Фридрих Незнанский - Последний маршал
— Ты о чем?
— Саша, — нежно проговорила моя жена. — Неужели ты думаешь, что женщины не чувствуют таких элементарных вещей? Ты ошибаешься, Саша.
— Слушай, Ирина! — возмутился я. — О чем ты сейчас говоришь?! У человека только что отца убили! А ты… Как не стыдно, Ира?!
Она кивнула и встала.
— Значит, было. Кобель ты, Саша. — Она еще раз смерила меня взглядом, полным презрения, и вышла.
Ну, было. Мало ли что… Если интересно, я потом и поподробнее могу рассказать об этом романе. Хотя о чем там рассказывать, обыкновенная история. Зачем же из-за пустяка сцены устраивать? Глупость какая-то, ей-богу.
Зазвонил телефон, и я выругался вслух:
— Дадут мне эти сволочи сегодня поспать или нет?
Я снял трубку с аппарата, который стоял тут же, на кухне:
— Турецкий слушает.
Услышав голос в трубке, я чуть не грохнул телефон о стену.
— Это господин старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры? — ласково спросил меня Грязнов. — С вами говорят из квартиры Степана Алексеевича Киселева.
— Какого хрена тебе там надо? — мрачно поинтересовался я. — Ты же говорил, что не будешь его беспокоить. Он тебе там не надрал еще уши?
— Не успел, — ответил Грязнов. — Александр Борисович, не будешь ли ты так любезен подойти сюда, к нам? Очень тебя прошу.
— Слушай, Грязнов, оставь свои шуточки для сопливых поклонниц, — пока еще спокойно попросил я его. — Я, понимаешь ли, спать хочу. Завтра предвижу тяжелый день, и мне хочется хоть немножечко покоя. Ясно тебе?
— Как сыщик сыщику могу с полной определенностью предсказать, что завтра тебе предстоит действительно тяжелый день, — сообщил он. — Возможно, ты даже не представляешь, Саня, насколько он у тебя будет тяжелый. А насчет покоя… Покой нам только снится. Подойди сюда, и как можно быстрее. Это в твоих же интересах, старик, поверь мне.
— Ну что там у тебя? — устало спросил я. — Степан Алексеевич напускает на тебя страхи, а ты наделал в штаны и некому тебя подтереть? Так, что ли?
— Почти, — серьезно проговорил он. — Я действительно чуть не обделался, когда вошел в эту квартиру. Не догадываешься почему?
— Слава, дай-ка трубочку Степану Алексеев…
— Он мертв, — перебил он меня голосом человека, которому надоели розыгрыши.
— Что?!
— Степан Алексеевич Киселев убит. — Голос Грязнова звучал ровно и официально. И потому убедительно.
Во всяком случае, мне и в голову не пришло не поверить ему. Он, как-никак, занимает в МУРе не последнюю должность первого замнача, да и сам я, как говорится, не помочиться вышел.
Тем не менее я сказал:
— Врешь, — хотя и знал уже, что это правда.
— Александр Борисович, — проникновенно звучал голос Грязнова. — Будьте так добры, приходите к нам. Машину за вами я уже послал.
— Я бы и сам дошел, — перестал я сопротивляться. — Здесь недалеко.
— Ну что вы, — сказал этот иезуит. — Мы же понимаем, как вы устали…
3
Последний Маршал Советского Союза был убит точно так же, как и Михаил Александрович Смирнов. Ему снесли половину черепа.
— О Господи! — только и смог я выдавить из себя.
Грязнов внимательно за мной наблюдал. Я поймал себя на мысли, что точно таким же взглядом, наверное, смотрел на Киселева, когда сообщал ему о смерти Смирнова. И мне стало чуточку не по себе.
— Только не смотри на меня, как солдат на вошь, — сказал я Грязнову. — Можешь взять в нашей следственной части мою развернутую характеристику. Там будет сказано, что Турецкий морально устойчив и не способен к убийству. А это означает, что Киселева я не убивал.
— Знаю я твою моральную устойчивость, — усмехнулся Грязнов. — Свою дочь я бы даже в церковь с тобой не отпустил.
— Разве у тебя есть дочь? — поразился я.
Он поднял руку:
— Это я так, к слову. Но давай-ка к делу. Когда ты расстался с Киселевым?
— Час назад. — Я посмотрел на часы, которые на этот раз благоразумно прихватил с собой. — Нет, почти полтора. А вы давно здесь?
— Как он выглядел, когда ты уходил? — не отвечая на мой вопрос, спросил Грязнов.
Я еще раз посмотрел на убитого и уверенно ответил:
— Лучше.
— Не надо, Саня, — попросил Грязнов. — Не ерничай ладно? Здесь, если ты до сих пор не понял, убийство произошло. И ты был одним из последних, кто видел убитого. Что последним был — не скажу. Доказательств нет. Так что отвечай по существу, очень тебя прошу.
— За презумпцию невиновности — спасибо. — Я не мог не иронизировать, хотя и понимал, что Грязнов психует. — Что знаю, то и скажу. Ты только спрашивай, гражданин начальник. А я тебе все изложу как на духу, век воли не видать.
— Ты чего? — удивился он.
— А ты чего?! — не выдержал и я. — Ты чего тут из себя корчишь? Что ты мне цирк устраиваешь? «Доказательств нет», «отвечай по существу»! Бюрократ!
Он уперся указательным пальцем мне в грудь. Ну прямо шериф из американского кино.
— За оскорбление при исполнении служебных обязанностей можно запросто схлопотать по морде. Понял?
— С «важняком», милый мой, тоже шутки плохи, — напомнил я ему, с кем он имеет дело. — Короче. Что тут произошло? У меня такое ощущение, что убивал их один и тот же человек. Причем одним и тем же способом.
— Да, — согласился он. — Но посмотри, что мы имеем. Я подозреваю, что кто-то хочет убедить нас в том, что сначала Киселев убил Смирнова, а потом покончил с собой.
— Или наоборот, — пробормотал я.
— Не понял, — смотрел на меня Грязнов. — Что значит — наоборот? Сначала покончил с собой, а потом убил Смирнова? У врача давно был, Саня?
Пришлось объяснять.
— Я хочу сказать, — вздохнул я, — что кто-то делает вид, будто хочет убедить нас именно в том, о чем ты так проницательно тут говорил.
— Зачем?
Я развел руками:
— Кто их разберет, этих убийц, — проговорил я. — Мало ли что у них на уме.
— Версия удобоваримая, — согласился Грязнов. — Это вполне имеет право быть.
— Да, — поддержал я его. — Только для завершения удобоваримости не хватает самой малости.
— Чего именно? — насторожился он.
Я снова развел руками:
— Так предсмертной записки же!
Он посмотрел на меня как-то очень уж отстраненно, и я понял, что сейчас последует.
— Саня, — сказал он, — может быть, ты смилостивишься и все-таки расскажешь, что произошло тут между тобой и убитым?
— Хорошо, смилуюсь, — кивнул я. — В общем-то ничего интересного в нашем разговоре не было. В основном речь шла о политике.
— О политике?
— А что тебя удивляет? Сейчас все говорят о политике. До выборов Президента осталось всего ничего.
Он почему-то посмотрел на часы, потом на меня и вдруг сказал:
— Странно.
— Что — странно?
— Странно. У него убили товарища, так? И в это время он разглагольствует о президентских выборах.
— Кто тебе сказал, что мы говорили о выборах? — удивился я.
— Ты, — тоже удивился он.
— Ну ладно. — Я поднял ладони. — Не буду вводить следствие в заблуждение.
— Неужели?
— Можешь мне поверить, — заверил я. — Хорошо. Слушай, давай только выйдем покурим? Пусть дежурный следователь и ребята-оперативники все здесь запротоколируют.
— Если хочешь, — предложил он, — можем вообще выйти из дома и подышать свежим воздухом. А ребята, точно, пусть повкалывают — поищут тут следы и улики.
— Ты даже имеешь возможность проводить меня до дома, — улыбнулся я. — Здесь недалеко.
— Как быстро стало светлеть, — сказал Грязнов, едва мы вышли из подъезда. — Я бы даже сказал — стремительно.
— Да уж, — согласился я.
На улице и вправду было уже светло. Только что была ночь — и вдруг утро.
Некоторое время мы молчали. Наши шаги размеренным стуком нарушали утреннюю тишину.
— Ну? — сказал наконец Грязнов.
— Ну и вот, — сказал я. — Что ты слышал о Стратегическом управлении?
— Это ЦРУ, что ли? — покосился он на меня.
— Нет, отечественное.
Он покачал головой.
— Ничего.
— Ага, — сказал я. — Вот и я ничего не слышал. До сегодняшней ночи.
— Киселев? — коротко спросил он.
— Он.
И мы снова замолчали.
— Ну? — уже раздраженно сказал Слава. — Что ты кота за хвост тянешь?
До самой последней секунды я не был уверен, что расскажу ему все то, о чем поведал мне покойный Киселев. Зачем МУРу знать то, о чем знает Генпрокуратура? И вот только что меня осенило, хотя все и так было ясно, словно Божий день. Если все, что наговорил мне об этом дурацком управлении Киселев, есть бред и ахинея, то я только наврежу себе тем, что ничего об этом не рассказываю. Если же во всем этом есть крупица истины, то уж, во всяком случае, Грязнов заслуживает того, чтобы все знать. Такие, как Грязнов, войны в Чечне не начинают и золотые запасы не воруют. Ну конечно, он должен знать. Мне даже показалось, что расхотелось спать — так на душе полегчало.
