Ю Несбё - Полиция
— Несмотря на то, что он уже давно избавился от велосипеда и пересел либо в такси, либо на общественный транспорт, — заметил Харри. — О Валентине Йертсене многое можно сказать, но он точно не глуп.
Запыхавшийся начальник отдела упал на стул:
— Он оставил следы?
Молчание.
Хаген увидел лица с написанным на них выражением осуждения.
— Что такое?
Харри кашлянул:
— Ты сел на стул Беаты Лённ.
— Правда? — Хаген вскочил.
— Он сбежал, бросив свою тренировочную куртку, — ответил Харри. — Бьёрн отвез ее криминалистам.
— Пот, волосы, все дела, — сказал Бьёрн. — Думаю, нам в течение суток или двух подтвердят, что Пол Ставнес и Валентин Йертсен — одно лицо.
— В куртке еще что-нибудь было? — спросил Хаген.
— Ни бумажника, ни телефона, ни блокнота, ни ежедневника с расписанием запланированных убийств, — ответил Харри. — Только это.
Хаген автоматически взял то, что протягивал ему Харри, и стал рассматривать. Маленький запечатанный пакетик с набором из трех ватных палочек, все три на месте.
— Для чего ему это?
— Убить кого-нибудь? — лаконично предположил Харри.
— Это чтобы уши чистить, — сказал Бьёрн Хольм. — А на самом деле чтобы почесать в ухе, да? Кожа раздражается, мы начинаем чесать еще сильнее, производство серы увеличивается, и вдруг нам немедленно требуется ватная палочка. Героин для ушей, вот что это такое.
— Или для косметики, — предположил Харри.
— Да? — удивился Хаген, изучая пакетик. — Ты хочешь сказать, что он… красится?
— Ну, он маскируется. Он уже сделал пластическую операцию. Столе, ты дольше всех наблюдал его с близкого расстояния.
— Я об этом не думал, но, возможно, ты и прав.
— Для того чтобы добиться небольших различий, достаточно немного туши и карандаша, — заметила Катрина.
— Хорошо, — произнес Хаген. — Есть ли у нас что-нибудь на Пола Ставнеса?
— Не много, — ответила Катрина. — В Регистре населения Норвегии никакого Пола Ставнеса с датой рождения, которую он сообщил Эуне, не значится. Двух других людей с этим именем уже проверила местная полиция, это не он. А пожилая пара, проживающая по оставленному им адресу, никогда не слышала ни о Поле Ставнесе, ни о Валентине Йертсене.
— Мы обычно не проверяем сведений, предоставляемых пациентами, — сказал Эуне. — Он расплачивался после каждого сеанса.
— Отель, — произнес Харри. — Пансионат, хоспис. У всех теперь есть списки постояльцев в электронном виде.
— Проверю, — отозвалась Катрина, повернулась на стуле и забарабанила по клавиатуре своего компьютера.
— Разве такие вещи можно найти в Сети? — спросил Хаген со скепсисом в голосе.
— Нет, — ответил Харри. — Но Катрина пользуется парой поисковиков. Ты должен хотеть, чтобы их не существовало.
— Вот как? Это почему?
— У них есть доступ к уровню кодировки, при котором даже лучшие в мире файерволы не помогут, — ответил Бьёрн Хольм, заглядывая через плечо Катрины.
В кабинете раздавался звук очень быстрых нажатий на клавиши, похожий на топот лап бегущего по стеклянному столу таракана.
— Как такое возможно? — поинтересовался Хаген.
— В файерволах используется тот же уровень кодировки, — ответил Бьёрн. — Поисковики сами являются файерволами.
— Плохо дело, — сказала Катрина. — Нигде нет никакого Пола Ставнеса.
— Но должен же он где-то жить, — произнес Хаген. — Если он снимает жилье под именем Пол Ставнес, это можно установить?
— Сомневаюсь, что он обычный арендатор жилья, — ответила Катрина. — Большинство арендодателей сейчас проверяют своих жильцов, как минимум гуглят и ищут в списках налогоплательщиков. И Валентин знал, что они заподозрили бы неладное, если бы нигде не смогли отыскать его имени.
— Гостиница, — сказал Харри, поднялся и подошел к доске, на которой они нарисовали то, что Хаген принял было за карту свободных ассоциаций со стрелочками и ключевыми словами, но потом узнал имена жертв убийств. Одна из них была обозначена лишь буквой «Б».
— Ты уже говорил «отель», дорогой, — сказала Катрина.
— Три ватные палочки, — продолжал Харри. Он наклонился к Хагену и выхватил у него запаянный пакетик. — Такой набор в магазине не купишь. Такие лежат в гостиничных ванных вместе с бутылочками шампуня и бальзама. Попробуй еще раз, Катрина. Поищи Юдаса Йохансена.
Поиск занял меньше пятнадцати секунд.
— Ответ отрицательный, — объявила Катрина.
— Черт, — сказал Хаген.
— Поиск еще не закончен, — пробормотал Харри, рассматривая пакетик. — Названия производителя нет, но обычные ватные палочки сделаны из пластмассы, а эти — из дерева. Каким-то образом ведь можно выяснить, кто их производит и в какие отели Осло поставляет.
— Снабжение гостиниц, — сказала Катрина, и пальцы-насекомые снова забегали по клавишам.
— Мне надо идти, — произнес Столе, поднимаясь.
— Я провожу тебя, — отозвался Харри.
— Вы его не найдете, — сказал Столе, когда они стояли перед зданием Полицейского управления и смотрели на Бутс-парк, купавшийся в ярком холодном весеннем солнце.
— Ты хочешь сказать «мы»?
— Может быть, — вздохнул Столе. — У меня нет ощущения, что я вам помогаю.
— Помогаешь? — сказал Харри. — Ты чуть не доставил нам Валентина.
— Он сбежал.
— Личность его установлена, мы близко. Кстати, а почему ты считаешь, что мы его не возьмем?
— Ты сам его видел. Как ты думаешь?
Харри кивнул:
— Он сказал, что пришел именно к тебе, потому что ты проводил его психологическое освидетельствование. В тот раз ты пришел к заключению, что он вменяем в юридическом отношении, так?
— Да. Но как тебе известно, люди с серьезными психическими нарушениями могут быть осуждены.
— Ты искал тяжелую форму шизофрении или психоз в момент совершения преступления и все такое?
— Да.
— Но у него мог быть маниакально-депрессивный психоз или психопатия. Поправлюсь: биполярное расстройство второго типа или социопатия.
— В данном случае правильным термином будет «диссоциальность». — Столе взял сигарету, которую протягивал ему Харри.
Харри прикурил обе.
— Хорошо, что он пришел к тебе, хотя и знал, что ты работаешь на полицию. Но ведь он продолжил ходить к тебе и после того, как понял, что ты участвуешь в охоте на него?
Столе затянулся и пожал плечами:
— Наверное, я такой великолепный психотерапевт, что он решил рискнуть.
— Другие предположения?
— Н-да. Может быть, он ищет острых ощущений. Многие серийные убийцы приходили к следователям под различными предлогами, чтобы соприкоснуться с охотой на самих себя и познать триумф оттого, что им удалось обмануть полицию.
— Валентин снял с себя футболку, хотя должен был знать, что тебе известно о его татуировке. Огромный риск, если ты совершил преступление, из-за которого тебя разыскивают.
— Что ты хочешь сказать?
— Да, что я хочу сказать?
— Ты хочешь сказать, что у него есть неосознанное желание быть пойманным. Что он пришел ко мне, чтобы я его узнал. А когда мне это не удалось, он неосознанно помог мне, показав татуировку. Это не было случайностью, он понимал, что я увижу его отражение.
— И когда он добился своего, то совершил отчаянный побег?
— Сознание взяло верх. Это может пролить новый свет на убийства полицейских, Харри. Убийства, совершаемые Валентином, — это насильственные действия, и ему подсознательно хочется, чтобы они прекратились, он хочет быть наказанным, хочет экзорцизма, хочет, чтобы кто-нибудь остановил живущего внутри него демона. И когда мы не смогли его взять за совершение первоначальных убийств, он делает то же самое, что и многие серийные убийцы: повышает риск. В его случае — совершая нападения на полицейских, которые не смогли поймать его в первый раз, потому что он знает, что на расследование убийств полицейских будут брошены абсолютно все силы. И в конце концов он демонстрирует свою татуировку человеку, который, как ему известно, принимает участие в расследовании. Я думаю, черт возьми, возможно, ты прав, Харри.
— Мм, не знаю, хорошо ли это. Как насчет объяснения попроще? Валентин не так осторожен, как должен быть, потому что ему нечего бояться.
— Не понимаю, Харри.
Харри затянулся и выпустил дым из уголка рта, втягивая его обратно через нос. Этому трюку он научился у молочно-белого немца, игравшего на диджериду в Гонконге: «Exhale and inhale at the same fucking time, mate, and you can smoke your citarettes twice».[67]
— Иди домой и отдохни, — сказал Харри. — Нелегкий выдался день.
— Спасибо, но вроде бы психолог здесь я, Харри.
— А убийца, держащий блестящую сталь у твоего горла? Прости, доктор, но тебе не удастся избавиться от этого воспоминания с помощью рационализма. Ужасы толпятся в очереди, поверь мне, я там был. Так что поговори об этом с коллегой. И это приказ.
