Ян Гийу - Красный Петух
Муна родилась в секторе Газа и одно время входила в группу сопротивления. Но группа была окружена израильтянами, убившими ее братьев и взорвавшими оба дома семьи, и Муна бежала в Иорданию. Позднее ее стал опекать "Аль-Фатх", и она оказалась в группе саботажа в Южном Ливане и пробыла в ней до тех пор, пока Абу аль-Хул не обратил на нее внимания и не послал на двухгодичные курсы в Северную Корею. Последние пять лет она занималась оперативной работой и в Европе, и на Ближнем Востоке; здесь, в Бейруте, она окончила краткосрочные курсы медсестер, это и стало ее "крышей", иногда даже в Бурж эль-Баражна. Именно через нее шли связи "Разед" со скандинавским медицинским персоналом.
Али и Муса, молчавшие в обществе двух офицеров, были солдатами с пятнадцатилетнего возраста и вошли в ту "элиту", которую "Разед" время от времени формировал для охраны или проведения военных операций.
Еще один молодой человек с автоматическим карабином в руках вышел на террасу и, прошептав несколько коротких фраз Рашиду по-арабски, удалился.
- М-да, - сказал Рашид, - пора расходиться. Твой багаж зарегистрирован, никакого обмана, ничего неожиданного, естественно, в твоем багаже, но это был наилучший способ контрабандой передать с тобой несколько отчетов. Они лежат в дорожной сумке в потайном кармане. Билет и ручной багаж в машине, Муна поедет с тобой, чтобы нежно попрощаться в аэропорту. Остается только договориться о дальнейших контактах.
Найти Карла было нетрудно, у него ведь очень высокое официальное положение в цивилизованной стране. Но если Карл захочет связаться с "Разед", он может позвонить в адвокатскую контору и говорить о делах или о чем-то подобном. Цифра 16 будет означать "приехал в Бейрут", цифра 15 - что он хотел бы встретиться в Стокгольме, и цифра 21 - что операция в Стокгольме прошла хорошо.
В аэропорту он потянулся за портфелем, лежавшим на заднем сиденье. Муна опустила голову, и он расцеловал ее в обе щеки.
- Если ты встретишься с израильскими оперативниками, передай им, что я их нежно люблю, - прошептала она.
- Обещаю, - ответил Карл, - обещаю передать им от тебя привет.
Самолет компании МЕА взлетел почти вовремя. Вечернее солнце бросало длинные косые тени на Кипр. Карл уснул.
Глава 10
Арне Фристедт с семи утра сидел в своей рабочей комнате и планировал операцию по захвату преступников. Место встречи - кафе на Центральном вокзале, второй этаж; время встречи - 12 часов дня. Да, скорее всего, в 12. Основных проблем несколько: в самом здании вокзала два входа и два выхода, необходимо учесть и возможное большое скопление народа вблизи места предстоявшего захвата. А захватить предстояло двоих: шведа, высокопоставленного чиновника Управления по делам иммиграции, и иранца, шпиона, не обладавшего дипломатическим иммунитетом и работавшего шофером в иранском посольстве. Звали его Марек Кхорасс, в Швеции он уже был занесен в полицейские списки за незаконное хранение оружия, к тому же, по описаниям, характера он не просто неуравновешенного, но даже и буйного.
А это было некстати, учитывая, что место людное. Если все произойдет как обычно, то выглядеть это будет так: один из двух приходит первым, берет чашку кофе, занимает столик и садится читать газету. По классическому образцу второй появляется через некоторое время, устраивается напротив и тоже вытаскивает газету; им даже не нужно слов. Они просто свернут свои газеты, положат их на стол, а уходя, каждый возьмет газету другого; в них-то и будут лежать документы, а в обмен на них - деньги.
Место встречи было очень удобным: весь ход событий можно заснять на видеопленку - одной из телекамер на Центральном вокзале просматривалась вся территория кафе, поэтому туда не надо было сажать много наблюдателей.
Если все произойдет именно так, обоих можно будет захватить с поличным при выходе из кафе. Швед, конечно, не станет скандалить. А иранец?
Два оперативника должны находиться в кафе и держать радиосвязь с Фристедтом, а он будет во временном полицейском участке Центрального вокзала, там же будет производиться и видеозапись. Изучая план помещения, легче всего было представить, что те двое выберут каждый свой вход и свой выход. Одного из них легко можно будет взять у автобусной остановки, то есть на виадуке Клараберг. А второй, очевидно, постарается затеряться в самом Центральном вокзале, возможно, по дороге в метро. Следует заблокировать лестницу из кафе и взять этого второго уже на пути к ней. Если же он останется в кафе, надо будет предпринять что-нибудь на месте; все зависит от того, где они сядут, тут могут возникнуть дополнительные проблемы.
Итак, если иранец спустится по лестнице, то есть уйдет из кафе первым, его можно будет брать сразу. А дальше просто ждать шведа.
А если они поступят наоборот? Ведь для получения серьезных улик решающий аргумент - захват их обоих: одного - с деньгами, другого - с документами. Самое важное - документы, следовательно, необходимо при всех обстоятельствах не упустить иранца.
Карл и Аппельтофт пришли почти одновременно, в восемь с минутами. Карла распирало от новостей и идей, он не закрывал рта более четверти часа.
Убийца - израильтянин; он воспользовался захваченным оружием уже опробованного образца. Достаточно вспомнить израильского офицера безопасности. Она ведь предостерегала именно от "плана Далет", а не арабского "плана Даал". То, что она сообщила Фолькессону кое-какие сведения, но явно уклонилась от уточнений, не так уж странно, если принять во внимание последующие события.
Таким образом, есть две проблемы. Прежде всего, главный вопрос: продолжается ли сама операция? Израильтяне ведь вряд ли отказались от нее из-за неожиданных осложнений в связи с убийством шведского полицейского. Не исключено, однако, что и убийца, и его сообщники сейчас уже в Израиле. В таком случае...
И вторая проблема, более неприятная: как, черт возьми, четыре "пропалестинских активиста" угодили в эту заваруху? Можно представить, конечно, что один из них замешан в чем-то, но он никак не заодно с израильтянами.
- Все же можно, наверное, предположить, что и палестинцы не были совсем откровенны с тобой, - кисло заметил Аппельтофт. - Думаю, что не так уж неожиданно было их желание внушить старому стороннику их движения, что они и их друзья не виноваты. Ищи, так сказать, преступников у другой стороны.
- Надо проверить две вещи, - продолжал Карл, не дав себя сбить явным отсутствием энтузиазма у Аппельтофта. - У норвежцев мы узнаем, какое оружие они применили в Лиллехаммере. А через министерство иностранных дел можем обратиться к Сирии и запросить данные о пистолете их майора. Если наши сведения подтвердятся, значит, все так и есть.
- М-да, - протянул Фристедт, - узнать у норвежцев не так уж сложно, это ты сам можешь сделать: просто позвони и спроси. Но с министерством иностранных дел и Сирией дело посложнее. Надо ставить в известность Нэслюнда. Тебе придется самому пойти к нему, вряд ли он будет плясать от восторга, это ты должен предусмотреть.
- Ты полагаешь, он предпочитает иметь убийцу-араба?
- Я этого не сказал. Кстати, сегодня в середине дня мы должны кое-кого взять. Сначала мне казалось, это не связано с нашим расследованием, но теперь я не так в этом уверен.
Есть тут одна загвоздка, и дело не только в происхождении самой информации о продажности шведского шефа бюро и его связях с иранцами. Этот тип из Управления по делам иммиграции так часто выныривал во время предварительного следствия, связанного с семью подозреваемыми в терроризме палестинцами, что только диву даешься.
К тому же он отослал своего рода представление в правительство и в риксдаг, обвиняя четверых подозреваемых в терроризме и мотивируя это пространным доказательством уже известного или предполагаемого пребывания организации НФОП - ГК в Европе и анализом ее политических целей и средств.
Далее, он направил правительству меморандум о возможности выдворения всех семерых в случае, если бы даже имелись законные препятствия этому - серьезные гонения, смертный приговор или пытки. Он пришел к выводу, что в данном случае им ничего не угрожает ни в миролюбивом Ливане, ни на территориях, контролируемых Израилем, Сирией или Иорданией.
Фристедт признался, что он не очень большой знаток условий жизни в этих странах, но он не был уверен в том, о чем писал человек, которого им предстояло захватить в 12 часов дня.
- Я все еще не понимаю, какое это имеет отношение к делу, - пробурчал Аппельтофт. - Ведь то обстоятельство, что наш "иммигрантский шпион" в высшей степени осел, не опровергает прямых подозрений против него.
- Да-да, конечно, - протянул Фристедт, - но мы-то знаем, откуда я получил эту конфиденциальную информацию. На "фирме" об этом не знает никто, по крайней мере пока еще. Не странно ли, что на серебряном блюде советский шпион прямо-таки подносит нам парня, явно замешанного в нашей истории?
