Джозеф Уэмбо - Голливудский участок
Фарли посмотрел на старого сержанта и ответил:
— На Фэрфакс, к северу от Голливудского бульвара.
— Я сейчас уезжаю и могу тебя подбросить.
Через пятнадцать минут, когда Пророк высадил Фарли у его автомобиля, тот сказал:
— Большое спасибо, сержант. Вы хороший человек.
Пророк на прощание напутствовал его голливудским заклинанием:
— Будь попроще, Фарли. Это жизнь, а не кино. — Но он знал, что этот наркоша не изменится. Да и кто в Голливуде верил, что жизнь — это не кино?
— Тедди? — переспросила миссис Чан, которую уборщик-латиноамериканец позвал с кухни. — Он здесь ужинает?
— Он бомж, — ответил Нейт Голливуд.
— Бомж? — удивленно произнесла она, пытаясь понять значение этого слова.
— Бездомный, — пояснил Уэсли. — Бродяга.
— А, бродяга, — протянула она. — Я его знаю. Тедди, да.
— Он сюда приходит?
— Иногда приходит к задней двери, — сказала миссис Чан. — Иногда в семь часов, иногда позже. Мы даем ему еду, которая идет на выброс. Тедди, да. Он сидит на кухне и ест. Милый человек. Спокойный. Нам его жалко.
— Когда вы видели его в последний раз? — спросил Уэсли.
— Может быть, во вторник вечером. Трудно вспомнить.
Нейт что-то записал в своем блокноте и попросил:
— Когда он появится, позвоните, пожалуйста, по этому номеру. Передайте, чтобы немедленно приехал экипаж шесть-икс-семьдесят два. Я все записал. Мы не собираемся его арестовывать. Нам нужно просто поговорить. Понимаете?
— Да, я позвоню.
Когда Фарли вернулся домой, свет в окнах не горел, а дверь гаража оказалась открыта. Что Олив понадобилось в гараже? Там не было ничего, кроме старого хлама.
Он открыл ключом входную дверь и вошел, крикнув:
— Олив! Ты здесь?
Не услышав ответа, он пошел на кухню — посмотреть, не осталось ли апельсинового сока, и обнаружил, что заднюю дверь кто-то вышиб!
— Черт! — выругался он.
Грабители в первый раз вломились в его дом, хотя за последние два года в их квартале воры средь бела дня ограбили несколько домов. Правда, телевизор не тронули. Фарли прошел в спальню и увидел, что стереосистема тоже на месте. Никто не обыскивал и ящики в спальне. Это не было похоже на домушников. Фарли, во всяком случае, так не работал, когда сам был квартирным вором пятнадцать лет назад.
Потом он заметил записку на кухонном столе. Мейбл. Он должен был догадаться. Гребаная старая ведьма, наверное, гадала для Олив, и тощая слабоумная идиотка забыла о времени. Он зашел в спальню, чтобы раздеться, перед тем как принять душ, и обратил внимание, что шкаф стоял полупустым. Исчезла вся одежда Олив, в том числе жакет, который он украл для нее из магазина в качестве рождественского подарка. Он выдвинул ящик и увидел, что нет ее белья и носков. Она сбежала от него!
Записка. Он выскочил из передней двери и, перебежав улицу, оказался у дома Мейбл. Стоял такой теплый вечер, что дверь была открыта, и Фарли увидел, что у соседки включен телевизор. Он положил руки на дверную сетку и позвал:
— Мейбл!
Старуха в пижаме, халате и ворсистых тапочках зашаркала из задней спальни коттеджа.
— Фарли? Что ты тут делаешь?
— Ты знаешь, где Олив?
— Нет, а что?
— Она оставила записку, что пошла к тебе ужинать.
— Да, мы поужинали. И Олив нашла Тилли под вашим домом, где она соорудила себе маленькое уютное гнездышко. Тилли сейчас в моей спальне, негодная шалунья. Мне так и не удалось полностью приручить ее.
— Олив сказала, куда идет?
— Да, домой.
Когда Фарли вернулся домой, ему пришлось сесть, чтобы обдумать положение. Последнее время все шло наперекосяк. Разваливался весь его мир. Это беззубое вонючее чучело без единого доллара в кармане его бросило! Это было невероятно! Безмозглая тупица Олив Ойл бросила Фарли Рамсдейла, который дал ей все!
На этот раз в постели, пытаясь унять пульсирующую головную боль, лежал Козмо. Он сразу же рассказал Айлии, что произошло, потом упал на колени рядом с креслом и начал целовать ей руки.
«Он проиграл, — подумала Айлия. — Козмо плачет по мамочке». Теперь он больше ее не ударит.
Айлия приготовила третий стакан чая, прикурила сигарету от окурка последней и наконец сказала:
— Козмо, это полный облом.
— Да, Айлия, — с болью произнес он.
— Я думаю, нужно собирать чемоданы и готовиться у отлету.
— Да, Айлия. Я сделаю так, как ты скажешь.
— С другой стороны, — продолжала она, не глядя на него, чтобы подчеркнуть важность своих слов, — мы точно не знаем, что наши деньги у Фарли.
— Айлия, прошу тебя! Деньги пропали. Фарли пропал. Я не могу дозвониться ему по сотовому. Фарли всегда носит сотовый с собой. Он наркоман. Наркоману необходим сотовый телефон.
— Есть только один способ узнать наверняка, — сказала она. — Сядь, Козмо.
Он мгновенно подчинился.
— Позвони Фарли. Продолжай выполнять свой план. Скажи ему, что Грегори нужны карточки-ключи. Много. Он заплатит хорошие деньги. Посмотрим, что он ответит.
У Козмо слишком сильно болела голова, но он не посмел не послушаться. Он чувствовал себя так, словно опять находился в Советской Армении и выполнял приказы секретаря партбюро. Теперь Козмо боялся Айлию. Он послушно набрал номер.
— Алло! — крикнул Фарли на другом конце провода.
Козмо был ошарашен. На секунду он потерял дар речи, и Фарли снова закричал:
— Олив? Это ты?
Глядя на Айлию, Козмо ответил:
— Это я, Фарли.
— Козмо? — спросил Фарли. — Я думал, это Олив. Эта гребаная наркоманка исчезла!
— Олив? Она ушла? — Он заметил ироническую улыбку в уголках губ Айлии и спросил: — Ты знаешь, куда она ушла?
— Нет, — сказал Фарли. — Сучка! Не имею понятия.
Айлия движениями губ подсказала: «Карточки», — и Козмо произнес:
— Мне очень жаль, Фарли. Ты знаешь Грегори? Ему срочно нужны карточки-ключи.
— Карточки-ключи? Козмо, ты забыл, что у нас есть незаконченные дела? Думаешь, я намерен долго ждать? Думаешь, буду связываться с какими-то карточками-ключами?
— Пожалуйста, Фарли, — продолжал настаивать Козмо. — Сделай это ради меня. Я в большом долгу перед Грегори. Просто сегодня вечером оставь карточки на его дворе. Он работает до полуночи и даст тебе сто пятьдесят долларов. Ты купишь «снежок».
Слово «снежок» вызвало глубокий отклик в душе Фарли. Сейчас ему хотелось покурить, как никогда в жизни. Он отчаянно нуждался в Олив. Если бы она была с ним, он отвез бы ее на кладбище автомобилей и послал продать карточки. Если Козмо хотел убрать их, ему пришлось бы довольствоваться Олив. Черт ее подери!
— У меня остался всего десяток первоклассных карточек, — сказал Фарли.
— Этого достаточно. У Грегори несколько новых рабочих, которым нужны водительские права. Грегори платит так мало, что у него мало кто задерживается. Всегда новые рабочие.
— Во дворе есть собака?
— Я скажу Грегори, чтобы он ее привязал. Нет проблем.
— Скажи Грегори, чтобы он мне позвонил. Если он попросит приехать, я приеду. Он не бандит. Он бизнесмен. А насчет тебя я не слишком уверен.
— Хорошо, я сейчас позвоню Грегори. А если он попросит приехать?
— Тогда я буду у него в девять часов. Скажи, чтобы Грегори положил деньги в конверт и просунул его в ячейку сетки ограды. Если деньги там будут, я заеду и отдам карточки.
— Ладно, Фарли, — сказал Козмо и добавил: — Позвони, если Олив придет домой.
— Зачем?
— У меня есть для нее хорошая работа.
— Ты лучше побеспокойся о баксах, которые отдашь в эти выходные, — пробурчал Фарли. — А об Олив, если она вернется, я позабочусь сам.
Когда Козмо закрыл сотовый телефон, Айлия глубоко затянулась и, не выдыхая дым, сказала:
— Если он приедет сегодня на кладбище автомобилей, он ничего не знает об ограблении банкомата.
— Но я все равно его убью. Прекратится хотя бы шантаж с бриллиантами.
— Шантаж продолжится, Козмо. Наши деньги у Олив, она знает об обоих наших делах. Для нас опасен не столько Фарли, сколько она.
— Но я все равно должен его убить?
— Да, он должен умереть. Олив, возможно, не станет нас шантажировать. Сейчас у нее много денег. Она накупит кучу наркотиков и умрет счастливой через два-три года.
— Наших денег, — сказал он.
— Да, Козмо. У нее наши деньги. Звони Грегори. Повтори все еще раз и заставь его поверить, что ты только хочешь напугать Фарли, чтобы он вернул долг. Скажи Грегори, что заплатишь за «мазду» в понедельник.
Прежде чем набрать номер Грегори, Козмо спросил:
— Скажи, Айлия, когда Грегори привозил ключи от своей мастерской, ты с ним трахалась? Нет?
— Конечно, да, Козмо, — сказала она. — А что?
— Если Грегори не захочет связываться с Фарли, побоится пускать под «мазду», можно я скажу, что ты еще раз хочешь приготовить для него стакан чая? Чтобы успокоить его?
