Александра Маринина - За все надо платить
А теперь Расулов отяжелел, обрюзг, у него есть все, о чем он мечтал, когда ему было тридцать пять, а новых мечтаний с годами у него не прибавилось. С фантазией у Натика всегда было трудновато, Арсен это знал. И вот сейчас Расулову уже ничего не нужно, кроме одного: чтобы не отняли то, что нажито. Неужели придется его менять на кого-нибудь помоложе? Жаль, человек преданный, проверенный, это точно. Но инициативу стал терять, хватки прежней нет, вербовщики его совсем от рук отбились, тянут на работу бог знает кого, им же процент идет от каждого завербованного. Ну надо же, с усмешкой подумал Арсен, социалистическое хозяйствование привило нам всем такое мышление, от которого мы уже до самой смерти не избавимся. Гнать количество в ущерб качеству. Обманывать руководителя, выхватывая из чужого рта жалкие гроши и совершенно не думая о том, что, когда обман раскроется, заплатить придется куда дороже. В таких случаях будущая упущенная выгода намного больше того, что наворовано мелкими порциями сегодня.
Да, нужно срочно убирать Натика и переводить всю работу с кадрами на новые рельсы. Тщательно вычистить весь механизм, проверить каждого, буквально под микроскопом посмотреть и рентгеном просветить, сделать так, чтобы те, кто уже нанят, работали как следует. Взять их в ежовые рукавицы, да покрепче. К каждому найти индивидуальный ключ. У Арсена не государственное предприятие, откуда плохого работника могут просто выгнать. Арсен своих людей не выгоняет, он знает: обижать людей нельзя, от обиды они всегда становятся мстительными и болтливыми. Если человек работает плохо, нужно суметь заставить его работать хорошо, в этом искусство быть руководителем. А выгнать всякий дурак сумеет, много ума не нужно. К сожалению, иногда случалось так, что заставить человека работать хорошо не было никакой возможности, хоть и компры на него – ковшом выгребай, а ума бог не дал. Таких приходилось убирать совсем. Но не зря же контора, которую создал Арсен, существовала как раз для того, чтобы кое-какие преступления невозможно было раскрыть.
Надо пощупать, как настроен Расулов, готов ли он без боя сдать пост и уйти на заслуженный отдых. Если готов, то и хорошо. Если же нет, если упираться начнет, тогда…
– У нас в последнее время идут постоянные накладки, – осторожно начал Арсен, не сводя глаз с Расулова. – Похоже, где-то мы ослабили контроль. Где-то у нас идет прорыв. Или в людях, или в информации. Ты сам как думаешь?
– О каких накладках идет речь? – нахмурился Натик. – Я ничего не знаю.
– Недавно люди, которых ты подбирал для наружного наблюдения, пропустили важную встречу объекта. И не только пропустили, но и не признались в этом вовремя, обманули нас, выдав ложную информацию. Это никуда не годится, Натик. Как такие люди могли оказаться в наших рядах? Кто их нанимал?
– Я выясню, кто их нанимал, – пообещал Расулов. – Но я говорю тебе, Арсен: этого не может быть. Они не могли пропустить передвижения объекта и не могли солгать. Я в это не верю.
– И тем не менее это факт, – вздохнул Арсен. – Я сам не поверил, когда узнал.
– Может быть, тебя обманули? – рискнул предположить Расулов.
Бровки Арсена, редкие и седенькие, взлетели вверх.
– Кто? Кто и зачем мог это сделать?
– Тоже верно, – согласился Натик. – Некому и незачем тебя обманывать. Какие еще проколы были?
– Те, кого ты набираешь в группу устрашения, тоже оставляют желать много лучшего. Они считают себя такими умными и опытными, что позволяют себе действовать без команды. Не спорю, действуют они вполне грамотно, у меня в этом плане претензий нет. Но без команды! А кому, как не тебе, Натик, знать, как опасен в нашем деле человек, позволяющий себе действовать без команды. Он одним фактом своего существования ставит под угрозу весь наш механизм.
– Что конкретно сделали эти люди?
– Один раз они имитировали покушение на кражу, разрезали сумку у нашего объекта. Объект испугался, что едва не лишился денег и служебного удостоверения. Конечно, испуг был нам на руку. Но самовольные действия! В другой раз твои люди залезли в квартиру объекта и сделали так, что объект об этом узнал. Тоже грамотно, но ведь их никто не посылал. Натик, мне больно говорить об этом, но похоже, что с годами ты утратил чутье, ты перестал руководить своим аппаратом. Может быть, ты устал? Может быть, ты нуждаешься в отдыхе?
Расулов помолчал, покрутил в пальцах малахитовые четки, с которыми никогда не расставался.
– Я ценю твою заботу о моем здоровье, Арсен, – наконец произнес он, – и ценю твою деликатность. Ты прав, мне пора на покой. Приводи того, кто меня заменит, я передам ему все дела. У тебя есть человек на примете?
– Виктор, – ответил Арсен, тщательно скрывая охватившую его радость от столь удачного разрешения трудной проблемы. – Витя Тришкан.
– Что ж, – Натик пожевал губами, что-то прикидывая и словно пробуя собственные мысли на вкус, – неплохой выбор. Он молод, энергичен, предан делу. Но я хочу, чтобы ты понял, Арсен: если у меня случаются проколы с кадрами, то только лишь потому, что у Виктора случаются проколы с информацией. Моя задача – определить круг вопросов, ответы на которые я хочу получить, прежде чем приму решение о вербовке. На основании ответов на поставленные мной вопросы я составляю мнение о характере человека, о его способностях и склонностях. Но ответы на мои вопросы мне приносит Виктор, поскольку именно он отвечает у нас за информацию. И если я принял неверное решение, значит, информация, поступившая от Виктора, оказалась некачественной. Это я говорю не для того, чтобы оправдаться, и не для того, чтобы разжалобить тебя. Я ухожу от дела, это решено. Но вряд ли Виктор окажется лучше меня. И потом, если он сядет на кадры, кто займется информацией?
– А вот об этом я хотел как раз попросить тебя, – улыбнулся Арсен. – Считай, что это твое последнее задание. Найди мне человека, который заменит Виктора, и тогда я уйду на заслуженный отдых следом за тобой.
– Ты? – вытаращил глаза Расулов. – Ты оставишь дело? Но оно же погибнет без тебя.
– Не погибнет, – усмехнулся Арсен. – Не погибнет, если во главе его будет стоять тот, кого я хочу на это место поставить. Человек жесткий, четкий, обладающий ясным умом, аналитическими способностями и превосходной памятью, человек, который никогда не забывает причиненного ему зла и не умеет прощать. Майор милиции, образование университетское, юрист. Тринадцать лет практической работы, в том числе оперативной.
Расулов долго смотрел в окно, а пальцы его, мерно перебиравшие четки, словно жили своей отдельной жизнью. Наконец он перевел глаза на Арсена.
– Каменская, – сказал он, и в голосе его не было слышно вопросительных интонаций. – Что ж, это хорошее решение. Но невыполнимое.
– А это мы еще посмотрим, – холодно улыбнулся Арсен, помолчал и повторил совсем тихо: – Еще посмотрим.
* * *Несмотря на усиливающуюся слабость и непонятное недомогание, проснулся Юрий Оборин в превосходном настроении. Ночью ему приснилось, что идет заседание совета, на котором он, Оборин, защищает свою кандидатскую диссертацию. Во сне Юрий полностью произнес десятиминутное вступительное слово, в котором изложил актуальность постановки проблемы, цели и задачи исследования, основные результаты и выводы, а также положения, выносимые на защиту. Проснувшись, он понял, что все формулировки, над которыми он ломал голову столько дней, наконец отточились и выкристаллизовались, общая схема работы стала понятной, логичной и стройной, и отныне можно просто садиться и писать текст, практически не останавливаясь и ни над чем не задумываясь.
Когда Сережа принес в девять часов завтрак, Юрий с отвращением посмотрел на тарелку. Там лежали хрустящие поджаренные гренки из белого хлеба, которые еще вчера он с таким удовольствием намазывал маслом и джемом. Сегодня вид горячего хлеба положительных эмоций у него не вызывал. Вяло поковырявшись своей любимой привезенной с Кипра ложечкой в баночке с йогуртом, он залпом выпил микстуру и попросил принести чай вместо кофе.
– У меня сильная тахикардия, – объяснил он Сереже. – Не хочу провоцировать.
Позавтракав, Оборин уселся за работу и так увлекся, что страшно удивился, когда услышал, как щелкнул замок. Оказывается, уже три часа, и медсестра Юля принесла обед. Она была такая цветущая и сияющая, что Юрий невольно залюбовался ею.
– Наверное, ваш муж доволен, что вы теперь по ночам не дежурите, – заметил он, глядя, как Юля расставляет на столике тарелки и приборы. – Вы и выглядите совсем по-другому.
– Надо думать, – откликнулась медсестра. – Ночные дежурства замужним женщинам противопоказаны, особенно если у них ревнивые мужья. Бессонная ночь – просто детский лепет по сравнению с тем, что приходится выдерживать дома. Слава богу, с моим мужем в этом плане проблем нет.
– Вам повезло, не то что Ольге.
