Ловушка для дьявола - Осман Ричард

Когда-нибудь Конни придумает, как извиниться.

Глава 89

Джойс

Шкатулка, та самая простая маленькая шкатулочка, в которой когда-то запирали духов и дьяволов, затем прятали большой пакет героина, потом она хранила средство для прочистки засоров, универсальную политуру и пакеты для мусора, теперь содержит прах Стефана. Джонджо полетел с нею в Ирак. Я видела фотографии в соцсетях. Представляете, я даже не знала, что профессорам разрешают заводить там профили!

Шкатулка заняла свое законное место в Багдаде, и у нас теперь есть бессрочное приглашение в музей, если мы когда-нибудь окажемся в тех краях. Правда, в какой-то момент Министерство иностранных дел Великобритании принялось вставлять палки в колеса, однако Элизабет уладила все одним звонком.

Элизабет хочет слетать туда в следующем месяце. Она обещала Стефану, что однажды они посетят Багдад вместе. Уже вскоре они с Виктором отправятся в Дубай, чтобы проверить кое-какие зацепки по делу Бетани Уэйтс, и, судя по всему, перелет из Дубая в Багдад не будет слишком трудным.

Можно только гадать, чем мы с ней займемся, когда она вернется. Пока ее не будет, Богдан хочет сделать ремонт. Ну, такой, скорее, косметический. Не стоит закрашивать все подряд, пока человека нет дома.

В Куперсчейзе полно вдов и вдовцов. Мы все засыпаем с призраками и просыпаемся в одиночестве. Но надо продолжать сражаться, и Элизабет продолжит, не сомневайтесь. Конечно, не каждый помогает своему мужу уйти из жизни, но — строго между нами — таких людей гораздо больше, чем вам кажется. Любви присущи собственные законы.

Мы узнали, что Митч Максвелл умер, пытаясь найти шкатулку на свалке. Когда с мечом живешь, от него и умрешь. А у Рона бедро все еще побаливает.

Вы, верно, подумаете, что чем ближе подбираешься к смерти, тем больше она беспокоит, но, по-моему, все наоборот. Я ее не боюсь. Меня пугает боль, но не смерть. Наверное, и перед Стефаном встал такой выбор.

Что же еще вам рассказать? Джоанна подарила мне фритюрницу. Пока я просто экспериментирую с ней — на спагетти болоньезе и сосисках в тесте, — но все идет хорошо. Как мы помним, недавно у меня был чайник, полный бриллиантов, а потом микроволновка, полная героина, так что никогда не угадаешь, что и как может пригодиться в следующий раз.

Мервин был рад, что к нему вернулись пять тысяч фунтов, но, вообще-то говоря, его сердце разбито. Мне хотелось бы сказать, что это послужило ему уроком, но недавно я узнала, что Мервин решил отдать всю сумму брокеру, который ни с того ни с сего прислал электронное письмо с предложением вложиться в секретный фонд, «о котором умалчивают эксперты». Донне снова пришлось заскочить и перекинуться с ним парой словечек.

Рон и Полин провели выходные в Копенгагене. Я спросила у Рона, как ему город, и он ответил, что как любой другой за границей. Не думаю, что мы повезем прах Рона в Багдад, когда он умрет.

А еще — я вам клянусь! — на нем была сиреневая рубашка поло. Она очень подходит к его глазам.

Ибрагим стал каким-то молчаливым. Мне кажется, ему трудно находиться рядом с горем. Возможно, он принимает все слишком близко к сердцу, взваливая на собственные плечи. Конечно, мне тоже грустно, когда грустят другие, но в жизни и так достаточно своих печалей, так что надо быть с этим поосторожней. Иногда стоит просто скинуть свой большой плащ, не так ли?

Я видела, как в субботу он обедал с Компьютерным Бобом. Меня это очень порадовало. Иногда Ибрагим слишком сильно зависит от компании Рона, но я думаю, что с Бобом у них гораздо больше общего.

В этом году нарциссы распустились очень рано. Уже почти восемьдесят лет я наблюдаю, как распускаются нарциссы, и они по-прежнему для меня маленькое чудо. Как интересно все еще быть живой, все еще видеть цветы, которых так много людей уже никогда не увидят! Каждый год они высовывают свои любопытные головки, желая посмотреть, кто еще остался здесь, чтобы насладиться представлением. Правда, в этом году они появились очень рано, что, скорее всего, связано с глобальным потеплением, от которого в итоге все умрут. Но разве это помеха тому, чтобы оценить цветок по достоинству? Он дает надежду даже в апокалипсис.

Алан побывал у ветеринара после того, как кошка поцарапала ему нос. Рон пришел в великое негодование. Он не мог поверить, что Алан проиграл драку коту, но Алан от природы любовник, а не боец. Ветеринар сказал, что Алан в прекрасной форме и что видно, как хорошо я о нем забочусь. Я ответила, что Алан тоже хорошо заботится обо мне.

Кажется, теперь мы сможем насладиться тишиной и покоем, да? Парой месяцев без убийств и трупов, без бриллиантов и шпионов, без оружия, наркотиков и опасных людей. Надо дать Элизабет время встать на ноги.

Но я скажу вам, чего бы мне хотелось вместо этого: свадеб. Все равно кого с кем. Донны с Богданом, Криса с Патрис, Рона с Полин, а может быть, даже Джоанны с ее председателем футбольного клуба. Вот что начинаешь ценить, когда становишься старше. Когда вокруг сплошные похороны и слишком мало свадеб. А я люблю свадьбы. Давайте устраивать их почаще. Давайте любить.

Кстати, есть еще кое-что, о чем я забыла упомянуть. Помните, несколько недель назад, до всей этой заварушки, я рассказывала вам о человеке по имени Эдвин Мэйхем? Ну, о нашем новом будущем соседе?

Меня так впечатлило его имя, что я немедленно нафантазировала себе кучу замечательных вещей. О том, что он мотоциклист-каскадер или какой-нибудь рестлер.

И что бы вы думали? Оказалось, что это была лишь опечатка и что на самом деле его зовут Эдвин Мэйхью, а это, разумеется, куда приземленнее. Когда он все-таки заехал и я зашла навестить его, на нем был только джемпер и старые плисовые брюки. Он родом из Каршалтона и всю жизнь проработал геодезистом. Его жена умерла года четыре назад — по мне так достаточно приличный срок, — и его дочь, ровесница Джоанны, которая тоже живет в Лондоне, убедила его переехать сюда. Я спросила, пьет ли еще его дочь нормальное молоко, и он ответил, что нет. Он сказал, что на прошлой неделе она приготовила ему латте с куркумой и ему он совершенно не понравился.

В общем, как бы то ни было, но дочь Эдвина Эмма (кстати, прекрасное имя, я бы хотела быть Эммой) решила, что Куперсчейз может подарить ему новую жизнь. Я уже знаю, что Эмма права, но было заметно, что Эдвина мучают сомнения. «Не обижайтесь, — сказал он, — но меня тревожит, что здешний темп жизни может показаться мне слегка замедленным».

Можно подумать, Каршалтон — это вроде Лас-Вегаса!

Однако он очень обрадовался моему лимонному безе и сказал, что если мне когда-нибудь понадобится что-нибудь починить, то в этом он большой мастер. «Краны, полки, что угодно», — сказал он. Я ответила, что у меня есть картина Пикассо, которую нужно повесить, и он только рассмеялся.

Он заварил для нас чай, потом зашел с грелкой для чайника на голове и притворился, будто не может ее найти. Алан пришел в дикий восторг. Я пообещала показать ему окрестности и познакомить кое с кем из местных обитателей. Сразу видно, что он прекрасно впишется в нашу компанию. Однажды я расскажу ему, как думала, что его зовут Эдвином Мэйхемом. Не сегодня — когда-нибудь в другой раз.

В том-то и прелесть Куперсчейза. Со стороны кажется, будто тут тихо и степенно, как на сельском пруду летним днем. Но на деле здесь никогда не прекращается движение, не прерывается круговерть из старения, смертей, любви, горя, последних украденных мгновений и упущенных возможностей. Старость всегда безотлагательна. Ничто не подарит вам ощущение жизни так, как неизбежность смерти.

И это напомнило мне кое о ком.

Джерри, я знаю, ты никогда на самом деле не прочтешь это, но вдруг все-таки прочтешь? Вдруг прямо сейчас ты читаешь через мое плечо? Если да, то тот серебряный соусник, который ты купил на гаражной распродаже, сейчас в большой моде. Так что ты был прав, а я ошиблась. А еще, если ты читаешь меня, — я тебя люблю.