Никита Филатов - Возвращение капитана Виноградова (сборник)
– Боря! Ты же видишь, что вокруг творится… У нас замполитов нет, каждый сам понимает, за что сражаемся.
– Да в том-то и дело, Максим…
Психолого-биографический анализ, составленный специалистами Организации, рекомендовал работать с Дагутиным в национально-патриотическом ключе, оставляя в качестве вспомогательных рычагов болезненное самолюбие и материальные стимулы. Но вести сейчас задушевную беседу о судьбах России и близкой победе у гостя не было ни малейшего желания.
– В том-то и дело, Максим, что ничего я в последнее время не понимаю! – Он поднял стакан, посмотрел на пустое, чуть липкое дно, выругался. – Эти бумажки… Они хоть того стоили?
– Да, Борис. Документы убойные и главное – вовремя…
– Вот уж точно, убойные! – Дагутин представил себе мертвого Лелика в кресле, беднягу отставника… Кстати, освободившаяся жилплощадь несколько примиряла его со случившимся. Выписав из больницы мать, он уже врезал в соседскую дверь свой замок – на всякий пожарный, не дожидаясь нахальных притязаний со стороны наследников. – Слушай, у тебя адвоката хорошего нету по жилищным делам?
– Нет, здесь нету, только в Москве. Но если понадобится, через наших…
– Ладно, забудем! Я через Саныча найду, у них в «Бастионе» имеются… Максим, а это не липа?
– Почему ты решил?
– Да вот, газеты сегодняшние… «Невские берега» например! Потом, я по телевизору слышал: имеются, дескать, серьезные основания полагать, что… и так далее.
– Ты что – мальчик? Не знаешь, как вся эта шатия-братия прессу кормит? Им задницы здорово припекло, вот и напускают туману! Борзописцы, мать их…
Нельзя сказать, что это прозвучало убедительно, но Дагутин очень хотел поверить – и поверил. Порывшись в клеенчатой сумке, он вытащил целый ворох купленных утром на остановке периодических изданий, от пухлого «Часа пик» до потрепанной «Криминалки».
– Тут все равно ни хрена не понятно. При чем здесь мэрия, лицензии какие-то? Из-за чего сыр-бор, в конце концов?
– А чего ты кипятишься? Мы свое дело сделали, непростое дело… И неплохо сделали, между прочим!
– Да? Здо-орово! Значит, ради каких-то бумажек…
– Боря! Не будь идиотом. – Общение с бывшим чемпионом уже начало русоволосому надоедать. – Знаешь, сколько в год приносит деятельность ломбардов? Или, например, оказание ритуальных услуг? А еще есть всякие казино, местные лотереи, кино, видео…
– Догадываюсь. Миллионы?
– Ага, только не рублей – долларов!
– Ну и что?
– Ничего… Как ты думаешь, тому, от кого зависит – выдать лицензию на такую ерунду или нет, что-нибудь перепадает?
– Вероятно!
– Перепада-ает! Так вот, сейчас на некоторые из видов деятельности, весьма доходные, лицензии выдаются органами власти на местах. Они же в конечном счете контролируют. Вопросы есть? Думаю, нет.
– Но планируется, что все эти полномочия передадут в Москву?
– Да! В федеральное ведение.
– Значит, кое-кого здесь здорово лишают кормушки? – озаренно повеселел Дагутин.
– Вот именно… Собственно, для того, чтобы это все озвучить, в Питер и прилетел – ну ты знаешь кто.
– Да, естественно! – Борис тронул пальцем портрет на первой странице «Смены».
– Большие люди – большая политика. Большие деньги! И тут скандальчик наш – очень кстати. Насчет коррупции, взяток… Да в принципе какая разница – подлинные мы им факты подсунули или нет? Главное, фон общественный создан.
– Да-а, народ – большая сила! – Что-то в голосе Бориса заставило собеседника насторожиться. – Скажи, Максим… там, у вас, не воруют? И взяток не берут? В столице-то?
– Издеваешься? Да еще почище, чем в Питере!
– Так какой же смысл?! – Дагутин все-таки сорвался на крик. – За что Лелика убили? Чтобы вместо одних свиней других до корыта продвинуть?
– Организации нужен контроль за этими деньгами, – отчеканил белесый. Он сказал это так, что Борис оборвал себя и закашлялся. – Да, между прочим… Чтобы не забыть: здесь четыре миллиона.
Плотные, запаянные в целлофан бруски легли на стол рядом с газетами.
– Расписку?
– Нет, не надо.
– Кучеряво живете! Значит, так теперь за покойников платят? Не густо, не густо…
– Могу забрать обратно.
– Дудки! – Борис отчаянным жестом смахнул деньги в ящик стола. – Я на них станочек куплю, для плечевого пояса, потом – маты нужны новые. Перчатки сейчас, знаешь, сколько стоят?
«Ничего ты уже не купишь, – с некоторым даже сожалением и грустью подумал гость. – А если и купишь, то не попользуешься. Плохо, конечно, что пацаны без тренера будут, но… слишком уж опасно – мужик-истеричка!
Отработанный материал… Впрочем, займутся этим другие, не здесь и не сейчас».
– Пошли! Бабка на входе ругается. – Зал следовало закрыть в четыре, они и так уже задержались на пятнадцать минут.
Эпилог
Я начинал совсем иначе. Те, с кем начинал я, – те давно имеют большие звезды. Многие и по две.
И. БродскийПервые день-два обычно никто толком не знает, чем озадачить нового сотрудника. В разных отделениях, в зависимости от текущей загрузки личного состава и некоторых субъективных особенностей руководства, адаптационный период продолжается не более недели, но обязательно включает в себя два «протокольных» мероприятия: изучение приказов и непритязательный фуршет с напитками по поводу «вливания» в коллектив.
Все остальное: зачет по оружию, ключи-печати и даже внесение в схему тревожного оповещения – может иметь место попозже, но это… Это святое!
– Олегович придет?
– А почему же нет? – Старейшему из обитателей кабинета было лет двадцать пять, и, судя по висящей в углу шинели, он еще не получил капитана.
– Ну… некоторые начальники, знаешь, побаиваются. Предпочитают с операми не пить – держат дистанцию!
– Не знаю… – Сосед примерил описанную проблему на свой родной коллектив уголовного розыска, убедился в ее полной оторванности от жизни и твердо заверил: – Спокуха! Шеф придет.
– Человек десять нас будет? – Виноградов озабоченно коснулся под столом одного из припрятанных там полиэтиленовых пакетов. Пакет отозвался бутылочным звоном. – Должно хватить.
– Хва-атит! Что мы, алкаши, что ли? А если не хватит, то как обычно – тут за углом «точка» есть прихваченная, всегда в ассортименте… Мы там каждый раз берем.
Виноградов спрятал улыбку и приготовился было продолжать изучение быта и нравов коллектива, в котором ему теперь предстояло занять свое место, но в этот момент что-то с треском откинуло дверь и на пороге возник третий обитатель кабинета, известный уже капитану под прозвищем Квазимодыч.
– Да я эту вашу милицию! – Забыв поздороваться, он в нескольких фразах, сочно, с уклоном в порнографию, обрисовал, что сделает с вооруженным отрядом пролетариата.
Это получилось настолько конкретно и образно, что Феликс Эдмундович в застекленной рамке порозовел и потупился. Позже кто-то утверждал, что в расположенном через улицу роддоме погас на мгновение свет, а случайно проходившая по карнизу отдела кошка слегла с сильнейшим нервным расстройством…
– Ну это уж ты того… хватанул! – покосился на Виноградова старший лейтенант.
– Приветствую! – протянул руку Владимир Александрович.
– Ага, здорово, – на секунду отвлекся вошедший и, покончив с требованиями этикета, выдал свежую порцию матюгов.
– Что случилось-то?
– Не моя это земля! Не моя, понятно? Я так им всем и сказал. А они…
– Стоп! Все ясно. Опять ручей?
– Он самый, сволочь…
Даже без году неделю проработавший в местном уголовном розыске Виноградов знал эту драматическую историю. Если коротко, корни ее уходили в туманное прошлое, когда кто-то из очередных исполкомовских реформаторов решил вдруг ни с того ни с сего переделить между отделениями милиции вверенный ему район. Подвели, как водится, теоретическую базу, утвердили все, согласовали… Потом сверху внесли коррективы, опять утвердили, «спустили» вниз – и в конце концов некая часть территории, включавшая в себя бывшую баню, гараж потребкооперации и высохшее наполовину вонючее русло, по недоразумению отнесена была к оперативному обслуживанию сопредельных органов внутренних дел. Где-нибудь в Латинской Америке подобная ситуация запросто могла бы послужить поводом для небольшой региональной войны. Но у нас народ поспокойнее, тем более что ни нефти, ни других полезных ископаемых на этом участке не наблюдалось, поэтому дело ограничилось перепихиванием друг другу редких «глухарей» да перманентными жалобами в главк.
На этот раз, после серии взаимных компромиссов и триумфальной совместной бани, начальники отделений решили-таки отнести эту «землю» к участку, на котором страдал Квазимодыч. Что, естественно, последнего не обрадовало.
