Фридрих Незнанский - Гении исчезают по пятницам
Денис выгрузил на стол содержимое пакета (по дороге на Петровку заехал в магазин): бутылка коньяка — дядюшке для поднятия настроения, минералка — себе, колбаса, сыр, крылышки-гриль, кетчуп, два батона.
— Достаточно?
— А почему не порезано? — нашел и тут к чему прицепиться Грязнов-старший, однако сам тут же споро все нарубил и, хряпнув сто пятьдесят за «чтоб они все сдохли», сочно зачавкал исполинским бутербродом.
Денис тоже изваял себе бутерброд, но есть его отправился на подоконник, предварительно распахнув окно — дышать в кабинете можно было с трудом, кондиционер не справлялся с кубометрами сигаретного дыма. А Вячеслав Иванович продолжал смолить, прикуривая одну от другой, даже во время еды на краю переполненной пепельницы дымилась наготове прикуренная сигарета, и между укусами он то прихлебывал коньяк, то затягивался нервно и жадно.
Кофе тут было выпито тоже немало, отметил про себя Денис. Влажные и уже высохшие круги от чашки по всему столу, на подоконнике и даже на сейфе. То ли дядюшка напряженно думал, то ли беспрерывно злился.
Так или иначе, до конца трапезы не было произнесено ни слова. А насытившись, Вячеслав Иванович дососал коньяк («чтоб они все сдохли — 2») и, досадливо поморщившись, развел руками:
— Так я ничего толком и не выяснил. Никакого дела на тебя ни в какой прокуратуре, конечно, нет. По крайней мере, еще утром не было. Но зато указание провести внеочередную проверку, обнаружить нарушения и закрыть «Глорию» поступило от самого министра.
— В смысле из МВД?
— Нет, дорогой, конкретно от министра. Разумеется, сам он твоих инспекторов не инструктировал, но, насколько мне удалось все это дело проследить, распорядился лично. И кто его об этом попросил, как ты сам понимаешь, мне он не скажет.
— Ну нас пока не закрыли, — успокаивающе заметил Денис, видя, что дядюшка воспринимает проверку слишком близко к сердцу. — Даже лицензия пока не приостановлена…
— Вот именно что — пока! — рявкнул Грязнов-старший. — Я тебя, естественно, понимаю и предвижу заранее, что ты пойдешь сейчас всем доказывать, что все у тебя законно, никаких нарушений. Но мы-то знаем: было бы желание, нарушения всегда можно найти, а если покопаться, то и больше чем нарушения. Сколько раз мы с Сашкой Турецким твоих орлов для несанкционированной прослушки или наружки использовали, а ну как всплывет, настучит кто-нибудь?..
Вот оно что, сообразил Денис, вот из-за чего распереживался дядюшка. А тот, размахивая очередной сигаретой, продолжал:
— И добьешься ты своим упорством только одного: закроют «Глорию», к чертям собачим. А у тебя, между прочим, работников добрый десяток. Притом что отойди ты сейчас в тень — и все само собой утрясется. Ясно же, что все из-за этих ученых, будь они неладны, заварилось.
Денис отвечать не торопился, догадывался, что дядюшка еще не все сказал. И действительно:
— Тут нам по линии Интерпола из Австралии, между прочим, пришел запрос на некоего Старостяка Анатолия, — бросил, как нечто к делу не имеющее отношения, Вячеслав Иванович. — Тебе эта фамилия о чем-то говорит?
— Аспирант Кропоткина? — не без труда вспомнил Денис. — Агеев с ним разговаривал, но детально мы с ним не работали, решили, что псих.
— Может, и псих. А может, вы на его счет крепко ошиблись…
Тут Грязнов-старший надолго умолк и задумчиво уставился в потолок на плавающие вокруг люстры сизые клубы дыма.
— Дядь Слав, не томи, а? — попросил Денис. — Зачем Интерпол Старостяком интересуется? И почему запрос из Австралии?
— А потому, дорогой племяш, что психованный аспирант пару дней назад начистил рыло одному австралийскому профессору прямо в его австралийском профессорском кабинете, а когда его (Старостяка, естественно) упекли в участок, требовал от австралийской полиции арестовать этого профессора по обвинению в убийстве — кого бы ты думал?
— Кропоткина?
— Его родимого. Вот такие дела.
— А подробности известны?
— Какие тебе еще подробности? — фыркнул дядюшка. — Я тебе предлагаю классный способ и дело не бросать, и слинять от греха подальше, а ему подробности! На месте выяснишь.
— За какие шиши я туда поеду? — возмутился Денис. — Австралия — это даже не Германия, туда один билет штуку долларов стоит…
— Леви заплатит, скажешь, что следы злодеев ведут в Австралию. Что мне тебя, учить, что ли?
— А если не ведут?
— А если ведут… Ты понимаешь наконец, что происходит? Говорили мы тебе с Турецким, не лезь в это дело. И ведь не потому говорили, что кто-то сомневается в твоей и твоих ребят компетентности. А потому что задницей чувствовали: пока ты первые достойные крохи раскопаешь, на тебя столько тонких нервных и нежных интеллектуалов обидится и по инстанциям настучит, что замаешься разгребать! Ты думаешь, если наехали на тебя по всем статьям и грубо и официально, значит, ты на пятки преступникам наступаешь?
— Думаю.
— А я думаю, что кому-то могла просто личность твоя не понравиться, и наглость заодно. Это ж надо, почти в глаза уважаемым людям заявлять, что кто-то из них убийца. Такое Генпрокуратуре позволено или в крайнем случае нам, грешным, при наличии хоть каких-то улик…
— Кончай нудить, дядь Слав, — отмахнулся Денис. — Что ты заладил: не лезь да не лезь? Ладно бы еще Турецкий этой серией занимался и сказал бы, что серии нет и не убивали вообще никого, я бы поверил — Турецкий все-таки…
— Упертость твоя меня бесит, конечно, — перебил Вячеслав Иванович, — но уважаю, ладно. Однако сам посуди, что, если прав не ты, а этот Старостяк и заказчик сидит не в Москве, а на самом деле в Австралии? Могли же твоего Кропоткина и остальных заказать из-за границы?
— Могли.
— Ну?! Ты тут будешь лбом стены прошибать, лицензии лишишься, дело себе пришьешь, а злодей, может, уже вот он, найден!..
— Ну хорошо, уговорили, смотаюсь я в Австралию.
— Вот и славненько, — сразу повеселел дядюшка. — А пока ты там будешь на кенгуру любоваться, мы тут попробуем все эти проверки с наездами на тормозах спустить.
Сыщики
Голованов уже решил, что пойдет на контакт с Сибиряковой, но, как позже сказал Коля Щербак, принял это решение не умом и не сердцем — а подкоркой. А потому его реализацию все откладывал и откладывал. Возможно, Голованов все еще надеялся, что доктор «скорой помощи» куда-нибудь его приведет и в прямом и в переносном смысле, и еще не хотелось нарваться на скандал. В теперешнем подвешенном состоянии «Глории» лишний шум и жалобы в компетентные органы от оскорбленного медработника были совсем некстати.
В результате он еще целый день провел в бесплодных шатаниях по городу — вслед за ней. У Ирины был второй выходной кряду, а она, вместо того чтобы отсыпаться и заниматься домашними делами, отправилась в большое турне по книжным магазинам. Объехала их с десяток, того, что искала, так и не нашла, в результате просидела почти три часа в читальном зале родного мединститута.
Сева откровенно скучал и, когда Сибирякова направилась домой, даже обрадовался. Он предупредил по телефону Щербака, который дежурил на проспекте Вернадского.
Настало время поговорить с докторшей. Терять еще день, а может, неделю не хотелось — она либо что-то знает, либо ничего не знает, и это нужно наконец выяснить.
Щербак ездил вокруг квартала, коротая время, через которое, по его подсчетам, из подземного перехода возле кинотеатра «Звездный» должна была появиться Ирина Сибирякова и — соответственно — его напарник. В какой-то момент, находясь в тридцати метрах от перехода, он затормозил и взял газету с соседнего сиденья. Его внимание привлекло объявление в рубрике «Знакомства»: «Я — сексуальная, добрая, нежная и даже терпеливая. Главное — меня не злить и не обижать — и тогда все будет отлично. Пишите с фото, а если можно, и фото вашей машины».
По самым смелым подсчетам оставалось еще три-четыре минуты, когда сзади посигналили, прося подвинуться для парковки. Щербак проехал на десять метров вперед и мотор больше не глушил. Он перелистнул страницу газеты и почувствовал запах — что-то горело у него в «девятке»! Щербак уже попадал в ситуации, когда машина горела, и это его не обрадовало. Поэтому он быстро все выключил, выскочил наружу, открыл капот и сдернул клемму с аккумулятора. Затем вернулся в салон и стал вынюхивать, что же все-таки случилось. Но нигде ничего не нашел. Щербак проверил все — подключил батарею и, не закрывая двери, включил зажигание, аварийку, поворотник, все то же, что сделал перед появлением запаха гари. Но ничего не случилось. Да и запаха практически не было. Тогда он снова вышел из «девятки» и остановился в задумчивости. И вдруг снова — тот же запах. Щербак рефлекторно оглянулся и увидел позади… дымящуюся урну. Засмеялся, сел назад в машину, и вовремя.
