Фридрих Незнанский - Кто правит бал
— Вы что же, полагаете, что Невзоров был Мефистофелем? — не выдержал Турецкий. Заподозрить в Невзорове столь крупную фигуру ему самому никогда и в голову не приходило.
— Почему бы и нет? — пожал плечами Розанов.
— Но что заставило вас так думать?
— Опять же деньги. Мы примерно месяц назад перевозили около полумиллиарда долларов. За это каждый из участников и организаторов получил определенную сумму. Мы проверили всех, кого знали. Невзоров получил гонорар на порядок больший, чем простые исполнители. Нам, в частности, досталось по 25 тысяч, а Невзорову на счет здесь, в Германии, перевели 23 миллиона.
— На три порядка, — поправил Турецкий.
— Что? — не понял Розанов. — Ну да, на три.
— Как вы вообще попали в этот бизнес?
— Внедрен с целью прояснения структуры и руководителей «Кремлевской команды».
— Это понятно, но мне интересен сам механизм. — Турецкий окончательно перехватил инициативу у Реддвея, и тот, поудобнее устроившись в кресле, закурил, подумывая о кружечке холодного пива.
— Ну, это нормально, когда к кому-то в ФСБ подъезжают непонятные дяди и предлагают регулярную прибавку к зарплате за минимальные услуги. Кое-кто соглашается и потом трясется всю жизнь, ждет, что его вычислят и посадят, — оживленно жестикулируя, объяснял Розанов. — Мне лично была дана начальством установка согласиться на такое предложение, если оно, конечно, последует, и потом докладывать обо всех поручениях и согласовывать заранее всю информацию, которую у меня потребуют, чтобы дезинформировать хозяев. Контакт состоялся довольно быстро, наверное, я был далеко не первый, к кому обратились. Я, конечно, поломался для виду, поиграл в совестливого, поторговался, но потом согласился.
— И что, так сразу именно на вас вышли люди именно из «Кремлевской команды»? — недоверчиво переспросил Турецкий.
— Почему нет? Разработка, очевидно, велась давно, и, кроме того, меня строго инструктировали, что прямо в нашей конторе сидят их люди и их тоже нужно выявить. Еще организовали очень тихий, но все же заметный скандал с моим участием: будто бы я имел нежелательные контакты и мой уровень жизни несколько превышает тот, что можно позволить на мою зарплату. Скандал замяли, но слушок пошел.
— Понятно, — остановил Турецкий словесный поток Розанова. Тот чувствовал себя удивительно непринужденно, как в хорошей тесной компании. — Давайте вернемся к вашей деятельности в «Кремлевской команде».
Розанов легко переключился:
— Вначале работал по мелочам: полазить в компьютере, предупредить, если готовится наезд на кого-то. Ничего криминального я пока не совершал, так как все было с ведома начальства, но работодатели решили, что я уже увяз по уши, и мне предложили поискать напарника среди своих для более серьезных дел. Я выбрал Козина, его кандидатуру тоже согласовали с начальством. В основном мы ездили по СНГ, что-то перевозили с места на место, и было совсем неясно, зачем хозяевам понадобились именно фээсбэшники на роль простых курьеров. Как честные, мы писали отчеты, сообщали подробности. Но однажды пришлось и пострелять. После этого нас как бы повысили и поставили на сопровождение денег. То есть мы вначале не знали, что перевозим. Потом вдруг полюбопытствовали: такой кучи баксов я не видел даже в кино. А она, по сути, у нас в руках, и если только поработать головой как следует, можно всю оставшуюся жизнь прожить на Гаити в собственном замке с собственным гаремом. Начальству мы продолжали писать отчеты, что сопровождаем неизвестные опломбированные грузы, но никаких даже намеков на авиаперевозки, давали липовые ориентировки на тех, кто нам их передавал, кто принимал, и в конторе, очевидно, продолжали считать, что нам еще не доверяют, что мы еще не поднялись на нужный для нормальной работы уровень. А дальше, чтобы все вышло гладко, нужно было обмануть Мефистофеля, который руководил и организовывал перевозки. Он тоже должен был быть кем-то из наших. В смысле из ФСБ. Собственно, его-то мы и должны были вычислять по заданию начальства. Ну вот и… вычислили…
— И здесь вы тоже помогли правосудию?
— Конечно. Если бы мы его сдали, ничего бы из этого не вышло. Он был явно не дурак и концы прятал хорошо.
— А стрелял в него тоже Козин? — поинтересовался Турецкий, гадая, что выберет Розанов: амплуа крутого киллера или невольного соучастника. Розанов, уже сваливший убийство Бакштейна на напарника, остался верен себе:
— Да. Козин.
— Вот вы все говорите: начальство, начальство. Кто именно давал вам задания и перед кем вы отчитывались?
— Генерал Иванов, замдиректора ФСБ.
— А на новом поприще кто вас инструктировал, кто говорил где, когда и что вы должны принять и куда перевезти?
— Мне выдали мобильный телефон и предупредили, что этот номер не следует знать никому. По нему мне звонил некто, всегда один и тот же, он никогда не представлялся и никогда не разговаривал просто так, за жизнь.
— А почему вы вообще решили, что работаете на «Кремлевскую команду»? Вы что, видели где-нибудь соответствующие вывески, визитки, документы с соответствующим грифом? Откуда вы узнали о существовании Мефистофеля и его роли?
— Издеваетесь? Мне популярно все объяснил тот же Иванов.
Когда Розанова увели, Турецкий с Реддвеем закурили.
— Ты веришь этому Розанову? — спросил Реддвей.
— Конкретным фактам — да, — после недолгого раздумья ответил Турецкий. — На их умозаключения и выводы я, разумеется, полагаться не собираюсь, но в целом им невыгодно нам лгать, они могут рассчитывать на какие-то льготы только в случае полной откровенности.
— И ты узнал, что хотел?
Турецкий неопределенно хмыкнул. Версия о Мефистофеле — Невзорове его не вдохновила. Фроловский вполне достоверно объяснил, на какие цели предназначались те двадцать три миллиона, и пока у Турецкого не было причин сомневаться в его словах. У него вообще складывалось впечатление, что Мефистофель — миф, что реально он не существует.
Это как НЛО: кто-то в них верит, кто-то не верит, кто-то с ними борется, кто-то пропагандирует и ждет, кто-то их даже видел и даже общался, только вот ему, Турецкому А. Б., при всем желании до них не добраться.
По сути, убийство Невзорова раскрыто, причины катастрофы самолета выяснены, можно паковать чемоданы и возвращаться в Москву. Официально дела по ликвидации «Кремлевской команды» ему никто не поручал. И если бы не Храпунов, так идеально вписавшийся во все обстоятельства, а потом оказавшийся невиновным, Турецкий, пожалуй, так бы и поступил.
Но теперь он был воробей стреляный и ограничиваться раскрытием дела на уровне исполнителей не собирался.
— Ведь можно же предположить, — продолжил Турецкий свою мысль вслух, — что Мефистофель, если он вдруг все же существует, аккуратно и ненавязчиво навел Розанова и Козина на идею убийства Невзорова.
— Потому что Невзоров узнал, кто он, и шел его сдавать, — согласился Реддвей, который в отличие от Турецкого верил, что Мефистофель есть. Вернее, есть человек, который нагло хозяйничает на его территории, создавая дополнительную головную боль и заставляя Реддвея шевелить не только мозгами, но и ногами, чего он в последнее время делать не любил. Называть его можно как угодно — хоть Мефистофелем, хоть Фаустом, хоть Вольфгангом Иоганном Гете. Так или иначе, нужно его поймать. — Тут, кстати, ваш Расторгуев, генерал и большая шишка в деле борьбы с вашей мафией, прямо у нее на родине желает оказать нам посильную помощь. Звонил мне недавно.
— И что ты ему сказал? — насторожился Турецкий.
— А ничего, решил с тобой посоветоваться.
— Молоток!
— Что есть молоток?
— Hummer.
— Что Hummer?
— Слэдж Хаммер, герой вашего эпоса.
— Ну?
— Молоток в смысле молодец.
— А! Идиома! — обрадовался Реддвей.
— Вот именно. Что ему уже известно?
— Пока — ничего. Он пока даже об аресте этих двоих не знает.
Турецкий задумался, покусывая кончик карандаша.
— На самом деле тут еще нужно прикинуть, что нам выгоднее. То есть всей правды мы ему точно не скажем. Но можно сказать ему квазиправду, а можно псевдоправду…
— Александр, говори проще, я не настолько силен в русском.
— Я и говорю: мы или держим его на дистанции и просто не подпускаем к делу, чтобы ничего не напортил. От них, свиней, как говорит Грязнов, всего можно ждать. Или, наоборот, выливаем на него ведра два дезинформации в надежде, что хотя бы часть ее просочится к Мефистофелю и он, испугавшись, проявит себя.
Козин, когда Реддвей рассказал ему, что Розанов повесил на него всех собак и обвинил во всех убийствах, побагровел, и оспинки на его круглом лице приобрели синюшный оттенок. Отношение напарника ему явно пришлось не по душе. Но Реддвей на это и рассчитывал, ожидая услышать новую версию событий.
