Джайлс Блант - Пучина боли
Делорм поднялась по лестнице вслед за мисс Грин. Этот дом был значительно круче тех мест, где ей случалось проживать в свои студенческие годы: ковры на лестницах, красивые обои, но главное — везде чистота. Делорм вспомнилась подвальная комнатушка в Оттаве, песок на ступеньках и повсюду — запах плесени.
Мисс Грин постучала в белую дверь без стекла, с латунным номером 4.
Внутри доиграла старая рок-песня, а потом, как определила Делорм, зазвучала реклама «И-Зэд-Рока», местного дилера «Тойоты».
— Она должна быть дома, — заметила мисс Грин. — Сапоги ее внизу. И это на нее не похоже — уйти, оставив свет и радио.
Делорм громко забарабанила в дверь.
— Может быть, она принимает душ.
— Душ здесь. — Мисс Грин показала на открытую дверь. — Общая ванная. Да где же она?
— Мелани! — Делорм обрушила на дверь удар ладони. В коридоре открылась одна из дверей, юное лицо ударило в них лучами ненависти и скрылось.
Мисс Грин прислонилась к двери и заговорила в нее:
— Мелани, если ты здесь, пожалуйста, ответь. Нам не обязательно входить, если ты не хочешь. Если ты хочешь уединения — пожалуйста. Только дай нам знать, что у тебя все в порядке.
— Спуститесь и возьмите ключ, — попросила Делорм.
Взгляд, полный паники.
— Быстрее.
Делорм продолжала кричать через дверь. Сквозь потолок донесся женский вопль: «Заткнитесь на хрен!»
Через мгновение мисс Грин уже снова поднималась по лестнице, спотыкаясь в спешке. Она пыталась вставить ключ в замок, но у нее ничего не получалось, и Делорм пришлось отобрать у нее ключ и сделать это самой. Когда они вошли внутрь, мисс Грин вскрикнула.
Мелани лежала на полу, рядом со своим столом.
Делорм сразу увидела пустой пузырек из-под таблеток, стакан с водой, записку. Она опустилась на колени рядом с девушкой и пощупала пульс.
— Она жива. Берите за ноги, отнесем ее на кровать.
Мисс Грин оцепенело повиновалась, глаза у нее были пустые от ужаса.
Делорм перевернула девушку на живот и засунула палец ей в рот. Внезапный спазм — и поблескивающая рвота брызнула ей на руку. Она проделала это снова. Еще один спазм — но ничего не вышло.
Неуклюже, левой рукой, она вытащила мобильник и вызвала «скорую». Пансион был не больше чем в полудюжине кварталов от больницы.
50
Фрэнк Раули поднял свой футляр с гитарой и плашмя уложил его в багажник. Затем он отправил туда же миниатюрный розовый чемоданчик, украшенный изображениями диснеевских персонажей: это для Тары. Сейчас она стояла на подъездной аллее в своей розовой лыжной курточке, и ветер швырял ее светлые волосы ей в лицо. Наконец ему удалось втиснуть собственный чемодан рядом с гитарой. Он упаковывал его очень тщательно, поместив ноутбук между двумя парами джинсов и спрятав веб-камеру в пару скатанных носков. Скоро они с Тарой будут в дороге, совсем одни; сердце у Раули учащенно билось в предвкушении.
— Какой большой чемодан для двух дней, — заметила Венди. Она даже не потрудилась надеть пальто. Она стояла позади Тары, обнимая дочкиного игрушечного медведя-переростка, чтобы согреться.
— Ты ж меня знаешь. Вечно беру что-то про запас.
— Такой ветер, — проговорила она. — Может, вам не выезжать сегодня вечером?
— Ерунда, — отозвался Раули. — Самое лучшее время, чтобы выдвигаться. Пробок нет, и мы туда приедем сильно загодя, так что успеем хорошенько выспаться. А утром первым делом пойдем стучаться в ворота «Волшебного мира», чтобы нас впустили. Точно, Тара?
— Да! Да! — закричала Тара. — Дикий мышонок!
— Все должно получиться просто отлично, — проговорил Фрэнк, обращаясь к Венди. — На «Волшебный мир» у нас вся пятница и утро субботы, а в субботу днем отыграю на свадьбе. С девочкой будет полный порядок. Нас пригласили всего на два часа, за ней приглядит Терри.
Терри, жена басиста, настаивала, чтобы ее брали на все выступления группы: ее муж был классным музыкантом, но легкомысленным супругом.
— Ветер тебе весь парик растреплет, — предупредила Венди.
— Знаю, знаю. — Раули поднял руку и поправил прядь.
— Смотрится просто супер! — заявила Тара.
— Не знаю, зачем ты его надел. Ты же нигде не играешь до субботы.
— Потому что Таре он нравится, и я ей обещал. Правда, Тара?
— Да, ты обещал.
— Ну давай, лапуля. Запрыгивай.
— Я хочу первым посадить мишку.
Венди открыла заднюю дверцу, и мишку с серьезным видом усадили и закрепили. Затем она пристегнула свою дочку к переднему пассажирскому сиденью.
— Ну, веди себя хорошо, слышишь?
— Конечно.
Венди обняла ее и поцеловала в голову.
— Буду по тебе скучать, золотко.
— Мамочка, мы же всего на два дня!
Фрэнк улыбнулся, глядя на Венди: улыбка принадлежала к разновидности «ну дети, ну что тут поделаешь».
— Не волнуйся, — проговорил он. — Я о ней позабочусь.
На подъездную аллею вылетела машина, за ней несся черно-белый патрульный автомобиль. Раули закрылся рукой от слепящих фар. Бесшумность их появления, решительность остановки, — все подсказывало ему: полиция приехала сюда не по ошибке. Он знал и то, что они могли появиться здесь лишь по одной причине, и ощутил кожей первый укол страха; между лопатками у него начал сочиться пот.
— Мы можем вам чем-то помочь? — спросил он, но тут узнал женщину, которая направлялась к нему. — О, привет. Я вас помню. Вы тот детектив с пристани.
— Верно, — ответила детектив Делорм. Но тут же повернулась к Венди и представилась, предъявив свое удостоверение. — Мэм, это ваша дочь там, в машине?
— Да. А что такое?
— Заведите ее в дом, будьте добры.
— Зачем? Что здесь происходит?
— Пожалуйста, уведите ее в дом. Я здесь для того, чтобы арестовать мистера Раули, и я не хочу делать это на глазах у вашей дочери.
— Арестовать его! Вы не можете его арестовать. Он ничего такого не сделал.
— Давай, отведи ее в дом, — сказал Раули. — Я со всем этим разберусь в полиции.
— Но что происходит?
— Милая, отведи ее в дом.
Раули наблюдал, как Венди подхватывает Тару с переднего кресла. Протестующие вопли раздались, уже когда мать и дочь были на полпути к дому.
— Фрэнк Раули, вы арестованы по обвинению в производстве и распространении детской порнографии. Мы конфискуем все компьютеры, камеры, жесткие диски, дискеты и другие носители информации, которые вам принадлежат. Обвинения в растлении малолетних и сексуальном насилии вам предъявят в Коронном суде.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — заявил Раули. — Я пальцем не тронул эту девочку.
— Мы сейчас говорим не об этой девочке, — ответила Делорм и защелкнула на нем наручники.
51
Кардинал выжидал, прислушиваясь. Старые дома часто скрипят; ничего особенного. Белл мог уже сбежать, взял такси и покатил в аэропорт.
Кто-то явно опустил ногу на пол.
В три безмолвных шага он пересек коридор и открыл последнюю оставшуюся дверь. Лестничный полупролет выводил на площадку. Снова ступая на края ступенек, он двинулся на третий этаж. За площадкой ничего не было видно. Добравшись до нее, он сделал глубокий вдох и повернул на следующий лестничный марш, подняв «беретту» вверх.
— Я так и думал, что это вы, — произнес Белл.
Доктор сидел на верхней ступеньке, в руке у него был автоматический пистолет — «люгер», если Кардинал не ошибся, — и пистолет этот был наставлен прямо в грудь Кардиналу.
Несколькими неделями раньше вид «люгера» доктора Белла, направленного ему в грудь, привел бы его в трепет, он это знал. Но сейчас, стоя на лестнице пониже доктора, он понял, что ему наплевать.
— Есть одна вещь, которую вам надо бы знать, — сказал он. — У меня сейчас значительное преимущество перед вами.
— Почему? Потому что вам все равно, умереть или жить?
Доктор снова безукоризненно точно прочел его мысли.
— Уверяю вас, — продолжал врач, — я в точно таком же положении. Я тоже потерял жену.
— «Потеряли» — не совсем подходящее слово, а? Я знаю, почему вы убили свою жену. Она взяла ваши трофеи. Вы собирали их годами. Сувениры на память о ваших триумфах. О ваших победах.
— Если вы имеете в виду мои диски, то более умный человек понял бы, что это обучающий материал.
— У вас нет студентов.
— Обучающий материал для меня самого. Некоторые из нас и в самом деле пытаются непрерывно обучаться, пересматривая сеансы с особенно трудными пациентами.
— И тут есть чему позлорадствовать. Когда вы смотрите, как поощряли пациентов покончить с собой, но при этом притворялись, будто помогаете им.
— Я проясняю, вот чем я занимаюсь. Проецируя на пациентов их подлинные чувства, я даю им силу, чтобы они могли противодействовать этим чувствам. Могут открыться новые возможности выбора. Кто-то может найти новые пути облегчения своих страданий, если уж ему не суждено найти рай на земле. А кто-то может выбрать самоубийство, и это всецело их право и их выбор.
