Фридрих Незнанский - Неделя длинных ножей
— Только не забывайся. Сам говорил, что в стене наверняка замурована видеокамера, которая будет все записывать… — невозмутимо продолжал Турецкий.
— А мы с Ангелинкой закроем ее подушкой!
— Ты что, это серьезно? — перестал улыбаться Турецкий.
— Плохо вы обо мне думаете, гражданин начальник. — Денис переминался в дверях с ноги на ногу. — Когда я тебя наконец подсижу и стану твоим непосредственным начальником, я обещаю думать о тебе только самое хорошее. Ибо плох тот презерватив, который не мечтает стать воздушным шаром.
— То-то, смотрю, надуваешься в последнее время, — усмехнулся Турецкий.
— А что касаемо вмонтированной видеокамеры, я специально заголю поясницу и потребую, чтобы девица сделала массаж поясницы. Возможно, это избавит вашу богоспасаемую контору от больничного листа по поводу радикулита, который я неизбежно получу, лазая по твоему указанию по гаражам и чердакам.
— И стоит тебе взять бюллетень, как кривая адюльтеров в нашей стране неизбежно сделает резкий скачок вверх… — кивнул Турецкий.
— Ты это тоже заметил? — удивился Денис. — А я все стеснялся сказать…
— Да уж… — вздохнул Турецкий. — Ты ж у нас стеснительный. Ну ладно, расслабились, теперь давай. Ни пуха… — кивнул он, вставая. — И поаккуратней там. С оглядкой. СПИД — он не спит.
Денис уже закрывал за собой дверь, когда послышался телефонный звонок. И он оставил дверь приоткрытой.
— Это не меня? — засунул он голову в кабинет. — Ангелина уже беспокоится?
— Что?.. — тихо спросил Турецкий и сел. — Когда это произошло?
Денис снова вошел в кабинет. Смотрел, как Турецкий некоторое время кивал, потом поднял на него взгляд.
— Красильникову и ее маленького сына нашли мертвыми в собственной квартире, — сказал Турецкий. — Предварительно она была изнасилована.
Денис сел на ближайший стул.
— Да ты что… Кто, откуда известно?
Турецкий только развел руками, взглянул на часы.
— Вот почему она не пришла… Ее мать к ней зашла, чтобы остаться с мальчиком, когда она поедет к нам.
— Похоже, началась тотальная зачистка местности, — сказал Денис. — Что-то вроде «ночи длинных ножей»…
— Ночь… Тут уж неделей пахнет… Ладно, поезжай, а то опоздаешь… И повторяю: будь предельно осторожен!
2
Через сорок минут Денис поднимался в лифте в кирпичной башне на улице Милашенкова с огромным букетом темно-красных роз. Когда он вышел на нужном этаже и подошел к металлической двери, какая-то старушка с мусорным ведром неодобрительно на него посмотрела, тут же отвернулась, встретившись с ним взглядом, и стала возиться с ключами и замком входной двери напротив. Денис пожал плечами и позвонил в квартиру Ангелины.
— Да-а?.. — донесся из-за двери мелодичный девичий голос. — Одну минуту!
Сначала в лицо ударил запах духов, смешанный с еще какими-то неопределенными сладкими запахами, и только потом Денис увидел рослую, цветущую девицу в искусно пошитом и весьма открытом платье. Казалось, оно только что едва не сползло к ее длинным ногам, но в последний момент зацепилось за соски ее высокой груди.
— Ой, какие цветы, как здорово! — воскликнула она, прижав их к своему лицу. — Это мне?
— Только вам, кому же еще! — Денис не сводил с нее восхищенного взгляда, в котором с каждым мгновением прибавлялось искренности.
— Просто мне таких еще не дарили… Проходите, будьте как дома, вы ведь Денис, правда?
Она тут же закрыла дверь, чтобы отсечь себя и своего гостя от взгляда старухи из квартиры напротив, которая никак не могла справиться с замком.
— Как же вы меня нашли? — спросила она, глядя на Дениса, который топтался в прихожей в поисках мужских тапочек. — Проходите так! Не стойте.
— Я ведь наслежу.
— А… плевать! — она беспечно махнула рукой. — Потом вытру. Нет, как все-таки вы меня нашли? Объявлений в газету давно не даю. И отключила электронную почту, а моих координат в газетах не было…
— Пусть это останется моей маленькой тайной, — сказал Денис, вспомнив эту фразу из какого-то сериала. — Мне вас очень даже рекомендовали. Сейчас вы спросите кто?
Она пытливо смотрела на него, потом снова махнула рукой.
— Ладно. Если мужчина очень чего-то захочет, его не остановить. Проходите, не стесняйтесь.
Он отметил про себя, что у нее был, как и по телефону, тот же певучий не то украинский, не то южнорусский говор.
Она провела его в большую комнату, половину которой занимала квадратная, по-видимости, четырехспальная кровать с балдахином, с шелковым бельем, а рядом нечто вроде узкого стола для массажа, покрытого простыней, какие бывают в поликлиниках и перевязочных.
— И все-таки?.. — Она не сводила с него лукавого взгляда. — Вы такой настойчивый со всеми женщинами?
— Не будем терять времени, — сказал Денис. — Тем более я слышал, деньги вы берете вперед.
— Да-а… — протянула она. — И что я должна делать?
— Сначала раздеться, — сказал Денис.
— Мы оба будем раздеваться?
— Ну да, кто быстрее… — хмыкнул Денис. — Нет, сначала вы, — сказал он твердо. — Хочу на вас посмотреть. Правда ли, что вы особенно красивая, когда без ничего? Чтобы уж без обмана.
— А, ну поняла… Вас уже кидали какие-нибудь девочки с Тверской? — поинтересовалась она, начиная расстегивать на себе молнии и пуговицы.
— Да… было дело. Подсовывали негодный товар, — развел он руками. — А что, разве раздевание типа стриптиз у вас не входит в стоимость?
— Ну, а сам-то… — она приблизилась к нему вплотную, расстегнула его пиджак, развязала галстук, потом обняла обнаженными руками его шею, отчего он почувствовал мурашки где-то между лопаток. — Ты со всеми такой деловой?
— Чур ты первая, Ангелина… — он немного отстранился, почувствовав легкое головокружение от ее духов. — И я сразу выкладываю гонорар.
При этом он покосился на стену справа. Вроде где-то там должен прятаться оптический зрачок видеокамеры. Во всяком случае, он бы поставил ее именно там. Ангелина, или как там ее, стоит напротив и чуть слева, открывая выражение лица клиента.
— Ну как скажешь… Кстати, для друзей и близких знакомых я — Анжела. Тебе я тоже разрешаю так меня называть. И будем на «ты». Хорошо?
Глядя на него исподлобья, она включила ритмичную музыку, приглушила свет и стала медленно раздеваться. Когда дошло до родинки слева от ее нежно-розового пупка, с жаром описанной ее поклонником по имени Евтихий, Денис предостерегающе выставил руку:
— Достаточно!
И полез во внутренний кармана пиджака.
— Я могла бы и подождать… — она остановила свой волнительный и томный процесс раздевания. — Я вижу: ты милый, честный, не обманешь.
— Зато я не могу ждать. — Он вытащил свое удостоверение и узкую бумажку с подписью и печатью.
— Что это? — встревоженно спросила она.
— Повестка в Генпрокуратуру. А это мое удостоверение. Одевайтесь, и побыстрее.
Она смотрела на него совершенно по-детски, растерянно, приоткрыв рот и склонив голову набок. Так что ему пришлось отвести взгляд.
На улице их ждало такси с выключенным мотором. Водитель с недовольным видом отложил цветастый журнал с чьей-то голой грудью. Когда доехали до Генпрокуратуры, выяснилось, что ему не хватило денег расплатиться.
— Не одолжите? — спросил у нее Денис, густо покраснев. — Честное слово, я вам сейчас верну.
Она сначала не поняла, потом кивнула и достала из сумочки доллары.
— Все, что у меня есть. Этого хватит?
…В кабинете Турецкого она расплакалась, не забывая заглядывать в зеркальце, чтобы вытереть черные потеки туши. Зоя принесла ей воды.
— Значит, Павел вам сам сказал, что собирается совершить убийство банкира Цивилло? — спросил Турецкий, после того как все формальности были закончены, а долг Анжеле вернула Зоя, покопавшись в своей сумочке.
— Ну да, да, конечно… Он всегда мне все рассказывал! И говорил, чтобы я обо всем молчала.
Турецкий, Зоя и Денис переглянулись. Если врет, то очень убедительно. Во всяком случае, плачет искренне, почти натурально. Правда, это еще ни о чем не говорит. Плакать она могла и по другому поводу. От страха, например. Все-таки первый раз в таком месте.
— Распишитесь… — Турецкий протянул ей бланк протокола дознания. — У вас, кстати, как у владелицы массажного салона, есть лицензия?
— Есть… — она опять вытерла глаза. И беспомощно оглянулась на Дениса в поисках сочувствия.
— Анжела, теперь взгляни сюда повнимательнее, — Денис разложил перед ней все фотороботы, которые здесь были. — Который из них, не подскажешь?
На этот раз она разрыдалась особенно сильно. Пришлось снова отпаивать.
— Значит, никого из них не знаете? — спросил Турецкий, когда она немного пришла в себя.
