Хьелль Ола Даль - Последний расчет
– Вы правы, – согласился Гунарстранна. – Улик у меня нет и не будет… если вы мне не поможете.
Она расхохоталась:
– Господи спаси! Почему я должна вам помогать?
Гунарстранна отмолчался. Сигри Хёугом метнула на него презрительный взгляд.
– Потому что так больше продолжаться не может, – ответил наконец Гунарстранна.
Она снова расхохоталась – холодно и грубо.
– Да неужели? – Вытянув губы, она передразнила его: – «Так больше продолжаться не может!» – Она сделала еще шаг вниз. – А вы подумали, что я больше двадцати лет живу с окровавленными руками? Вам не приходило в голову, что наконец сбылось то, о чем я мечтала двадцать лет? Наконец-то у меня появилась власть над ним! Наконец, наконец, наконец сила на моей стороне!
– Неужели вы в самом деле этого хотите?
– Ничего на свете я не хочу больше! – закричала Сигри.
Она наклонилась вперед, тяжело дыша. Волосы ее растрепались, лицо, на котором ненависть и ярость прорезали глубокие морщины, как будто постарело на много лет. На губах выступила пена.
– Тогда помогите мне не ради себя, – взмолился Гунарстранна. – Ради нее! Возможно, вам представилась возможность хоть что-то исправить… Вам ведь и этого хотелось, да? Вам хотелось справедливости для Катрине?
Сигри глубоко вздохнула, как будто сдерживая очередную вспышку. Закрыла глаза и решительно покачала головой.
– Нет так нет, – сказал Гунарстранна. – И тем не менее вам придется пойти со мной.
Когда она наконец открыла глаза, в них стояли слезы.
– Существует срок давности. – Она развернулась и снова принялась подниматься по лестнице.
Гунарстранна шел за ней по пятам.
– Это мы еще посмотрим, – сказал он ей в спину. – К счастью, не я решаю, есть ли срок давности для таких преступлений, как убийство Хелене Локерт.
Она резко остановилась.
– Я полицейский, а не судья, – продолжал Гунарстранна. – Но, надеюсь, вы не станете оказывать сопротивление при аресте. Тогда мы оба окажемся в неудобном положении. – Он криво усмехнулся.
– Нет, конечно, – удивленно ответила она, проводя руками по платью, как будто стряхивала с себя что-то неприятное. – Мы взрослые люди. – Она схватилась за дверную ручку. – Мне нужно переодеться. Чего вы от меня хотели?
– Позвоните ему и скажите, что вы побывали в доме престарелых в воскресенье.
– Сказать, что я была у Рейдара, навещала его?
– Да.
– И больше ничего?
Гунарстранна закашлялся, глядя ей в лицо, – она улыбалась.
– В чем дело?
– Да мне просто смешно, – ответила она. – Я уже все ему сказала!
– Вы сказали ему?.. Когда? – Гунарстранна дернулся. Подбежал к ней. Его губы дрожали. – Хватит блефовать! Когда вы ему сказали?
– Сегодня рано утром.
– Вы лжете.
Она покачала головой:
– Я столько лгала самой себе, что больше не могу.
– Но почему именно сегодня?
– Потому что сегодня я… – Она вздохнула и снова закрыла глаза. – Сегодня… когда я проснулась… – Она запнулась.
– Что сегодня? – Гунарстранна не сводил с нее глаз. – О чем вы?
Равнодушно улыбнувшись, Сигри ответила:
– С чего вы взяли, что поймете, если я честно отвечу на ваш вопрос?
Инспектор уже выхватывал из кармана мобильный. Он покосился на нее с озабоченным видом, потом прижал трубку к уху.
– Никуда не уходите! – тихо велел он, с нетерпением дожидаясь, когда ответит Фрёлик. И еще тише добавил: – Вы, конечно, понимаете, что поступили безрассудно, рассказав ему о визите к Буэнгу?
– Я уже ничего не понимаю.
– Надеюсь, еще не поздно, – ответил Гунарстранна и выругался. – Где у вас зубная щетка и туалетные принадлежности? В ванной? Пошли туда!
Следом за ней он прошел по коридору, не отнимая мобильного от уха. Он следил за каждым ее шагом. Что-то подсказывало ему: эту женщину нельзя оставлять одну ни на секунду.
Глава 45
Телефонный звонок
Из-за угла уже в третий раз вышел тщедушный молодой человек в синем костюме. Из-за пышных волос его голова казалась огромной. Он покосился на Франка Фрёлика. Тот живо вскочил.
– Герхардсен у себя или нет? – спросил раздраженный Фрёлик, просидевший в коридоре уже три четверти часа. Он заметил, что глаза у юнца навыкате, а на щеке зреет вулканический прыщ.
– Он на совещании, – невозмутимо ответил юнец.
– Вы сказали, что я его жду?
Молодой человек кивнул. Его темно-синяя рубашка была того же цвета, что и ковровое покрытие на полу. На шее он носил коричневый шелковый галстук. Узел был слишком свободным. «Не следует принимать на работу молодых людей с раздражающей внешностью», – подумал Фрёлик, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу.
– Совещание закончится еще не скоро, – с ухмылкой сообщил молодой человек.
«Таким, как ты, пахать надо», – с ненавистью подумал Фрёлик, а вслух сказал:
– Значит, ваш босс считает, что может меня пересидеть, верно? – Он снова сел на стул.
Молодой человек стоял, безвольно опустив руки. Фрёлик вспомнил одно из любимых изречений Евы-Бритт: «Некоторым мужчинам смокинги очень идут, но Джеймсу Бонду следует понять раз и навсегда, что бегать в такой одежде неудобно». Фрёлик подался вперед и пристально посмотрел на молодого человека. «Молодые люди в костюмах не должны стоять так прямо, словно аршин проглотили, – подумал он. – От этого они становятся похожими на торшеры».
– Да будет свет! – невольно воскликнул он.
В этот миг зазвонил его мобильный.
Глава 46
Теплее
То, что он идет к пациенту, облегчает дело. Он посмотрел на свои ноги. Мягкие светло-коричневые туфли, свободные брюки. Ноги вполне нормальные, походка расслабленная. Самое главное – как все выглядит извне, а не что чувствуешь внутри. Тяжесть – чистой воды воображение.
Он еще раз повернул налево и уже быстрее направился к дому престарелых. Из-за ограды не доносилось ни звука. Правда, у входа стояло такси. Водитель ждал; скорее всего, приехал за кем-то. Он прошел мимо такси и поднялся на крыльцо к парадному входу. Как только он распахнул дверь, в ноздри ему ударил знакомый запах старости – его составляющими служили моча, грязь, пыль, спертый воздух и гниющая плоть. Как будто потянуло из разверстой могилы. Он невольно улыбнулся своему каламбуру. За низкой стеклянной перегородкой сидела молодая женщина в ярко-желтом свитере; она говорила по телефону. Он вежливо постучал.
– Рейдар Буэнг, – сказал он, прислоняясь к стене.
Молодая женщина положила трубку и подняла на него удивленные глаза.
– Я здесь временно, поэтому не очень хорошо знаю, кто где…
– Студентка? – улыбнулся он. – У вас ведь, наверное, есть список подопечных – кто в какой комнате?
– Да, список есть. – Она положила трубку на стол и стала рыться в бумагах. От волнения она не сразу нашла, что искала. Наконец она вскинула голову: – Комната сто четыре!
– Спасибо! – ответил он и не спеша зашагал по коридору. Прошел сто четвертую комнату не останавливаясь, только мельком заглянул в открытую дверь. Через окно был виден сад: белые цветки клевера на лужайке, какой-то старик в берете и шортах склонился над разобранной газонокосилкой. Он нашел дальше по коридору туалет, вошел, заперся и положил кейс на крышку унитаза. На дне кейса, в разных отделениях, лежали тонкие резиновые перчатки, шприц и ампулы. Он надел перчатки и быстро собрал шприц. Вскрыл одну ампулу, вторую, набрал содержимое в шприц. Выпустил воздух. Все готово. «Подумать только, – подумал он, – сегодня кое-кто получит не то лекарство!» Сунув шприц в карман пиджака, он посмотрел в зеркало. Вид самый обычный. Он снова надел темные очки, глубоко вздохнул, вышел в коридор.
Ни души – ни слева, ни справа.
«Думай о ней. Чувствуй ее ярость. Представь, как она тебя раздавит!» Не торопясь он подошел к сто четвертой комнате. Теперь дверь была закрыта. Дышал он ровно: вдох-выдох. Два раза постучал. Изнутри ни звука. Пора заканчивать, подумал он, берясь за дверную ручку.
– Вы не были уверены во мне, – сказала Сигри Хёугом после того, как они сели в машину. – Считаете меня психопаткой? Может, думаете, что я способна покончить с собой?
– Я всего лишь делаю свое дело, – ответил Гунарстранна, надевая пиджак, заводя мотор и трогаясь с места.
– И много вам платят за то, что вы следите, как женщина мочится?
– Ваши естественные отправления меня не волнуют. Мое дело – не спускать глаз с арестованных. И вы у меня не первая.
– Гунарстранна, вы не умеете врать!
Он покосился на нее и, пожевав тонкими губами, ответил:
– Наверное, все дело в том, что за свою жизнь я выслушал много лжи… слишком много!
– Странно, – вздохнула она.
– Что странно?
– Сейчас… все странно… Я часто представляла, что чувствует человек при аресте. Я много раз представляла… – Она выглянула в окошко, когда он затормозил, пропуская неожиданно вынырнувшую справа машину. – Какое облегчение! Наконец-то!