Фридрих Незнанский - Кровная месть
Он стал рассказывать срывающимся голосом, и я занервничал вместе в ним. По своему обычаю и в нарушение существующего порядка он приходил поработать в компьютерный прокуратуры и в выходные дни. Точно так же пришел он и накануне, горя желанием проникнуть в тайну конфискованного компьютера, и не нашел его на месте. Он вначале не обеспокоился, принялся искать, проверять документы, даже спросил у дежурных охранников, но никто не мог ему ничего объяснить. Вчера вечером на его глазах закрывали зал, и злополучный компьютер стоял на своем месте, а в половине первого в субботу его там уже не оказалось.
— И никаких следов? — спросил я недоуменно.
— Абсолютно!.. — подтвердил он. Я покачал головой.
— Что ты предпринял?
— А что я мог предпринять? — сказал он. — Поехал к вам.
— Ты понимаешь, что это чепе? — спросил я. — Ты хотя бы дежурному сообщил о пропаже?
— Разумеется, — буркнул он обиженно. — Что я, не понимаю?
— А теперь сообрази, кто мог совершить это похищение? — предложил я.
— «Народная совесть», конечно, — вздохнул он.
— Ты понимаешь, — сказал я, — впервые в этом деле они забеспокоились! Мы их зацепили, Сережа!
— Да, — мрачно согласился он, — но они сорвались.
Пришлось немедленно, с соблюдением всех мер необходимой осторожности, оповестить супругу о срочных делах, уверив ее, что никакой опасности там и быть не может, а потом мчаться в Москву.
— Это похищение, если, конечно, оно действительно имело место, является событием грандиозным. Ты это понимаешь? — пытался я встряхнуть Сережу.
— Да, — все так же мрачно отвечал он, — прозевали мы этот компьютер, Александр Борисович.
— Да Бог с ним, с компьютером, — воскликнул я. — Они на такой риск пошли, потому что почувствовали, что мы вышли на важный след. Это впервые в нашем деле мы не плетемся за ними, а атакуем!
— Приятно, что это вас радует, — не менял тона Сережа. — Теперь хорошо бы вам осознать, что масштаб их возможностей куда значительнее того, что мы предполагали.
— А что мы предполагали? — с интересом переспросил я.
— Мы предполагали подпольную коммунистическую организацию террористическо-пропагандистского толка, — сказал Сережа. — Разве нет?
— А почему теперь твое мнение изменилось?
— Потому что, для того чтобы вынести компьютер из здания Генеральной прокуратуры, мало иметь набор киллеров. У них есть агенты в наших рядах, Александр Борисович.
— Я, собственно, в этом никогда и не сомневался, — заметил я. — Ты представляешь, какую кашу мы можем заварить на основании этого похищения?
— Меня не интересуют каши, — надменно произнес Сережа, — меня интересует программа этого компьютера. Возможно, там было все о «Народной совести».
— Не волнуйся, Сережа, — успокоил я его. — Мы их найдем.
По прибытии в прокуратуру я начал широкие наступательные действия. Начальник милицейской охраны здания, поначалу отнесшийся ко мне довольно легкомысленно, очень скоро понял, что я намерен поднять высокую волну, и переполошился. Был немедленно составлен протокол о краже с охраняемого объекта особо важного вещественного доказательства, и вскоре в прокуратуру были вызваны все охранники, стоявшие на посту в ночь с пятницы на субботу. Начальник охраны сам начал следствие, умоляя меня дать ему шанс. Я не имел ничего против, и он принялся рыть землю, пока мы с Сережей рыскали по лаборатории в поисках хоть каких-то следов преступления.
Наконец кое-что стало проясняться. Утром в субботу в прокуратуру явились двое парней с соответствующими бумагами для проведения срочного ремонта компьютерной техники. Оказывается, из прокуратуры поступил запрос на такой срочный ремонт. Поскольку ремонт оказался сложнее, чем предполагалось ранее, парни предложили вывезти указанный в квитанции компьютер в свою мастерскую. По этому поводу согласно инструкции был составлен акт с перечислением всех реквизитов ремонтной организации. Самая приблизительная проверка этих данных показала, что никакой такой организации не существует в природе, а все оставленные «ремонтниками» документы были прекрасно изготовленной липой. Добросовестные охранники записали номер машины, на которой приехали ремонтники, и срочная проверка выявила, что машина похищена из гаража фирмы, торгующей компьютерами. Сработано было чисто.
_ Ну, — сказал я подполковнику милиции — начальнику охраны, — что будем делать?
— Я просто не представляю себе, как это могло произойти, — сказал он, вытирая платком пот со лба.
— Готовьте рапорт объяснительного характера для генерального, — сказал я со вздохом.
Оставался еще один небольшой след — заказ на ремонт из прокуратуры. Этот заказ можно было оформить только изнутри нашей правоохранительной организации, и это расследование могло вывести на какой-то след. Однако каково же было наше изумление, когда выяснилось, что заказ на ремонт компьютера поступил от юриста второго класса Сергея Семенихина, что и было официально зарегистрировано в соответствующих документах.
— Александр Борисович, — лепетал растерянно Сережа, — я вам клянусь…
— Ты с ума сошел, — оборвал его я. — Я ни секунды не сомневался в тебе, Сережа, хотя расчет у этих подонков очень точный. Когда начнется служебное расследование, тебе придется попотеть.
Срочно был доставлен в Генпрокуратуру начальник хозяйственного управления Аркадий Иванович Минин, оформлявший этот заказ, и он сообщил, что бумага с требованием оказалась у него на столе в числе многих других и он немедленно пустил ее в дело, понимая важность нашего расследования.
Тут я насторожился.
— О каком расследовании вы говорите, Аркадий Иванович? — переспросил я с улыбкой.
— О вашем, конечно, — отвечал тот, и я заметил, как он вдруг побледнел. — О нем вся прокуратура говорит.
— Интересно, — сказал я. — И что же мы расследуем? У него даже губы задрожали, но он прикусил их.
— Саша, не наседай, — попросил он, улыбаясь при этом довольно жалко. — Я говорю о «Народной совести», конечно..
Я поднялся, уперся руками в стол и навис над ним.
— Аркадий Иванович, — сказал я, — кто вам сказал, что компьютер был связан с делом о «Народной совести»?
Он смотрел на меня затравленно.
— Разве нет?..
Я не стал отвечать.
— Будьте любезны, предъявите бумагу с этим фальшивым требованием, — сказал я решительно.
— Пожалуйста, — пролепетал он. — Она здесь, у меня… Увы, бумаги на месте не оказалось, — и, обнаружив это, Аркадий Иванович затрепетал.
— Я ничего не понимаю, — бормотал он, — все бумаги должны быть здесь…
— Не трудитесь, — сказал я. — Займитесь составлением объяснения на имя генерального прокурора. Ваш допрос будет проводить, наверное, он сам.
Конечно, нервный и трепещущий начальник, пришедший к нам после сокращений в КГБ, не мог не вызвать моих подозрений, но я почему-то решил, что он здесь фигура подставная. В любом случае я был обязан обеспечить за ним наблюдение и потому отдал соответствующее указание вовремя появившемуся Дроздову. Тот немедленно позвонил в МУР, вызвал нужных людей, и я мог успокоиться. Пока Сережа вводил Дроздова в курс дела, я размышлял над происшедшим, прикидывая возможные пути расследования, и уровень работающей против нас организации внушал мне все больше уважения. Операция была проделана блестяще, и мы потеряли много времени.
— Все ясно, — сказал Дроздов. — Крупную дичь вы ухватили, ребята.
— Что ты узнал про похороны Даниленко? — спросил я.
— Ничего такого, за что можно было бы зацепиться, — сказал Дроздов со вздохом. — Заключение о смерти липовое, хоронил старичка похоронный кооператив, а присутствовал на похоронах только адвокат. Он же все и оплатил.
— А имя этого адвоката?
— Тополев, но в списках московской городской коллегии адвокатов такой защитник не значится, — сказал Дроздов.
42
Зал шикарного ресторана в подвале дома на Арбате был погружен в полумрак. На столиках горели разноцветные свечи, а на сцене медленно танцевала пара полуголых танцоров. Пресловутый Бук оказался грузным мужчиной с тяжелой челюстью, и в его взглядах, время от времени обращаемых к Нине, был усталый интерес с оттенком плохо скрытого презрения. Этот Бук был хозяином ресторана и, судя по всему, мог себе позволить все что хотел. Теперь он думал, чего бы ему еще захотеть.
— Как вы с ним познакомились? — спросил он с подозрением.
— Почему вас это интересует? — спросила Нина, пожав плечами.
— Потому что я ничего о вас не знаю, — сказал он. — Вы находитесь в очень скверном положении, девушка. Вашего покровителя больше нет, а вы пытаетесь изображать из себя значительную фигуру.
