Якоб Пальме - Взрывы в Стокгольме
Он вошел в дом полиции и попросил разрешения переговорить с инспектором полиции Бенгтом Фаландером.
Инспектор полиции Фаландер еще не пришел, но вот-вот должен явиться, через четверть часа, не позже, полагал Сюндман. Сюндман сидел и просматривал отчеты.
— Может быть, вы не будете его дожидаться и поговорите со мной? — спросил Сюндман.— Я могу потом передать все Фаландеру.
— Нет, мне необходимо поговорить именно с Фаландером.
— Тогда присядьте, пожалуйста, и подождите, он придет с минуты на минуту,— предложил Сюндман.
— Хорошо,— согласился Улльсон.
«И они еще заставляют меня ждать,— подумал с возмущением Улльсон.— Меня, у которого на руках решение!» Но он ничего не сказал. А через четверть часа пришел Фаландер.
— О, господин Улльсон,— сказал Фаландер.— Или, может быть, я должен называть вас Леннартссон? Чем могу служить?
Улльсон помрачнел, услышав «Леннартссона». Но все-таки сказал:
— У меня есть решение вашей проблемы. Я знаю, где взрывальщик устроит взрыв следующий раз.
— Может быть, вы знаете также и человека, который это сделает?
— Нет, этого я пока не знаю. А вам только нужно сделать следующее: расставить посты там, где я укажу, и потом ожидать субботы, когда он явится на то место.
— И где же мы должны выставить посты?
— На улице Эрика Дальберга, тридцать один.
— Вот как! Почему именно там?
— Я высчитал, что в следующий раз взрывальщик должен устроить свой взрыв именно в этом месте.
— Высчитал! Как же можно такое высчитать? Если вы не знаете, кто такой этот взрывальщик, как же вы знаете его планы?
— Очень просто. Взгляните на карту, вот сюда.
Он вынул карту Стокгольма с четырьмя нанесенными карандашом линиями в форме большого квадрата.
— Вот здесь он устроил свой взрыв в первый раз,— сказал Улльсон.— Здесь во второй раз.— Он показал на один из углов квадрата.— А здесь в третий. Все три дома, в которых произошли взрывы, расположены по углам квадрата. Таким образом, в следующий раз он, яснее ясного, устроит взрыв в четвертом углу квадрата. А четвертый угол этот как раз и есть улица Эрика Дальберга, тридцать один.
— Спасибо большое,— ответил Фаландер.— Очень любезно с вашей стороны. Мы рассмотрим ваше предложение.
— Хорошо,— сказал Улльсон.
Потом он подозрительно взглянул на Фаландера.
— Вам не надо рассматривать мое предложение. Вам надо только выставить посты вот у этого самого дома в субботу, то есть завтра.
— Мы учтем ваше предложение при подготовке завтрашней операции.
Улльсон ушел, сердитый и возмущенный, что ему ни в чем не удалось убедить Фаландера. Но, так или иначе, Фаландер доложил обо всем Сюндману, и тот полностью согласился, что затея Улльсона до крайности абсурдна и нелепа.
В доме полиции тем временем кипела работа. Одна группа занималась розыском преступника, группа сторожевой охраны готовилась выставить в субботу надежное прикрытие.
Группа розыска подчинялась комиссару Лapcy Гордингу, пятидесятилетнему низенькому лысому человеку с круглым лицом; среди полицейских он был известен под ласковым прозвищем Голова. Он держал в голове бездну разнообразных фактов и умел отыскать именно те кажущиеся незначительными подробности в разных частях расследуемого дела, которые, взятые вместе, могли навести полицию на след виновного.
Группа розыска под командованием Ларса Гординга была разделена на две подгруппы: одну для внутреннего, другую для внешнего розыска. Под внешним розыском понимают обычно все то, что происходит за пределами дома полиции — допросы, отыскивание следов и так далее. А под внутренним розыском имеется в виду не менее важная работа — просмотр и анализ карточек известных преступников, но прежде всего, пожалуй, «центральное бюро „типсов”»[1]. Такой центр по обработке поступающих от населения сообщений является для полиции одновременно важным подспорьем при розыске преступников и настоящим проклятием. Множество сложнейших расследований было доведено до благополучного конца именно благодаря таким «типсам», то есть предположениям, поступившим от частных лиц. В то же время в такой центр поступает громадное количество совершенно бесполезных и даже бессмысленных предложений. Но проверять, насколько возможно, приходилось все до единого, потому что одно из них могло навести полицию на верный след.
Поэтому проверка всех этих сомнительных и недостоверных «типсов» считалась скучной, но необходимой работой. Хотя некоторые из них были настолько нелепы и несуразны, что их сразу же можно было бы сбросить со счета. Как, например, утверждение Улльсона о том, что взрывальщик вычерчивает на карте квадраты.
Берндта Фаландера назначили в бюро по приему «типсов» против его воли. Но людей не хватало, полиция нуждалась в подкреплении, а Фаландер был в это утро свободен. Поэтому он сидел у телефона и отвечал.
— Полиция. Отдел розыска.
В трубке послышался тягучий мужской голос:
— Это вы занимаетесь розыском взрывальщика?
— Так точно.
— У меня есть для вас «типс».
— Я вас слушаю.
— Но сначала я хочу сказать одну вещь.
— Да?
— Я хочу сказать, что не принадлежу ни к той, ни к другой стороне.
— Какую сторону вы имеете в виду?
— Ни к той, ни к другой стороне.
— Какая эта та и другая сторона?
— Я совершенно нейтрален. Я не хочу быть ни в чем замешан.
— Конечно.
— И не хочу называть своего имени.
— Понятно.
— Но я хочу, чтобы все эти взрывы наконец прекратились. Дальше так продолжаться не может в такой мирной стране, как Швеция. Я только высказываю свое мнение, хотя и являюсь совершенно нейтральным.
— Я понимаю.
— И поэтому хочу предложить вам свой «типс».
— Да, пожалуйста.
— Так вот что. Вы обратили внимание, что в тех домах, в которых произошли взрывы динамита, проживает довольно много иностранцев?
— Нет, я на это не обратил внимания.
— Да, разумеется, не замечаешь, пока об этом не знаешь. Ведь многие из них давно живут в Швеции, а некоторые жильцы из домов уже переехали.
— Да, вероятно, вы правы. Теперь, когда вы мне это сказали, я вспоминаю, что там было довольно много жильцов, говоривших по-шведски с акцентом, во всяком случае в одном из тех домов, которые я обследовал. Хотя тогда я не придал этому никакого значения, ведь у нас теперь так много иностранцев, что вообще не обращаешь внимания на них.
— Да, я так и понял. Поэтому и позвонил вам. Надеюсь, вы скоро поймаете злоумышленников. Не потому, что я стою на чьей-либо стороне. Я совершенно нейтрален. Не забывайте об этом. Но мне кажется, мы черт знает до чего докатились, не правда ли, если говорить начистоту. Поэтому я вам и звоню.
— Не можете ли вы объясниться несколько более подробно? Каким образом данные о проживающих там иностранцах могут помочь нам отыскать преступника?
— Нет, этого я сказать не могу. Я бы охотно сказал, если бы мог, но я сам не знаю. Не имею ни малейшего представления о том, кто это такой. Я совершенно нейтрален, как я уже вам сказал. Я совершенно тут ни при чем, ни в коей мере ни к чему не причастен. Но мне хотелось подать полиции этот «типс», чтобы помочь вам напасть на верный след.
— Большое, большое спасибо. Не могли бы вы только сказать ваше имя, на случай, если бы нам захотелось порасспросить вас еще кое о чем.
— Нет,— упрямо отрезал собеседник Фаландера.
И положил телефонную трубку. Не надо было Фаландеру спрашивать у этого человека его имя. Ну, теперь все равно ничего не поделаешь. И потом так уж положено, у всех, кто звонит, спрашивать фамилию. Иностранцы. Вот так та-ак, подумал он. А на динамитном патроне с Карлавеген, сто одиннадцать, изображен шведский флаг. Начинает вырисовываться какая-то картина. Но картина чего?
Он пошел к Гордингу и Бенгтссону и доложил о своем разговоре.
— Надо было подумать об этом раньше,— сказал Бенгтссон.
— Не так-то легко об этом думать,— сказал Гординг.— Вдруг «типс» фальшивый?
— Во всяком случае звучит он очень и очень многообещающе,— сказал Бенгтссон.
— Так-то оно так,— произнес Гординг.— Надо немедленно направить туда Фаландера и Сюндмана. Фаландер, ты можешь сразу же и приступить. А Сюндману я скажу, как только его поймаю.
— Ты забираешь самых лучших наших парней,— сказал Бенгтссон.
— Опять, пожалуй, надо начинать с жильцов в тех домах, где был взрыв,— сказал Фаландер.
— Давай, давай,— сказал Гординг.
8
Во второй раз Фаландер начал обход всех жильцов дома на Риддаргатан. Только теперь он в первую очередь звонил в те квартиры, где на дверях висели таблички с иностранными фамилиями.
На третьем этаже жила семья Билеков. Фаландеру показалось, что эта фамилия похожа на иностранную.
