопление. Он собирался ее убить, а перчатки надел, чтобы не оставлять отпечатков в комнате Джайлза и на его Библии. Не делая никаких психологических заключений, могу сказать, что, убивая Джоанну, он символически убивал и свою жену, и, может статься, множество других женщин.
— А я сказал бы, — ответил Бёрден, видимо, напрочь позабыв, что недавно посещал курсы психологии, — что он просто был полным негодяем.
— Послушай, — сказал Вексфорд, — я забрал зонтик — это зонтик кого-то из туристов, но они уже уехали. Кажется, я совершил первую в своей жизни кражу.
Примечания
1
Чем больше меняется, тем больше неизменно (фр.).
