Малютка - Мола Кармен

— Думаю, она бы мне понравилась.

— А я думаю, что она бы тебя на дух не переносила.

— Спасибо.

— С ней было непросто. Мою подругу Марину она тоже терпеть не могла. Говорила, я придурок, что навещаю ее в тюрьме. — Ордуньо сделал глоток пива и повозил кружкой по барной стойке. — Но если бы я ее о чем-то попросил, уверен, Ческа в лепешку расшиблась бы, чтобы помочь. И тебе тоже. Хоть ты и новенькая, но она жизнь бы за тебя отдала.

По телевизору шло ток-шоу, в котором обсуждали последние сплетни о знаменитостях. Слушать пустую болтовню ведущего и участников было невыносимо. Ордуньо оставил деньги на стойке, и они вышли на улицу.

— Я буду по ней тосковать, — признался он со слезами на глазах.

Продолжать поиски Хулио Рентеро поручил другому подразделению. Им оставалось только разойтись по домам и ждать сообщения, что обнаружен труп девочки.

— Хотел бы я, чтобы твои первые рабочие дни прошли иначе. Но такова жизнь, иногда мы проигрываем. Хотя бывает, что и выигрываем. И такое случается гораздо чаще, честное слово. Ты отличный сотрудник.

Рейес застенчиво улыбнулась. Машины на светофоре сигналили пешеходу, который переходил дорогу на красный свет. Повинуясь внезапному порыву, она обняла Ордуньо и шепнула ему на ухо «спасибо». Осознала, насколько это неуместно, хотела отстраниться, но Ордуньо ее не отпустил. Она знала, что целовать его — плохая идея, но не удержалась. Ни шуточек, ни вопросов, целовался он с мужчиной или женщиной, за этим не последовало.

— Возвращаемся в контору?

Время — восемнадцать сорок две.

Глава 66

Телевизор в вип-зале аэропорта работал без звука. Журналист перед стадионом «Сантьяго Бернабеу», видимо, говорил о предстоящем матче мадридского «Реала». Элена сосредоточилась на репортаже не потому, что ей было интересно, а только для того, чтобы отогнать страшные картины, которые всплывали в памяти, стоило ей ослабить самоконтроль. Бочка для фарша, облако насекомых, безнадежность, въевшаяся, как пыль, в ферму Колладо, зубы Хулио, впившиеся в руку Малютки. Взгляд несчастной девочки.

— На посадку успеваем. — Матери хватило такта не спрашивать, почему Элена передумала и решила все-таки лететь в Берлин.

— У тебя таблетки есть?

— Ты вдруг стала бояться летать, в твоем-то возрасте?

Элена не собиралась признаваться ей, что хочет просто отключить мозг, хотя бы на три часа полета. Стереть из памяти самодовольное лицо Антона, наглую ухмылку, которая скривила его губы, когда людоед узнал, что творит Хулио, когда увидел, как тот кусает Малютку.

Время — восемнадцать ноль пять.

Исабель дала ей успокоительное. Элена пошла за бутылкой воды, чтобы запить таблетку.

Забитые в загонах свиньи. Жуткие трофеи, найденные в подвале, — зубы и ключи. Все, что осталось от двадцати трех жертв.

На табло загорелось объявление: открыта посадка на рейс в Берлин. Исабель со своим маленьким чемоданчиком от Луи Виттон, не дожидаясь дочери, встала в очередь для пассажиров бизнес-класса.

Ческа. Кто займется ее вещами? Кто будет устраивать похороны? Сестра или Сарате? Нет ничего печальнее, чем разбирать шкафы умершего. Одежда еще хранит его запах, как будто он не желает исчезать, до последнего сопротивляется смерти. Нужно все упаковать. Передать что-то благотворительным организациям. Выбрать, что оставишь себе на память. Возьмет ли Ордуньо один из ее призов с мотогонок? Сохранит ли Сарате бутылку вина, которую Ческа так и не открыла?

Элена не хотела воспоминать, но это было не в ее власти. Память не отформатируешь, как жесткий диск. Теперь Ческа будет приходить к ней в снах, как Лукас и погибшие сестры-цыганки.

— Чего ты ждешь? — окликнула дочь Исабель, подавая сотруднице аэропорта свой билет и паспорт.

Почему Элена не решалась сесть в самолет?

Она жалела, что не оставила Сарате наедине с Антоном в комнате для допросов. Антон бы никогда не сказал ей, где скрывается Хулио. На ферме он умел спрятаться так, что доводил всех до белого каления… Антон говорил это с гордостью, как отец, который восхищается своим строптивым сыном. Надо было разрешить Сарате избить этого негодяя, переломать ему все кости.

Она полезла в рюкзак за документами. На экране телевизора светилось время: восемнадцать двенадцать.

Она еще не взлетит, когда Хулио убьет Малютку. От нее он тоже сохранит что-то на память? Вырвет ей зубы?

Элену словно током ударило. Ей казалось, что она вот-вот вспомнит важную вещь, о которой совсем забыла.

Трофеи.

Ключи.

Хулио умел спрятаться так, что доводил всех до белого каления. В самом неожиданном месте.

Исабель смотрела, как дочь выбегает из зала ожидания. Ее это не удивило. По правде говоря, она и не рассчитывала, что Элена полетит с ней. Она пыталась привить ей вкус к хорошему вину, но Элена неисправима. Никогда не откажется от этой своей граппы. Исабель направилась в самолет. Элене она позвонит, когда прилетит в Берлин. Она любила дочь, хоть и не любила об этом говорить.

Глава 67

Бельтран, конечно, позер. В деловом костюме, идеально причесанный, он похож на агента ФБР из американских фильмов. Впрочем, признавала Марьяхо, профессионал он неплохой. Может, Рентеро и правильно сделал, поручив продолжить расследование именно ему. Сотрудники ОКА, разумеется, возмутились, но, по правде говоря, они уже были не в состоянии нормально работать. Сарате уехал поговорить с Эленой и пропал. Он хотел уговорить инспектора довести дело до конца. Ордуньо и Рейес парализованы тоской с тех пор, как Рентеро заявил, что переговоры с Хулио исключены. Буэндиа сразу постарел лет на десять. Сгорбившись над своими отчетами, он докладывал Бельтрану о самых важных находках криминалистов.

На часах уже девятнадцать тридцать, но никто не упоминал о том, что, быть может, прямо сейчас Хулио убивает Малютку.

— Зачем ему оставаться в Мадриде? Логичнее было бы вернуться туда, где он чувствует себя уверенно. В более привычную обстановку.

— Не думаю, что он вернулся в Куэнку, — уныло возразил Бельтрану Ордуньо.

— Вам известно что-то, чего мне еще не рассказали? Если так, я с удовольствием послушаю.

Марьяхо знала, что Ордуньо ему не ответит. Вероятно, он вспомнил вывод, к которому пришла Элена: Антон и Хулио спланировали побег заранее, — но сил спорить с Бельтраном у него не было. Бельтран воспринял молчание отдела как свою победу. Марьяхо едва заметно усмехнулась; она его всегда терпеть не могла. Пару лет назад при помощи фотошопа она одела Бельтрана в костюм гигантского коалы, как у фурри — любителей антропоморфных зверушек. А потом зарегистрировалась под его именем и с этим фото на аватарке на порнофоруме, где фурри-фетишисты ищут сексуальных партнеров. Марьяхо надеялась, что однажды коллеги и начальство узнают, что непогрешимый Бельтран наряжается коалой, чтобы потрахаться.

— Я хочу побеседовать с задержанным, — сказал Бельтран, изучив всю информацию по делу. — Ордуньо, приведешь его в допросную?

Рейес пошла с Ордуньо. У камеры временного содержания на Баркильо их встретила Луиса.

— Нам нужно отвести Антона Колладо на допрос, — сообщила Рейес.

Они передадут преступника Бельтрану и уйдут. Рейес пока не знала, будут ли они вместе, или тот поцелуй был ошибкой и теперь пришло время разойтись.

— Его еще час назад забрали в суд.

— В какой суд? Кто забрал?

— Субинспектор Анхель Сарате.

Дальнейшие расспросы были не нужны. Ордуньо и Рейес поняли: Сарате перешел все границы. Он похитил Антона. Надо было поднимать тревогу, но они не имели права предать друга. Рейес прочла это во взгляде Ордуньо. Они попробуют что-то предпринять, чтобы спасти карьеру Сарате. А может, и его самого.

Глава 68

Восемнадцать сорок две. Станция метро «Соль» расположена в самой глубокой искусственной пещере страны: двадцать восемь метров в глубину, двести семь в длину, двадцать в ширину. Плюс вестибюль площадью семь тысяч пятьдесят квадратных метров. Здесь были и переходы, и эскалаторы, и лифты, и магазины, и выходы на разные улицы, и даже пост полиции, контролировавший перемещение десятков тысяч пассажиров, прибывавших на станцию в течение дня.