Кнут Фалдбаккен - Ночной мороз
— Вот проведем лабораторную экспертизу и узнаем побольше, — убежденно сказал он. Бесполезно. Молодой полицейский был наблюдательным, отвечал быстро, поэтому уже до начала расследования у Валманна появилось чувство, что его обскакали. Валманн спросил, как его зовут, просто чтобы продемонстрировать свой авторитет, — еще один бессмысленный прием. Полицейский сообщил, что зовут его Фейринг. Аксель Фейринг. Казалось, он готов был вести это дело. Кивнув, Валманн бесцельно отступил на несколько шагов назад. Он плохо себя чувствовал здесь. Криминалисты исследовали местонахождение останков и отмечали их расположение. Поставленные ими белые палочки с пластиковыми этикетками выглядели неестественно, казались даже более чужеродными, чем человеческие останки. Стволы сосен приглушали слова, сказанные полицейскими, словно сама Природа не хотела, чтобы произошедшее здесь, в лесу к северу от Тангена, превращалось в полицейскую драму. Мысли Валманна были заняты виллой Скугли, именно это отвлекало его внимание, когда он пытался сосредоточиться на останках тела в лесу, от которых никуда не деться, которые требовали полицейского расследования, в том числе и с его участием.
В полицейском участке Кронберг, «ходячая картотека», как его называли, проверял базу данных по исчезнувшим. Было ясно, что речь не идет о жителе этого района: судя по одежде, это было тело взрослого мужчины, а за последний год в полицию не поступало заявлений об исчезновении мужчин в возрасте от двадцати до шестидесяти лет. Значит, можно было предположить, что умерший скрывался от правосудия. Или — а такую возможность нельзя, к сожалению, исключать, как полагал Валманн, в периоды затишья привыкший считать Хамар и Хедмарк благополучным регионом, безопасным для населения и спокойным для полиции, — это тело привезли и бросили здесь, а умерший мог стать, к примеру, жертвой бандитских разборок. Тогда в район расследования попадает и Осло с его разбойными группировками. Однако время для подобных размышлений настанет только после того, как экспертиза установит пол, возраст, время и причину смерти, расовую принадлежность умершего и так далее. И только потом следователям достанется незавидная задачка пойти по уже остывшим следам убийства, которое, возможно, было совершено несколько лет назад. Если обыкновенный турист споткнулся и упал, то ему сильно не повезло. Обойдя вокруг, Валманн вернулся на прежнее место и начал думать вслух, скорее для того, чтобы сделать какие-то выводы для Фейринга. Мысленно Валманн уже покинул это место.
— Чтобы вот так свалиться прямо в осыпь… Нужно обследовать дыру на затылке… — Он указал на череп, у которого отсутствовала большая часть затылка.
— Увидим, — ответил Фейринг, и Валманна вновь охватило угнетающее чувство, будто он тут лишний. Без сомнения, патологоанатом проведет экспертизу разбитого черепа, сделает выводы и сообщит им. А пока все рассуждения остаются совершенно ненужной болтовней.
Он пошел обратно к избушке, возле которой стояли машины. Во всяком случае, туда, наверх, проникают лучи солнца. Обстановка действовала на него все более угнетающе. Деревья, высокие и густые благодаря особому мягкому климату в этом районе, порождали непроходимую беспорядочную тьму. С того места, где он стоял, озера видно не было, но он слышал, как волны разбиваются о гальку. Здесь, внизу, у крутых берегов близ Тангена, даже вода Мьёса, обычно такая умиротворяющая, казалась холодной и равнодушной. Бесцветной. Мертвой. Словно промерзла до самого дна и покрылась льдом. Странно, подумал Валманн, что природа меняется так кардинально и резко. Всего два-три километра к северу — и начинается Стангеланд, открытый, солнечный и сияющий. Поля, принадлежащие зерновым хозяйствам, раскинулись настолько широко, что взгляд тонул в их колышущемся море, разрезанном густыми аллеями, с архипелагами огороженных пастбищ, с деревьями, древними, как мир, чьи корни упирались в захоронения бронзового века. Все это звало насладиться количественной тысячелетней гармонией. Заброшенная хибарка вполне могла принадлежать одному из земельных владений в Стангеланде. На хуторах всегда были такие рабочие избушки, охотничьи домики и так называемые прибрежные хижины, которые сейчас уже не использовались и стояли в постоянно растущем непроходимом смешанном лесу, полуразрушенные и позабытые.
Но кому пришло в голову приехать сюда в поисках смерти?
Валманн отметил, что он уже отказался от мысли о жертве бандитских разборок. Если бы речь шла о местных группировках, то рано или поздно запрос поступил бы в полицейское отделение Хамара. А посторонние вряд ли стали бы забираться в самую чащу леса вокруг Тангена, чтобы спрятать труп: так они могли часами блуждать по лесным тропинкам, чтобы выбраться на трассу Е6. Версия о несчастном случае также начала вызывать у него сомнения. Обрыв был не настолько крутым, и падение повлекло бы за собой гибель только в случае крайнего невезения. Так что же произошло? Самоубийство? Это самое вероятное. А как быть с проломленной головой? Эта способность усложнять ясные на первый взгляд дела почти раздражала его, уж очень не хотелось распутывать дело об убийстве, совершенном несколько лет назад.
В любом случае его присутствие здесь излишне и будет только мешать другим полицейским. Эта мысль практически успокоила его, он сел в «мондео» и завел машину. Несмотря на то что ночной холод отступил, а сквозь сосны проглядывали полоски света, он поёжился. Если в этом районе и было подходящее для смерти место, то вот оно. Но проломленный череп?..
Отгоняя собственные навязчивые мысли, он включил радио. Там шла передача из Хедмарка о весеннем сборе ветрениц-перелесок.
8
— Привет! Супер, что я на тебя наткнулся! Как раз хотел тебе мейл написать. Ты получил наше приглашение? А ничего не ответил…
На тротуаре перед ним возник Ханс Людер Хансен с его широкой и искренней улыбкой. Ханс Людер был одним из немногих, кого Валманн знал еще со школы. Окончив ее, тот остался в Хамаре, где возродил сантехническую фирму своего отца, превратив ее в процветающее предприятие по продаже стройматериалов. Дела шли хорошо, и Ханс Людер не скрывал, что ему это нравится. Неутомимый и энергичный, щедрый на хулу и похвалу, он постоянно публиковался в местных газетах, подписывая свои материалы «Патриот Хамара». Распахнутый пиджак подчеркивал не только внушительные размеры тела, но и, казалось, открытость мышления. Он состоял в Партии прогресса, баллотировался на выборах в муниципалитет, но не прошел.
Валманн пожал протянутую руку. Он хорошо знал, что будет дальше, и сожалел, что этого не избежать. Он намеренно оставил без ответа приглашение на праздник в честь двадцатипятилетия окончания школы, который должен состояться вот-вот, в мае. Он терпеть не мог подобных сборищ. Ему хватало получаса общения, и лучше всего с бывшими школьными тихонями, похоже, подобные же чувства испытывали все, приходившие на праздник.
— Ой, я как-то совсем это упустил… — Он наконец собрался с мыслями и приготовился к объяснениям. — Так много работы, ты уж извини…
— Ничего страшного, — сочувственно ответил Хансен, — я уже отметил тебя, знаю же, что ты все равно придешь! — Он выпустил руку Валманна. Теперь наверняка похлопает его по спине. — Если только тебя не сорвут распутывать какую-нибудь чертовщину. Но такая уж у вас, полицейских, жизнь — и спасибо вам за это, ведь преступники тоже работают без выходных! — Он оглушительно рассмеялся, одновременно кивнув паре прохожих, словно это и их касалось. — Ты знаешь, мне ведь нужна от тебя профессиональная помощь, помощь полицейского! — В голосе вновь послышался смех, словно он готовился к новой забавной шутке. — Мы, организаторы праздника, не смогли найти адресов некоторых наших бывших одноклассников, а ведь в этом году у нас двадцатипятилетний юбилей и мы непременно должны собрать всех! Так ведь?
Валманн решил, что лучше будет согласиться.
— Мы не можем отыскать троих, если уж совсем точно. Один из них — Клаус — помнишь, тот, как его, Дохляк?
— Да, Клаус…
— Вы ведь с ним дружили, так? Ты не знаешь, куда он подевался?
Не желая того признавать, именно этим вопросом Валманн и мучился последние двое суток.
— А разве он не уехал за границу? — Валманн отвел глаза от испытующего взгляда Хансена.
— Насколько я помню, — Хансен принялся пристально рассматривать свои до блеска начищенные ботинки, — он сначала поступил в музыкальный институт Барратт Дуэ, а потом уехал продолжать обучение в Вену. Потом он внезапно бросил музыку и начал изучать, кажется, геологию в Тронхейме. Говорят, он очень быстро получил диплом. А потом я его как-то упустил. Поэтому я думал, что, может, ты знаешь?..
Валманн удержался от очевидного вопроса: а почему организаторы праздника не связались с семьей Клауса? Однако бывший его одноклассник из отделения с математическим и естественно-научным уклоном тут же перешел к этой теме:
