Джон Вердон - Зажмурься покрепче
— С Кайлом?..
— С твоим сыном.
Гурни не то чтобы не расслышал вопроса, а просто эхом повторил его, скорее чтобы заземлиться, напомнить себе, что он действительно здесь, за столом. Как это объяснить?
— Я ему звонил… попал на автоответчик. Он перезванивал, и тоже… и так несколько раз.
— Ты, главное, не сдавайся. Надо звонить, пока не дозвонишься.
Он кивнул, не чувствуя в себе сил спорить, не зная что сказать.
Мадлен улыбнулась.
— Мне кажется, ему бы пошло на пользу. Вам обоим пошло бы на пользу.
Он снова кивнул.
— В конце концов, ты его отец.
— Да, я знаю.
— Ну, вот и ладно, — произнесла она тоном, который вроде бы означал, что разговор окончен, и принялась собирать тарелки со стола.
Он наблюдал, как она идет к раковине, потом возвращается за оставшейся посудой и снова ее уносит. Потом она вернулась с бумажным полотенцем, чтобы вытереть стол, и Гурни сказал:
— Он все время думает о деньгах.
Мадлен приподняла поднос с салфетками, чтобы протереть под ними.
— Ну и что?
— Хочет стать адвокатом.
— Это плохо?
— Его волнуют только деньги. И какой на них можно будет купить дом, какую машину.
— Может, он хочет, чтобы его, наконец, заметили.
— В каком смысле?
— А в каком смысле мальчикам хочется, чтобы папа обратил на них внимание?
— Кайл давно не мальчик.
— Неужели? — улыбнулась Мадлен. — Он именно мальчик, а ты его не замечаешь, так что теперь он изо всех сил старается, чтобы его заметил хотя бы весь остальной мир.
— Почему я его не замечаю? Это какие-то психоаналитические спекуляции.
— Возможно. Как знать… — Мадлен давно отточила искусство избегать конфликта и не допускать, чтобы спор ее травмировал. Не первый раз он чувствовал, что делает выпад в пустоту.
Она мыла посуду, а он так и сидел за столом. Его веки потяжелели. Известно, что побочный эффект тревоги — изнеможение. Гурни погрузился в полудрему.
Глава 50
Обезьяна с гранатой
— Шел бы ты спать, — произнес голос Мадлен.
Он с трудом разлепил глаза. Она успела погасить весь свет, кроме одной лампочки, и собиралась выйти из кухни, зажав под мышкой книгу. Его голова опрокинулась вперед, и от этого невыносимо ныла ключица. Он выпрямился и обнаружил, что шея тоже болит. Вместо того, чтобы принести облегчение, дрема только усугубила тревогу. Заснуть по-настоящему точно не удастся. Нужно отвлечься от навязчивых ужасов с участием Сола Штека, которые рисовало воображение.
Можно было перезвонить Клайну. Вдруг он сообщит что-то новое про Скардов? Он уже говорил про них с Хардвиком, но ведь прокурор мог знать какие-нибудь подробности. Правда, офис прокурора по воскресеньям не работает.
Но у него еще с дела Меллери сохранился номер мобильного Клайна. Воспользоваться им столько времени спустя было бы злоупотреблением, тем более что ничего срочного не случилось. Но этикет сейчас волновал его меньше, чем сохранность собственного рассудка.
Гурни пошел в кабинет, отыскал номер и позвонил. Он был готов пообщаться с автоответчиком, поскольку полагал, что Клайн, будучи контрол-фриком, наверняка предпочитает разговоры по собственному графику. Тем удивительнее оказалось, что прокурор все-таки ответил.
— Гурни, ты?
— Простите, что звоню в такое время.
— Я ждал, что ты перезвонишь вчера вечером. Это же твоя была идея — насчет «Карналы».
— Простите, я тут немного забегался. Вы спрашивали, знакома ли мне фамилия Скард.
— Да, расследование по «Карнале» вывел нас на эту семейку. Они вам знакомы?
— И да и нет.
— Не понял.
— Шеридан, фамилия показалась мне знакомой, но я не знаю, откуда.
Хардвик мне рассказал, что у Скардов дурная репутация, и что они живут на Сардинии, но это не помогло мне вспомнить, почему имя кажется знакомым. Но оно определенно где-то мне попадалось, и не так давно.
— А больше Хардвик ничего не рассказал?
— Что никого из Скардов не привлекли к ответственности. И что «Карнала» занимается чем угодно, но не модной одеждой.
— Значит, мне нечего добавить. Зачем ты звонишь?
— Хочу быть официально задействован в расследовании.
— Это в каком смысле?
— Быть в курсе дела, ходить на встречи.
— Зачем бы?
— Меня всерьез занимает это дело. И до сей поры моя интуиция меня не обманывала.
— Это еще предстоит выяснить.
— Шеридан, я просто думаю, что мы друг другу можем быть полезны. Чем больше я знаю и чем скорее узнаю новости, тем больше от меня пользы.
Последовала продолжительная тишина. Гурни понимал, что прокурор, скорее, просчитывает перспективы, чем колеблется, и поэтому терпеливо ждал.
Наконец, Клайн задумчиво хмыкнул. Гурни продолжил ждать.
— Ты же знаешь, что Род тебя терпеть не может?
— Естественно.
— Равно как и Блатт.
— Ну да.
— И даже Билл Андерсон.
— Допустим.
— То есть, твое появление в Бюро встретят с таким же радушием, как пердеж в лифте. Ты это осознаешь?
— У меня не было иллюзий.
Последовала очередная пауза, и Клайн снова хмыкнул.
— Значит, поступим так. Я всем сообщу, что Гурни — это проблема. Обезьяна с гранатой. И нам выгоднее всего, чтобы обезьяна была у нас на виду, на коротком поводке. Так что я ради этого намерен звать тебя на все встречи и выслушивать твои соображения, от греха подальше. Как тебе такой расклад?
Держать обезьяну с гранатой на коротком поводке вряд ли было разумно, если ты не полный псих.
— Меня устраивает, сэр.
— Отлично. Следующая встреча — завтра в десять утра. Не опаздывай, — Клайн закончил звонок, не попрощавшись.
Глава 51
Неразбериха
Остаток вечера Гурни купался в облегчении, наступившем после разговора с Клайном.
Он был рад и несколько удивлен, что чувство сохранилось даже наутро, когда он проснулся. Чтобы поддержать эту зыбкую стабильность и остаться в мире, где он охотник, а не жертва, Гурни за утренним кофе перечитывал материалы по делу Перри. Затем позвонил Ребекке Холденфилд и оставил на автоответчике свой номер, а также вопрос, нельзя ли заскочить к ней в Олбани после встречи в Бюро.
Звонить, перезванивать, назначать встречи — все это создавало ощущение порядка, осмысленной деятельности. Он набрал номер Вэл Перри и попал на автоответчик. Едва он успел представиться, как она подошла к телефону. Гурни не ожидал, что она так рано встает.
— Что нового? — спросила она.
Он понял, что не готов к серьезному разговору, и произнес:
— Просто хотел… сверить данные.
— Да? И какие? — ее голос был слегка раздраженным, впрочем, кажется, не более чем всегда.
— Вам что-нибудь говорит фамилия Скард?
— Нет, а должна?
— Я подумал, что Джиллиан могла ее упоминать.
— Но я же говорила вам: Джиллиан никогда и ничем со мной не делилась.
— Да, причем говорили не один раз. Но бывает, что вопросы приходится задавать даже если наверняка знаешь, что услышишь в ответ.
— Ладно. Какой следующий?
— Джиллиан когда-нибудь просила, чтобы вы с супругом купили ей новую дорогую машину?
— Джиллиан то и дело у нас что-нибудь просила. Так что да, могла. С другой стороны, она еще в двенадцать лет сообщила нам с Уитроу, что мы ей на хрен не сдались, потому что она способна найти себе богатенького папика, который купит ей все что надо, — она помолчала, как бы давая собеседнику время оправиться от заявления. — Мне надо бежать. Будут еще вопросы?
— Нет, миссис Перри. Спасибо.
Как и Клайн, она повесила трубку, не попрощавшись. Определенно, она ожидала, что его участие в расследовании будет выражаться каким-то другим образом.
В 9:50 утра он уже парковался у крепости окружной прокуратуры, где была назначена встреча на 10:00. За ту минуту, что он искал свободное место, телефон звонил дважды. Первый абонент оставил голосовое сообщение, а второй — эсэмэску. Гурни надеялся, что хотя бы один из звонивших — Ребекка Холденфилд.
Припарковавшись, он достал телефон и сначала проверил текстовое сообщение. Оно было с незнакомого номера с манхэттенским кодом.
Он прочитал сообщение, и страх из солнечного сплетения взметнулся к сердцу.
«Ты как, вспоминаешь моих девочек? Они тебя вспоминают».
Он перечитал его пару раз. То, что номер не был скрыт, почти наверняка означало, что автор текста отправил его с предоплаченного телефона и концов не сыщешь. Однако это также означало, что можно отправить ответный текст.
Отметя порыв написать что-нибудь яростное или безрассудное, Гурни ограничился одним-единственным словом: «Продолжай».
Когда сообщение ушло, на часах было 9:59, и он поспешил в офис.
