Александр Царинский - Алмазная пыльца
— Я по делу к вам, Рядно! Помните, мы по «Волгам» с вами лазили? Протокол надо бы подписать.
— Так ты ж тогда был не в форме, — сразу вспомнил Борис и насупился. — Ты что, кроме воскресенья, дня не нашел?
— Уж извините. Заработался малость. — Сайко раскрыл папку и стал в ней рыться. — Я, пожалуй, и не побеспокоил бы вас в воскресенье, но, понимаете, все насчет той же «Волги»… — Он нашел протокол, протянул его Борису. — Прочитайте и подпишите. — И вдруг спросил, словно только что заметил. — А это кто вас так разукрасил?
— Кто разукрасил, того уже нет, — зло буркнул Рядно. — Так что там твоя «Волга»?
«Кто разукрасил, того уже нет». Откровенно. Слишком откровенно.
Иван продолжил:
— Так вот, в той «Волге», на которой сработал грабитель, пострадавшая слышала характерный скрежет с писком при переключении скоростей. Надо бы нам в одном учреждении машинку проверить. Поможете?
«Волга» серого цвета с скрежетом в коробке скоростей принадлежала тресту столовых. Иван рассказал Борису «легенду»: дескать, его, Рядно, пригласили в гараж как автомобильного специалиста, он посмотрит «Волгу» и, если захочет, поможет устранить неисправность. Насчет писка и скрежета потом доложит Ивану. Сайко врал так убедительно, что Борис даже пошутил:
— Может, и на коньячок сработаем, а?
— Может, и сработаешь, завгар вроде не скупой. Одевайся, Борис! У тебя есть приличный костюм? — перешел на «ты» Иван.
— А на хрена?.. Вымазать?
— Он тебе там комбинезон найдет. Не поедем же мы с тобой по городу в таком виде? И умойся, пожалуйста. И наклейку твою надо сменить.
Борис хотел возразить, но Сайко заторопил его:
— Давай, давай живее!
Такси Иван «поймал» быстро. Вначале махнул в поликлинику.
— Иди, Боря, один наклейку менять. А то подумают — милиция ведет.
Следующий визит он нанес матери Наташи.
— Я из уголовного розыска, — робко напомнил Иван.
— А-а?.. Да, да… — равнодушно ответила женщина. — Проходите.
Они зашли в коридор, и вдруг она зарыдала: — Найдите их, найдите, мой миленький! Найдите!.. Извините…
Она убежала на кухню. Там звякнуло стекло. Вернулась. Вместе с нею в комнату влетел запах валерьянки.
— Присядьте, — предложила хозяйка уже более спокойным голосом и сама села на диван.
Сайко сел.
— Валентина Васильевна, мне бы очень хотелось выслушать ваш рассказ о дочери. Расскажите все, что знали о ней.
— Разве все расскажешь? — всхлипнула женщина. — Лучше задавайте вопросы.
— Будь так. Припомните, пожалуйста, с кем встречалась ваша дочь в последние, ну, хотя бы два-три месяца?
Припоминая, Валентина Васильевна потерла пальцами виски, назвала нескольких юношей и девушек. В числе их Люду Скуратову, Женю Виленского, Бориса Рядно. При упоминании имени Рядно она болезненно поморщилась.
— И как часто они встречались с Рядно? — не удержался Сайко.
— Я не знаю. Я не одобряла эти встречи.
— Чем же вам он не нравился?
— Грубый парень. И бывший арестант. Наташа была доброй, отзывчивой. Говорила: «Он хороший. Воспитывать буду». И смеялась. Ох, этот смех… — Измайлова снова заплакала.
Сайко помолчал. Пусть выплачется. Сам думал: «Воспитывать буду… Так ли? Не денежки ли их свели?» Сказал:
— Валентина Васильевна, скажите, вы не замечали, чтобы ваша дочь приносила домой лишние деньги? Ну… кроме зарплаты. Или, может быть, вещи? Украшения?
— Что вы? — с испугом вскрикнула Измайлова. — Наташа не могла…
«Материнская вера»? — мелькнуло у Ивана, а вслух сказал:
— А в каких отношениях была дочь с Женей Виленским?
— В самых хороших. — Ее голос потеплел. — Думаю, они друг друга любили.
— Тогда еще вопрос. Там, в морге, да и на кладбище у вас вырвалось, что дочь вас в чем-то не слушалась. Что вы имели в виду?
— Все… Все! Встречи хотя бы с этим Рядно. Как я просила… Я знала, что они к добру не приведут. Дружит с Женей и крутит голову тому хулигану. Вот, может быть, он и отомстил.
— Но ведь Наташу нашли в лесу. Как он мог затащить ее туда?
— Она куда угодно пойдет. Она была такая глупенькая. Точнее — бесстрашная. Помню, когда училась в школе, она поспорила из-за чего-то с мальчишками, что переночует на кладбище. И переночевала. Всю ночь между могилами ходила. Представьте, каково в ту ночь было мне…
— Скажите, Валентина Васильевна, в день смерти или накануне того дня к Наташе никто не приходил? Может, звонил по телефону? Я исключаю Люду Скуратову и Женю Виленского. О них мы знаем.
Измайлова задумалась. И вдруг вспомнила:
— Конечно… Ей действительно звонили. Это было где-то около пяти вечера. Я как раз вернулась из магазина. Звонил мужчина. Наташа показалась мне расстроенной. Говорила дерзко. Он, видимо, просил ее встретиться, но она не соглашалась. Сказала, что идет в кино.
— Это вы точно слышали?
— Да, конечно. Я еще спросила, с кем это она так грубо?
— Как же вы определили, что Наташа разговаривала с мужчиной?
— По голосу, молодой человек! Наш телефон громкий.
— Голос не узнали?
Валентина Васильевна виновато пожала плечами.
— А не кажется вам, что смерть Наташи связана с ограблением?
— Что вы имеете в виду? — не поняла Измайлова.
— Ни в сумочке, ни на руках вашей дочери не было никаких ценностей. Наташа носила кольца, кулоны, серьги?..
— Да, конечно. У нее были позолоченные часики, сердцевидный золотой кулончик на цепочке, кольцо, перстень, серьги. Но серьги она не любила. А вот часики, кольцо и перстень с сапфиром, что подарила ей бабушка, всегда носила на левой руке.
— Дорогие? Я имею в виду кольцо и перстень? — уточнил Иван.
— Рублей восемьсот.
— В тот вечер все драгоценности были с Наташей?
— Сейчас посмотрю. Кольцо и перстень она никогда не снимала.
Валентина Васильевна поднялась с дивана и прошла к секретеру. Открыла крышку, выдвинула ящичек и извлекла из него металлическую коробочку из-под чая.
— Да, кулончик и серьги на месте, а часиков, кольца и перстня нет.
«Значит, — решил Сайко, — кисть отрезана с целью ограбления. Но за что убили?»
— Спасибо, Валентина Васильевна! Извините, что вас побеспокоил…
В это время в прихожей зазвенел звонок, Валентина Васильевна вскочила с дивана, но Сайко опередил ее. За дверью стоял Женя Виленский. Увидев Сайко, он стушевался:
— Это вы? Я к хозяйке…
— Входи, входи, Женя! — послышался голос из комнаты.
Сайко попрощался и вышел.
Утром, едва Нетребо и Сайко прибыли на службу, зазвенел телефон. Дежурный сообщил, что какой-то мужчина просит встречи. Через несколько минут в кабинет вошел лысоватый человек лет сорока.
— Присядьте, — предложил Виктор Ильич.
Тот сел и рассказал:
— Моя фамилия Артеменко. Работаю шофером. Я не здешний. К вам на базу за всякой всячиной катаюсь. Вот и вчера вечером приехал. Ночевал в гостинице. Там услышал, будто у 347-го километра девушку убили. Вроде ночью с седьмого на восьмое. В ту ночь я там проезжал. Выехал в ночь, чтобы первым 8-го утром загрузиться. Неподалеку от 347-го километра «Волгу» видел. У вас тут дождь прошел, и она на обочине буксовала…
Нетребо и Сайко переглянулись.
— В каком часу это было? — спросил Нетребо.
— Точно не скажу, но где-то между двумя и тремя часами ночи.
Виктор Ильич остался спокойным, а лицо Ивана отразило разочарование: «Поздновато. Убийство произошло между одиннадцатью и часом».
— Водитель водителя в беде не оставит, — продолжал Артеменко. — Я остановился, но они уже поехали.
— Они?
— Один сидел за рулем, а второй толкал. Двое их было.
— Откуда такая точность? Может, их была полная машина?
— Извините, но двое. Коль машина буксовала — все бы вылезли.
— Номер «Волги» заметили? В какую сторону она поехала? — спросил Нетребо.
— По трассе от города. А номер не помню.
— Как думаете, они долго буксовали? — с надеждой спросил Сайко.
— Кто ж их знает? Во всяком случае, следок оставили, что надо.
— Спасибо, товарищ Артеменко! — поблагодарил Нетребо. — Сейчас попрошу машину, и съездим туда. Не возражаете?
Артеменко очень точно показал то место, где буксовала неизвестная «Волга». Оно находилось метрах в 150 от столбика 347-го километра. После ЧП шли пятые сутки, но при выезде из леса на обочину трассы была хорошо видна глубокая просохшая колея от буксовавших колес. Эту колею Нетребо видел и тогда, но не придал ей значения. Во-первых, труп был по одну сторону от километрового столба, колея — по другую. Во-вторых, попробуй определи, когда колея появилась: в день убийства, раньше или позже? Ведь труп нашли почти через двое суток после преступления. И вот теперь все прояснилось: колея «родилась» через несколько часов после смерти Наташи. Допустим, на «Волге» были преступники. Зачем они выезжали на дорогу так далеко от трупа, когда выезд на трассу, где шел милицейский «РАФ», был ближе и удобней? Судя по колее, машина буксовала минут десять-пятнадцать. Что делали убийцы почти два часа на месте преступления? Ведь убийство произошло между одиннадцатью и часом, а Артеменко видел «Волгу» после двух. Заметали следы? И опять — «Волга». Это тоже странно. Измайлова едет на конечную остановку автобусом, а потом вдруг — «Волга».
