Димитр Пеев - Седьмая чаша (сборник)
— Всего-навсего? — изумился Брымбаров. — Разве я не рассказывал тебе, какую табличку вывесил на двери своего кабинета один наш коллега, сельский целитель? Ну-у-у, тогда запомни: «Цветы и конфеты не пьем!»
15 октября, вторникПод вечер, не постучавшись, в кабинет вошел трассолог Минчо Пырванов. Приход свой он звонком не предварял, а придя, не поздоровался. Остановился на пороге, прижимая к груди объемистый сверток в полиэтиленовом мешке, и оглядел всех многозначительно: майора Бурского, потом с каким-то вызовом — капитана Шатева, наконец стажера Тодорчева (ему он даже подмигнул). Странное поведение гостя удивило лишь стажера, который учтивости ради тоже подмигнул. Бурский же и Шатев хорошо знали эту «стойку» бай Минчо Пырванова: она означала, что трассолог обнаружил нечто чрезвычайно важное, может быть, даже решающее для следствия. Но за сведения свои он хотел получить сполна, и как можно скорее, иначе многозначительное молчание грозило затянуться надолго. Что поделаешь, Бурский, которому были хорошо известны правила игры, подал знак и вместе с Шатевым продекламировал:
— У-ва-жа-е-мый бай Мин-чо! У-мо-ля-ем, рас-ска-жи!
— Вот теперь другое дело, — ответил трассолог, потирая руки. Обернувшись к стажеру, он добавил: — Смотри и учись, юноша!
— Кофе тебе сейчас приготовить или когда расскажешь? — спросил Шатев, умильно заглядывая в глаза Пырванову.
— Авансом кофе не употребляю. Даже если заслужил не одну чашку, а три, как сегодня… Ну что ж, начнем. Я уже извелся, дожидаючись, когда вы кончите тут воду в ступе толочь. И пока Брымбаров вел битву на главном фронте, решил заняться флангами. Знали бы вы, сколько сведений — и каких! — дает одежда, на которую вы свое внимание не очень-то обращаете!
— Почему? Обращаем. Но в нашем случае сведений кот наплакал. Обыскали карманы — они оказались пустыми.
— Цэ-цэ-цэ, — зацокал Пырванов. — Во-первых, не пустые, а опустошенные, улавливаешь разницу? Какой мужик станет ходить с пустыми карманами — над этим вы, ребятки, подумали? Где паспорт, где бумажник с деньгами? Был у человека хотя бы носовой платок? Допустим, паспорт взяли, чтобы нельзя было установить личность, деньги — в целях ограбления. А платок, а разные мелочи, которые каждый носит в карманах? Ничего.
— Да, открытие выдающееся, бай Минчо, — с усмешкой сказал Шатев. — Можно кофе заваривать?
Трассолог демонстративно повернулся к обидчику спиной и на протяжении дальнейшего разговора не видел его и не слышал.
— Мыслящий человек, — сказал бай Минчо, — увидя опустошенные карманы, смекнул бы: перед тем как тащить покойника в пещеру, его ограбили. Взяли все от часов до грязного носового платка, вывернули карманы, однако проделали это небрежно, о чем речь впереди. Итак, мой вам совет: установите, какие вещи взял в поездку этот бедняга, какой бумажник, какие часы. Если вещички не закопаны где-нибудь в Родопах, они могут послужить уликой.
Пырванов нагнулся, достал из полиэтиленового мешка пакет поменьше, развернул его — там были туфли Кандиларова.
— Вот здесь, с двух сторон, над каблуками хорошо заметны отпечатки пальцев: убийцы. Ладно, чтобы быть абсолютно точным — того типа, который, держа за ноги, бил труп лицом о скалу…
— А если это все-таки пальцы самого Кандиларова? — спросил на всякий случай Бурский. — Предположим, когда он туфли надевал.
— Наивно. Потому что все отпечатки я сличил. Эти, — он указал на туфли, — более крупного индивида. Да и само их расположение показывает, как держали туфли в руках.
— Значит, остается выяснить, чьи это руки, — негромко сказал стажер.
— Именно это и остается, — отвечал бай Минчо. — И надеть на них наручники. Но это — ваша забота. Отпечатки я отослал в центральную дактилоскопическую картотеку. Если этот громила уже имел дело с законом — глядишь, и прихлопнем гада… А теперь — заваривайте кофе!
— Ты заслужил не только кофе, — сказал Бурский. — Но почему, скажи, пожалуйста, бай Минчо, я почти уверен, что на дне твоего мешочка еще кое-что осталось?
— Сыщики редко ошибаются, да и я проболтался, когда сказал насчет трех чашек кофе. То, что осталось, я приберег на десерт. И на поучение некоторым гражданам, которые роются в пустых карманах, не зная как, где и что искать.
— Ладно, бай Минчо, не будь мстительным. Прости капитана Шатева, он еще молод. Как говорится, молодо-зелено.
— Теперь глядите. — Пырванов достал из мешка измятые темные брюки и из маленького кармашка, предназначенного для часов или ключей, извлек сложенный вдвое листочек бумаги. — Вот что нашел я в кармашке. — Он развернул листок и подал Бурскому. — Пожалуйста!
На глянцевой белой бумаге, скорее всего, оторванной от сигаретной пачки, было написано следующее: «14-19-58 точно над нами пролетел вертолет». Когда Шатев и Тодорчев прочли текст, Бурский стал читать его вслух. Первый раз прочел так:
«14 19 58 точно
над нами пролетел вертолет».
Затем сместил паузу:
«14 19 58
точно над нами
пролетел вертолет».
— Гм. Кто это написал, зачем? Что хотел сообщить и кому? И почему засунул в кармашек?.. Стоп-стоп-стоп. Не так. Спокойно, — размышлял майор. — Сначала выпьем кофе — он стынет.
Пырванову поднесли огромную кружку двойного. Пока пили, никто не проронил ни слова, и трассолог понял, что коллеги ждут его ухода. Ему стало обидно. «Накинутся небось, как голодные борзые, на мою добычу, — подумал он. — Что ж, я свое дело сделал…» На прощанье он им сказал:
— Догадываюсь, о чем вы станете толковать тут без меня. Не хочу мешать, но будьте уверены: писано рукою убитого, как и те открытки. И еще не забудьте: это он сам сунул бумажку в потайной кармашек своих брюк.
Когда они остались втроем, Шатев и Тодорчев попытались было высказаться, но Бурский, разглядывая предсмертное послание, попросил их помолчать. Молчали они недолго.
— Да что ты уставился на нее? — воскликнул капитан. — Смотришь, как штангист на штангу, когда не хватает духу к ней подойти. А бумажка-то легче перышка!..
— Легче-то легче, однако в ней, может быть, развязка всего следствия. Так что спокойно, други.
— Это ты себе скажи, Траян. Мы нервничаем, но и твое состояние не лучше. Подумай вот о чем: прежде чем приступить к разгадыванию этого кроссворда, пораскинь умом, стоит ли вообще его разгадывать.
— Что значит — стоит ли?
— Допустим, это писал сам Кандиларов, только когда? Может, в прошлом году, скажем, на экскурсии в Люлине. Написал, сунул в кармашек — и забыл про бумажку. Возможно такое?
— Может, да, а может, и нет…
— И еще. Вдруг нам снова подсовывают «липу» вроде тех открыточек?
— Как же, по-твоему, быть? Бросить записку в урну?
— Ни в коем случае. Но имей в виду: штанга, на которую ты уставился, может оказаться внутри пустой — как гири, которыми манипулирует клоун в цирке.
— А если нет? Для начала давай примем к действию рабочую гипотезу: что писал записку сам Кандиларов, что было это не в прошлом году на экскурсии в Люлин, а сравнительно недавно, во время нынешнего отпуска. Тогда первый вопрос, требующий ответа, таков: что означают цифры четырнадцать-девятнадцать-пятьдесят восемь?
— Номер телефона? — предположил Тодорчев.
— Ты знаешь в Болгарии хоть один, начинающийся с единицы? — возразил Шатев. — Разве только в справочных.
— Верно, — согласился стажер. Подумав, он добавил: — А может быть, это дата? Четырнадцатое число, девятнадцать часов, пятьдесят восемь минут…
— Гляди-ка, что-то уже проблескивает, — заметил Шатев. — И логично, и с текстом стыкуется.
— Не совсем. Если четырнадцать — дата, то какого месяца? — возразил Бурский. Для сентября рано: попрощался с женой шестнадцатого. А четырнадцатого октября он вообще не дождался — это ведь вчерашнее число!
— Тогда, — предложил парень, — может быть и такое прочтение: четырнадцать часов девятнадцать минут пятьдесят восемь секунд. И секунды проставлены, по-моему, неспроста!
— Версия принята, — одобрил Бурский. — Число пятьдесят восемь не может здесь означать, к примеру, минут. Ибо за одну минуту вертолет пролетает не меньше трех километров. Разве это точность? Если же указаны секунды, тогда отклонение может быть небольшим — всего десяток метров.
— Но как умудрился Кандиларов определить время до секунды, когда у него не было часов?
— Это в пещере его нашли без часов. А вертолет он засек с часами на руке. Впрочем, надо проверить это обстоятельство. Спросим у жены, какие часы у него были.
— Дальше, — продолжал Шатев, — переходим к слову «точно». Относится оно ко времени — или к вертолету? То есть, что пролетел он не в стороне, а «точно над нами», то есть в зените…
