Хеннинг Манкелль - Пятая женщина
— С эстерсундскими бумагами я пока еще не готов, — сказал Хансон. — Просидел вчера до двух. Осталось примерно четыре килограмма.
— Поговорим об этом после, — оборвал его Валландер. — А пока съезди в больницу и поговори с пациентом по имени Оке Давидсон. Вчера вечером или ночью где-то недалеко от Лёдинге на него напали. По всей вероятности, это были члены народной дружины. Займись этим.
— А что мне делать с бумагами из Эстерсунда?
— Придется тебе выполнять два задания одновременно. Мы со Сведбергом едем в Лунд. Подробности потом.
Хансон не успел больше ничего спросить, так как Валландер повесил трубку.
У него не было сил что-либо объяснять.
В шесть Сведберг остановил машину у его дверей. Валландер стоял у кухонного окна с чашкой кофе в руке и видел, как он подъехал.
— Я говорил с Мартинсоном, — сказал Сведберг, когда Валландер сел в машину. — Он попросит Нюберга разобраться с табличкой.
— Он понял суть дела?
— Думаю, да.
— Тогда поехали.
Валландер откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Лучшее, что он мог сделать по дороге в Лунд, это поспать.
Катарина Таксель жила в обыкновенном жилом доме на площади, названия которой Валландер не знал.
— Наверное, лучше позвонить Бирку, — сказал Валландер. — Чтобы не было потом никаких проблем.
Сведберг набрал номер и застал Бирка дома. Он передал трубку Валландеру, который быстро объяснил, что произошло. Бирк пообещал приехать через двадцать минут. Они сидели в машине и ждали. Небо было серого цвета. Дождь не шел. Но ветер усилился. Бирк затормозил сзади них. Валландер подробно объяснил, что выяснилось из разговора с Ильвой Бринк. Бирк внимательно слушал. И все же Валландер чувствовал, что история кажется ему сомнительной.
Они вошли в подъезд. Квартира Катарины Таксель находилась на втором этаже слева.
— Я буду стоять сзади, — сказал Бирк. — Ты начинай.
Сведберг позвонил. Дверь почти сразу же открылась. Перед ними стояла женщина в халате. От усталости у нее под глазами были черные круги. Она напомнила Валландеру Анн-Бритт Хёглунд.
Валландер поздоровался, стараясь говорить как можно любезнее. Но услышав, что он полицейский и приехал из Истада, она насторожилась. Они прошли в квартиру, казавшуюся маленькой и тесной. Все напоминало о том, что в доме новорожденный ребенок. Валландер вспомнил, как выглядела его собственная квартира, когда родилась Линда. Они вошли в гостиную, обставленную светлой мебелью. На столе лежала рекламная брошюрка, привлекшая внимание Валландера. «Продукция для ухода за волосами Таксель». «Так вот, чем она занимается», — подумал он.
— Извините за ранний визит, — сказал он, когда они сели. — Но наше дело не терпит отлагательства.
Он не знал, что говорить дальше. Она сидела напротив и в упор смотрела на него.
— Вы недавно лежали в истадском роддоме, — сказал он.
— Я родила мальчика, — ответила она. — Пятнадцатого числа. В три часа дня.
— Примите мои поздравления, — сказал Валландер. Сведберг и Бирк тоже что-то пробормотали.
— Приблизительно за две недели до этого, — продолжил Валландер, — а точнее, в ночь на первое октября, где-то после полуночи, вас навестили, не знаю, ожидали вы этого визита или нет.
Она непонимающе на него посмотрела.
— Интересно, и кто же это мог быть?
— Медсестра, которую вы, возможно, не видели раньше?
— Я знала в лицо всех, кто работал по ночам.
— Эта женщина появилась еще раз две недели спустя, — продолжил Валландер. — И мы полагаем, что она приходила к вам.
— Ночью?
— Да. Где-то после двух.
— Ко мне никто не приходил. К тому же, я спала.
Валландер задумчиво кивнул. Бирк стоял за диваном, Сведберг сидел на стуле у стены. Вдруг стало очень тихо.
Все ждали следующего вопроса.
Он обязательно задаст его.
Только сначала он должен сосредоточиться. Он все еще чувствовал усталость. На самом деле, надо бы спросить, почему она так долго пролежала в роддоме. Осложнения? Но он не спросил.
Было кое-что поважнее.
От Валландера не укрылось, что она говорит неправду.
К ней приходили, в этом Валландер не сомневался. И Катарина Таксель знала эту женщину.
28
Вдруг заплакал ребенок.
Катарина Таксель встала и вышла из комнаты. В ту же минуту Валландер решил, как ему продолжать. Он не сомневался, что она говорит неправду. С самого начала она отвечала как-то уклончиво, увиливала. Проработав много лет в полиции, Валландер волей-неволей научился отличать правду от лжи и приобрел почти никогда не подводившее его чутье на обман. Он поднялся и подошел к окну, где стоял Бирк. Сведберг присоединился к ним. Они наклонились друг к другу, и Валландер, не отрывая взгляда от двери, через которую она вышла, шепотом сказал:
— Она говорит неправду.
Другие, казалось, ничего не заметили. Или не были так уверены. Но не возражали.
— Этот разговор может затянуться, — продолжал Валландер. — Но я считаю, что Таксель — очень важная для нас фигура, и сдаваться не собираюсь. Таксель знает эту женщину. И мы обязательно должны выяснить, кто она.
Бирк как будто впервые понял взаимосвязь.
— Ты что, хочешь сказать, что за всеми этими преступлениями стоит женщина? Что убийца — женщина?
Он почти испугался собственных слов.
— Это совсем не обязательно, — сказал Валландер. — Но я уверен, одно из центральных мест в этом деле занимает женщина. И если она не убийца, то, значит, за ней стоит кто-то еще. Нам необходимо выяснить, кто эта женщина.
Ребенок затих. Сведберг и Валландер быстро вернулись на свои места. Через минуту Катарина Таксель вошла в комнату и села на диван. Валландер обратил внимание, что она очень настороженна.
— Вернемся к роддому в Истаде, — мягко сказал Валландер. — Вы говорите, что спали. И в те ночи вас никто не навещал?
— Нет.
— Вы живете в Лунде. И тем не менее, решаете рожать в Истаде?
— Я доверяю их методике.
— Я слышал о ней, — сказал Валландер. — Моя дочь тоже родилась в Истаде.
Она никак не прореагировала. Валландер понял: она будет только отвечать на его вопросы. Сама она ничего не скажет.
— Я задам вам несколько личных вопросов, — продолжил Валландер. — Это не допрос, и вы можете не отвечать. Но в таком случае я вынужден предупредить вас, что тогда вам придется последовать со мной в участок и пройти формальный допрос. Мы собираем информацию о нескольких особо тяжких преступлениях.
Она снова никак не прореагировала. Взгляд ее был прикован к его лицу. Казалось, она пытается просверлить его глазами. Что-то в них раздражало Валландера.
— Вы меня понимаете?
— Понимаю. Я не дура.
— Вы не против, если я задам несколько вопросов личного характера?
— Этого я не могу сказать, пока не узнаю, что вы спросите.
— Мне показалось, вы живете в квартире одна. Вы не замужем?
— Нет.
Ответ прозвучал резко и уверенно. «Как отрезала», — изумился Валландер.
— А можно спросить, кто отец вашего ребенка?
— На этот вопрос я отвечать не собираюсь. Это касается только меня. И моего ребенка.
— Нет, не только: например, в случае, если отец ребенка стал жертвой преступления.
— В таком случае вы должны знать, кто отец моего ребенка. Но вам это неизвестно. И, следовательно, вопрос неуместен.
Валландер не мог не признать, что она права. В сообразительности ей не откажешь.
— Тогда я задам другой вопрос, — продолжил он. — Вы знакомы с человеком по имени Эужен Блумберг?
— Да.
— Как вы с ним знакомы?
— Я знакома с ним.
— Вы знаете, что его убили?
— Да.
— Откуда вам это известно?
— Я прочитала об этом в газете сегодня утром.
— Это он отец вашего ребенка?
— Нет.
«Она хорошо врет, — подумал Валландер. — Но недостаточно убедительно».
— Правда, что вы с Эуженом Блумбергом были близки?
— Да, это так.
— И все же, отец вашего ребенка не он?
— Нет.
— Как долго продолжались ваши отношения?
— Два с половиной года.
— Наверно, вам приходилось скрывать их, ведь он женат.
— Он мне лгал. Я узнала об этом не сразу.
— И что произошло тогда?
— Я с ним рассталась.
— Когда это случилось?
— Примерно год назад.
— И после вы никогда не встречались?
— Нет.
Валландер решил воспользоваться случаем и пошел в наступление.
— Мы нашли у него письма, написанные вами всего лишь несколько месяцев назад.
Она не поддавалась.
— Мы переписывались. Но не встречались.
— Все это очень странно.
— Он писал письма. Я отвечала. Он хотел, чтобы мы снова начали встречаться. Я этого не хотела.
