Дженет Керд - Убийца где-то рядом... Смерть в белом галстуке
— Милдред он об этом не сказал, опасаясь, что она расскажет Банчи, он же хотел быть независимым. У нее есть номер телефона. Я видела его на памятном листке в ее комнате. Полагаю, вы слышали о ссоре?
— Да, от Милдред. Это из-за его долгов, да?
— Да, Милдред его всегда баловала. На самом-то деле он вовсе не дурной ребенок. Он будет ужасно расстроен.
Аллен взглянул на фотографию.
— Вы видели его на балу?
— Да. Он много танцевал с Бриджет О’Брайен.
— Не знаете, он оставался до конца?
— Я сама до конца не осталась. Мы с Милдред ушли в половине второго. Она подвезла меня до клуба. Банчи… Банчи пошел было проводить нас, но затем спросил, не доберемся ли мы без него. Он сказал, что настроен веселиться.
— Скажите, пожалуйста, вы долго были около него?
— Я танцевала с ним трижды. Он и в самом деле был очень весел.
— И вы ничего не заметили? Трой! Совсем ничего?
— Что я должна была заметить?
— Хоть какой-нибудь намек на то, что за этой веселостью что-то скрывалось. Ну, знаете, как если бы он был все время настороже.
Трой присела на край стола и сняла берет. Ворвавшиеся в окно лучи утреннего солнца тотчас расцветили голубыми искрами ее коротко постриженные темные волосы, создали чудесный рельеф из ее подбородка и скул, засверкали в глазах, придав им блеск, который рождался, когда она рисовала. Она сняла зеленые перчатки, и Аллен следил за тем, как из их тесных объятий высвобождаются тонкие чувствительные пальцы и как изящно ложатся они на мех, каким оторочен ее зеленый жакет. Ему стало любопытно, удастся ли ему когда-либо излечиться от любви к ней.
Он сказал:
— Расскажите мне обо всем, что произошло прошлой ночью, когда вы находились с Банчи. Постарайтесь оживить свои воспоминания прежде, чем они утратят свою остроту, и подумайте, нет ли в них чего-либо, что выходило бы за рамки банального. Чего угодно, каким бы несущественным это ни казалось.
— Попытаюсь, — сказала Трой. — Когда мы танцевали, ничего особенного не происходило… Кроме… Ах, да! Мы один раз натолкнулись на другую пару. Это была миссис Хэлкет-Хэккет. Вы знаете ее?
— Да. И что же?
— Просто мелочь, но вы сказали, что пусть будут и мелочи. Она танцевала с высоким человеком, выглядевшим довольно мужиковато. Банчи извинился еще прежде, чем узнал их. Он танцевал очень энергично, ну, вы знаете, и во время столкновений всегда извинялся. Мы сделали тур вокруг всего зала, и тогда он увидел их. Я почувствовала, как вдруг напряглась его рука, и через его плечо посмотрела на них. До того у мужчины лицо было красным, но теперь оно побелело, да и миссис Хэлкет-Хэккет выглядела очень странно. Испуганно. Я спросила Банчи, кто этот человек, и он сказал: «Тип, которого зовут Уитерсом», и голос у него стал необыкновенно ледяным. Я сказала: «Он тебе не нравится?», и он ответил: «Да, дорогая, не слишком», и перевел разговор на другое.
— Так, — заметил Аллен, — интересно. Еще что-нибудь?
— Позднее мы с Банчи направились в тот угол, где сидели матроны, ну, знаете, в той стороне бальной залы, где они обычно и собираются. Там была и ваша мать. Туда пришла с мужем миссис Хэлкет-Хэккет, а затем девочка, которую она выводила, вместе с этим старым глупцом Каррадосом. Девочка сказала, что у нее разболелись зубы, но, боюсь, на самом деле у этого несчастного ребенка просто не было никаких шансов на успех. Вообще в этом году сезон проходит как-то особенно жестоко и варварски, — решительно заключила Трой.
— Да, знаю.
— Ваша мать заметила это, и мы с ней немного поговорили. Н-ну, генерал Хэлкет-Хэккет сказал, что он отвезет девочку домой, а Банчи предложил позже проводить до дому и миссис Хэлкет-Хэккет. Но если генерал поблагодарил его, то его жена оказалась в полнейшем замешательстве и, как мне показалось, постаралась не отвечать. У меня сложилось впечатление, что ей это предложение не понравилось. И почти в это же время произошло еще кое-что… Что же?.. Дайте подумать! Банчи затеял разговор о пунктуальности со старой Люси Лорример. Вы ее знаете?
— О Боже! Ну, разумеется! Она — подруга моей матери. Тронутая.
— Ну так вот, она и была. Она упрекнула Банчи за опоздания или за что-то в этом роде, и миссис Хэлкет-Хэккет неожиданно громко, высоким голосом сказала, что ей известна привычка Банчи к пунктуальности и что она готова поручиться за него. В этом нет ничего особенного, но неизвестно по какой причине все после этих слов почувствовали себя неловко.
— Не вспомните ли точно, что она сказала?
Трой запустила пальцы в волосы и, задумавшись, нахмурилась.
— Нет, точно не помню. Это касалось того, что она знает, что он всегда точно приходит на свидания. Возможно, ваша мать вспомнит. После этого я ушла танцевать. Там была и Ивлин Каррадос, но…
— Но что?
— Вы можете подумать, что я изобретаю тайны, которых нет, но мне показалось, что она тоже чрезвычайно расстроена. Причем без всякой связи с Банчи. У нее был болезненный вид. Я от кого-то слышала, что она чуть не упала в обморок в комнате для ужинов. Во всяком случае, когда я ее видела, состояние ее было близко к обморочному. Я заметила, что у нее дрожали руки. Мне, кстати, часто приходила в голову мысль нарисовать руки Ивлин. Они прекрасны. Прошлой ночью я наблюдала за ними. Она прижимала ими к коленям огромный тугой кошель. Банчи сел между нею и вашей матерью, ну и в своей обычной манере, вы же помните, слегка похлопал каждую из них по руке. Когда он случайно задел кошелек Ивлин, она вздрогнула, словно он причинил ей боль, и судорожно вцепилась в кошелек пальцами. Я как сейчас их помню — с побелевшими от напряжения суставами, вцепившиеся в золотые украшения кошелька. И я вновь подумала, что нарисовала бы их, а рисунок назвала бы «Руки испуганной женщины». А еще позже… Слушайте, — прервала рассказ Трой, — я все болтаю и болтаю!
— Нет, не болтаете! Господь смотрит вашими глазами — глазами хорошего живописца. Продолжайте.
— В общем, спустя какое-то время после ужина мы с Банчи после очередного танца присели в стороне отдохнуть, и он принялся рассказывать мне одну из своих смешных историй — ту, где Люси Лорример послала в качестве свадебного подарка похоронный венок, а на похороны — вилку для поджарки хлеба, и вдруг он внезапно замолчал и стал пристально смотреть куда-то мне за спину. Я обернулась и увидела, что смотрит он на Ивлин Каррадос, но там ничего не происходило, на что стоило так смотреть. Она была чем-то потрясена, но и только. Димитрий, ну вы знаете этого поставщика, возвращал ей тот самый кошелек. Мне кажется, она его где-то оставила. В чем дело?
Аллен издал легкое восклицание. Он сказал:
— Тот самый огромный тугой кошель, который этим вечером вы уже заметили?
— Да. Но на этот раз он уже не был таким тугим, — поспешно ответила Трой. — Теперь, мне кажется, он был мягким и тощим. Понимаете, я вновь смотрела на ее руки. И, помню, подумала, не отдавая себе в том отчета, что для бального платья такой кошель был слишком велик. Потом подошла Милдред, и вскоре мы с ней ушли. Боюсь, что это все.
— Боитесь? Трой, вы даже не подозреваете, насколько вы важный свидетель.
— Не может быть!
Она посмотрела на него участливо, но в некотором замешательстве, и тотчас от всего, что он узнал от нее, лицо его озарилось приливом сил. Глаза Трой вдруг наполнились слезами. Она протянула руку и дотронулась до него.
— Я пойду, — проговорила она. — Мне очень жаль.
Аллен отступил на шаг, кулаком ударил себе в ладонь и отчетливо произнес:
— Бога ради, не будьте добренькой! Что же это за нестерпимая любовь вынуждает меня делать только то, чего я всей душой желал бы избежать? Да, Трой, теперь, пожалуйста, уходите.
И без дальнейших слов Трой ушла.
Глава IX
Рапорт мистера Фокса
Аллен мерил шагами кабинет и шепотом ругался. За этим занятием его и застал детектив-инспектор Фокс, человек, выглядевший основательно и респектабельно.
— Доброе утро, сэр, — сказал Фокс.
— Хэлло, Фокс. Садитесь. Я обнаружил завещание. Все отписано его сестре и ее сыну. Парень в долгах и поссорился со своим дядей. Живет вне дома, но будет здесь с минуты на минуту. Обнаружил я и записи лорда Роберта, связанные с делом о шантаже. Позвонив мне в час ночи, он сказал, что сперва заедет сюда, чтобы сменить крахмальную рубашку и собрать свои записи. Вот эти записи. Взгляните на них.
Фокс нацепил очки на нос и взял огромными руками крохотный блокнотик. Читал он очень серьезно, слегка отклонив голову и поднимая брови.
— М-да, — сказал он, закончив чтение. — Ну что ж, мистер Аллен, некоторые свидетельства здесь крайне любопытны, не правда ли? Этого мистера Димитрия он, можно сказать, выставляет в неблагоприятном свете. На основании этих данных мы можем привлечь его по обвинению в шантаже, если, конечно, леди не подведет нас. Я имею в виду эту миссис Хэлкет-Хэккет.
