Хьелль Ола Даль - Последний расчет
– Хотите сказать, что Катрине убили до того, как вы выяснили, что ей известно?
– Гунарстранна… Уйдите, пожалуйста.
Инспектор встал, вздохнул и нехотя направился к окну, игнорируя просьбу хозяйки. Остановился у Сигри за спиной. Снаружи ярко светило солнце. Июньское солнце, которое, вперемешку с дождями, создавало благоприятные условия для роста. Вся зелень в июне крепнет, готовится к цветению; в июне образуются завязи, которые позже станут спелыми плодами… А тут рядом с шезлонгом, газетами и очками на террасе Гунарстранна увидел старую клумбу, заросшую пыреем и снытью; сорняки густо заполонили все вокруг. Среди них тянули к солнцу чахлые головки несколько чудом перезимовавших маргариток. Солнце, дарящее жизнь, светило в окно гостиной, оно запечатлелось ярко-желтым квадратом на деревянном полу в том месте, где стояла Сигри. А в оконном стекле проявился как будто черно-белый снимок комнаты, в которой они находились: столы, стулья, часы на стене и две фигуры. Гунарстранна сосредоточился на фигуре женщины, на ее отражении в окне. Она стояла зажмурившись и держась за голову. Ее пальцы напоминали белые прожилки полупрозрачных листьев.
– Почему вас ни разу не допрашивали в полиции по поводу убийства Хелене Локерт? – спросил Гунарстранна.
Сигри вздрогнула:
– Вы еще здесь? Ведь я же просила вас уйти!
– Почему вашего имени нет в протоколах? – настаивал инспектор.
Сигри стояла неподвижно. Гунарстранна подошел к ней вплотную.
– Должно быть, вы испытали сильное потрясение, когда вдруг через много лет увидели ее дочь. Вы не подумали о том, что это судьба? Иногда невольно приходишь к такому выводу…
– О чем вы?
Гунарстранна вздохнул и попытался разглядеть смутное отражение лица в стекле. Оно как-то изменилось?
– Моя жена несколько лет назад умерла от рака, – произнес он, кашлянув. – Всю жизнь у нее была одна-единственная мечта. Я имею в виду – настоящая, неподдельная мечта… – Он замолчал.
– Да? – отозвалась наконец Сигри – то ли в нетерпении, то ли ей правда стало интересно.
Гунарстранна тяжело вздохнул и продолжал:
– Перед смертью ей дали возможность осуществить свою мечту. Но она не захотела. Она не могла, была слишком тяжело больна. До самого последнего мига она не знала, что ее мечта осуществима…
– Я вовсе не мечтала встретиться с дочерью Хелене.
– И все же встретились, – возразил инспектор. – Возможно, так было суждено.
– Если да… – Сигри теперь стояла к нему лицом. – То зачем ее понадобилось убивать? Или вы скажете, что и это было предначертано заранее?
– Не знаю, – ответил инспектор, глядя ей в глаза. – Понятия не имею. Важно другое. Вы с ней встретились, у вас появилась возможность ее полюбить.
Сигри отвернулась.
– Возможно, вы и правы, – сказала она. – Но ответа я уже никогда не узнаю… – Она продолжала после долгого молчания: – Да, мне тоже показалось, когда Катрине впервые появилась в «Винтерхагене»… Когда я увидела ее… мне показалось, что передо мной Хелене. Я с самого начала поняла, что она – дочь Хелене. – Сигри мечтательно улыбнулась. – У нее были те же чудесные белокурые волосы, – прошептала она, – губы Хелене, ее фигура, ее голос. Я сразу же поняла, кто она такая, и мне в голову тоже приходила мысль о том, что нам с ней, наверное, суждено было встретиться… Но зачем понадобилось ее убивать? – На лице Сигри застыло выражение искреннего недоумения.
– Почему вас не допрашивали в связи с убийством Хелене? – Гунарстранна не собирался сдаваться.
– Не знаю, – устало ответила Сигри Хёугом. – Может быть, Рейдар им обо мне не рассказывал.
– Рейдар Буэнг? Он называл вас в числе прочих своих знакомых. Нет, наверное, криминальная полиция вычеркнула вас из списков подозреваемых по другой причине.
– Я была в Шотландии. В Эдинбурге.
– В Шотландии?
– Официально.
Гунарстранна продемонстрировал явную заинтересованность.
– Рассказывайте! – велел он.
– Наконец-то вы хоть чего-то не знаете! По диплому я инженер, инженер-химик.
– Я думал, по диплому вы – социальный работник.
– И это тоже. Но в Эдинбургском университете, после школы, я изучала химию. Тогда инженеры были в большой моде. К сожалению, после университета я не пошла работать по специальности. А когда собралась, пробыв почти двадцать лет домохозяйкой, в моей области многое изменилось, и я поняла, что уже не смогу наверстать упущенное. Поэтому я решила попробовать свои силы в другой сфере. В профессии, связанной с самопожертвованием, с помощью другим… Обещаете, что уйдете, если я расскажу, как все было?
Гунарстранна ответил ей удивленным взглядом.
– Вы всегда одинаковы! Прямой, как палка! Ничего не обещаете. Настоящий борец за права простых людей! – Она с горечью улыбнулась. – Я поехала домой, купив билет в последнюю минуту. Хотела устроить сюрприз. На самом деле моя история довольно банальна. С вокзала я поехала прямо к Рейдару. Хотела удивить его и думала, что дома никого не будет. Я ошиблась. Они были в спальне. Она сидела на нем верхом… Моя лучшая подруга. Что, по-вашему, я тогда почувствовала? Некоторые мужчины считают, что это очень заводит. Но мне та сцена показалось отвратительной. Я услышала возню, стоны, тихонько заглянула в спальню и увидела, как она… понимаете? С моим женихом. Больше мне почти нечего сказать.
– Вы вошли в комнату? Показались им?
– Вы что, с ума сошли? Нет. Я пошла к ней домой. Дождалась ее. Я знала, что она скоро придет. В конце концов, она оставила дочку в манеже, а сама…
– Значит, вы просто сидели и дожидались ее?
– Да.
– Зачем?
– Как вы не понимаете? Я хотела, чтобы она умерла.
– Неужели этого нельзя было избежать – ее смерти?
– Не знаю… может быть, будь я другой, воспринимай я по-другому… жизнь…
– Вы с ней говорили?
– Конечно.
– Но почему вы ее убили?
– Потому что она была моей лучшей подругой.
– И что?
– Моя лучшая подруга! Как вы не понимаете? – устало улыбнулась Сигри. – Нет, конечно, куда вам! Мне почти нечего сказать в свое оправдание. Я себя знаю…
– Когда вы оттуда ушли?
– Когда она затихла. Она не произносила ни звука. Все, что могла, она выкричала там, с ним. Вот что меня особенно бесило. Для меня у нее даже крика не осталось!
– Что вы делали потом?
– Вернулась в Шотландию. В тот же день. Купила «горящий» билет.
– И вас не вызывали на допрос в полицию?
– Нет.
– Значит, никто не знал, что вы приезжали в Норвегию?
– Никто.
– А Катрине о чем-нибудь догадывалась?
– Нет, – ответила Сигри.
– Но она позвонила вам и сообщила, что узнала имя своей матери. Ведь именно это она сказала вам, когда звонила в субботу, да?
Сигри кивнула.
– Она сама сказала, что Буэнг живет в доме престарелых?
Сигри покачала головой:
– Нет. О Рейдаре Буэнге Катрине вообще не знала. Как и обо мне. От ее слов я испытала потрясение… Тот разговор был ужасным. Когда она поделилась со мной тем, что ей удалось выяснить, я думала, что меня хватит инфаркт. Я знала, где живет Рейдар. С тех самых пор, с того самого дня я не упускала его из виду.
– Чего вы от него хотели, когда пришли к нему на следующий день после звонка Катрине?
– Хотела убедиться, что Рейдар не рассказал ей обо мне, то есть об отношениях между Хелене и мной. Я знала, что Катрине рано или поздно найдет его. И если она найдет Рейдара, то всплывет мое имя. Настоящая катастрофа для нас обеих. Мне нужно было сначала поговорить с Рейдаром. Нужно было уговорить его ничего не рассказывать Катрине обо мне.
– По-вашему, Буэнг знал, что Хелене убили вы?
– Конечно.
– Но он вас не выдал.
– Нет, не выдал.
– Вот и мне он ничего про вас не сказал. Вы до сих пор любите Рейдара Буэнга?
Сигри Хёугом растянула губы и рассмеялась таким же леденящим смехом, как недавно.
– «Вы до сих пор любите его?» – передразнила она. – Старый дурак, ханжа проклятый! – Она стиснула кулаки. – Что вас интересует на самом деле? Какого дьявола вы пристаете ко мне с вопросами? Хотите знать, не скучаю ли я по старику, который не может ходить без посторонней помощи? Скучаю ли я по физической близости с таким человеком?
– Я спросил, любите ли вы его, – невозмутимо, как и прежде, ответил инспектор.
Они устроили дуэль взглядов. Наконец Сигри Хёугом ответила:
– Какая разница? Я разрушила свою жизнь. Полжизни я живу с человеком, который считает любовь просто мышечными сокращениями и обменом физиологическими жидкостями. – Она посмотрела в потолок и глубоко вздохнула. – А знаете, я понятия не имею, любила я Рейдара или нет. Понятия не имею! Я давно не испытываю по поводу любви никаких иллюзий. Наверное, тогда… в молодости, я еще верила в любовь… Мне показалось, что я выбыла из игры… Вам бывало так плохо, с похмелья или от болезни, что хотелось умереть, лишь бы избавиться от мучений? Примерно так я себя чувствовала. Но похмелье быстро проходит, а мое состояние не проходило. По вечерам я отправлялась гулять. Забиралась в безлюдные места и колола себя булавками… и визжала, стараясь избавиться от своих мучений… такая была любовь. А сейчас? Я уже не знаю. Не знаю, что важно, а что нет. И хуже всего то, что я уже не помню, какая я была раньше… я утратила часть души, которую считала самой драгоценной. – Сигри стиснула зубы и процедила с ненавистью – в углах губ выступила слюна: – Только одно с тех пор не изменилось и уже не изменится никогда… Ненависть к Хелене!
