Фридрих Незнанский - Кровные братья
— Шеф, вот это тот самый Валерка Лобанов. Мы с ним вместе принимали участие во второй чеченской кампании, оба были снайперами, а потом вместе закончили саперную школу. Он опупительно квалифицированный специалист. А это…
Он попытался представить мужчину в дубленке, но тот прервал его резким жестом:
— Никаких имен! Хватит того, что ты знаешь слишком много.
— Шеф, вы не думайте… — начал Тарас.
— Я и не думаю, — перебил его заказчик сипловатым баритоном, — я просто тебе говорю, что если ты кому-нибудь…
— Да я не…
— …когда-нибудь что-нибудь сболтнешь, — «шеф» засопел, — тебе не просто не жить. Я с тебя живого кожуру сниму, как с мандарина. Ты меня понял?
— Понял, — несколько напряженно ответил ему Еременко.
— Так вот, — невозмутимо продолжил человек в дубленке. — Зовите меня просто шеф.
— Хорошо, шеф, — нестройным хором ответили оба товарища.
— Вот возьми. — Заказчик протянул Тарасу несколько бумажек. — Это фотография клиента. Чтоб вы его знали в физию.
— Ясно, шеф.
— Номер машины. — Он достал еще одну бумажку и тоже вручил ее Тарасу. — Марка — «Вольво». Теперь у нас идет карта.
Хозяин «Мерседеса» развернул географический план области.
— Вот здесь ремонтируют шоссе. — Он ткнул не особенно чистым пальцем куда-то в сгиб карты. Валера приблизился, чтобы глазами зафотографировать план. — Тут сделан объезд, гравийка. Длина объезда — километра четыре. Это и есть место операции. Время операции — десять часов утра. Завтра.
— Шеф, а откуда вы точно знаете…
— Точно! Знаю точно. В одиннадцать у него совещание. Впрочем, это не твое дело. Я точно знаю, что он проедет место операции между без пятнадцати десять и десятью пятнадцатью утра.
Несколько мгновений трое помолчали.
— Он будет один? — подал наконец свой голос Лобанов.
— Один. Я достаточно хорошо знаю этого человека и его привычки.
— Шеф, а если будут свидетели? — спросил Еременко.
— Свидетелей не будет. В это время трасса пуста. Те, кто едет в свои офисы, уже в Москве, а ленивые самки на джипах еще нежатся в постели.
Помолчали еще. Чувствовалось, что Тараса мучает некий невысказанный вопрос. Наконец он решился:
— А как насчет… э-э-э…
— Оплата только после работы, — жестко сказал заказчик. — Как договаривались.
— А… — начал Еременко.
— И никаких авансов, — отрезал «шеф». — Все, за дело. Вперед. Я тебе вечером еще позвоню на предмет уточнения деталей. Может быть, я тоже пойду с вами. Хочу сам поприсутствовать. Ну чего, блин, застряли? — рявкнул хозяин автомобиля. — Пошли вон оба!
Молодые люди засуетились и спешно покинули «Мерседес», который немедленно рванул с места, вздымая столбы снега, а через пять минут раздрызганная «шестерка» уже везла их обратно в Москву.
РАЗВЯЗКА
Разбитое такси мчалось по Ленинградке. В салоне «Волги» было тепло, но воняло бензином и еще какой-то автомобильной дрянью. Машину заносило на скользкой зимней дороге, однако ездок, интеллигентный щеголеватый господин с немного женственными манерами, только подгонял шофера, небритого малого в меховой шапке:
— Побыстрее, любезный, плачу вдвойне.
Ростислав Львович Вишневский торопился поскорее попасть в Шереметьево-2. Да, видно, пришла пора уезжать, тут уж ничего не поделаешь. Прощай, как говорится, немытая Россия. Избитая, конечно, фраза, но… Время собирать камни, время разбрасывать камни. Время сжигать за собой мосты.
Безотказное звериное чутье подсказывало Ростиславу Львовичу, что медлить больше нельзя. Последний разговор с рыже-седым генералом убедил его в этом окончательно. Под него подкапываются, к нему подбираются, и появляется серьезный риск «пересидеть». Хороший актер всегда чувствует, когда нужно уйти со сцены.
То, что рано или поздно ему придется уехать, не было для Вишневского секретом. Он готовил свой будущий отъезд уже несколько лет и успел подготовить солидную материальную, да и документальную базу. Американский «грин-кард» готов уже давно. Счет в иностранном банке — не в швейцарском, к чему это модное гусарство, — в простом, скромном банке «Аустриа» в Вене — солиден и способен обеспечить безбедное существование в том конце мира, который выберет для жизни его владелец. А американский «грин-кард» гарантирует уважительное отношение в любом уголке земного шара.
Машина пересекла МКАД. Теперь уже совсем немного. До рейса оставалось чуть больше часа, но Ростислав Львович должен был все успеть. Он улетал в Таллин — так ему показалось как-то… безобиднее, что ли. А кроме того, он с детства любил этот хрупкий изысканный город, такой же изысканный, как и он сам. Оттуда он абсолютно незаметно и неторжественно переберется на вертолете в Хельсинки, и вот уже — свободный западный мир!
В Хельсинки можно задержаться на два-три дня, оттуда прямиком в Вену — уладить финансовые вопросы. А там… там будет видно. Вишневский еще не решил окончательно, в какой стране ему хочется осесть. Для начала нужно будет, безусловно, пожить какое-то время в Штатах, где-нибудь в Нью-Йорке или — еще лучше — в Сан-Франциско, именуемом «голубой столицей Америки». Да-да, он купит небольшую холостяцкую квартирку во Фриско, «потусуется» там, оправдает свой американский вид на жительство. Английский у него, спасибо добрым учителям из Комитета, хороший. Если уж совсем по-умному, то неплохо бы еще и американское гражданство со временем получить.
А потом он купит уютный домик на берегу Женевского озера и заживет там простой и почти невинной жизнью.
— Приехали, командир. — Сиплый голос водилы вывел Вишневского из состояния задумчивости. Ростислав Львович расплатился, забрал свой небольшой чемодан — приятно путешествовать налегке — и вошел в здание аэропорта Шереметьево-2.
Знаменитые когда-то ворота в свободу, политые столькими слезами эмигрантов и провожавших их друзей, прощавшихся навеки, теперь несколько потускнели. Международные рейсы летают нынче откуда им только не лень, а парадным аэропортом страны считается новоотстроенное, «гламурное» Домодедово. Но Ростик по-прежнему любил старое доброе «Ша-два» и не мог забыть свой первый в жизни выезд за границу, в ФРГ, в далеком и теперь уже призрачном 1988 году.
Погруженный в приятные мысли, он как-то незаметно для себя миновал все проверки, кордоны, досмотры, чтобы не сказать — шмоны. В каком-то интервью новомодного альтернативного медика он прочел, что если хочешь быстрее попасть в то или иное место, нужно мысленно послать туда впереди себя свое «астральное тело», и тогда дорога сократится и пройдет незаметно.
Вероятно, астральное тело Ростислава Львовича уже поднималось по крутой улочке Пикк Ялг, вовсю гуляло по Вышгороду, глядя со смотровых площадок вниз, на островерхие крыши старого Таллина… сейчас они, вероятно, должны быть заснеженными. Интересно, Ростик никогда прежде не был в Таллине зимой. А еще оно — Ростиково астральное тело — попивало глинтвейн в знаменитой «Каролинке», бродило по Ратушной площади и по удивительно уютным улочкам и переулкам Нижнего города.
— Внимание, объявляется посадка на рейс Аэрофлота, вылетающий в Таллин. Пассажиров просят пройти к выходу номер… Ladies and Gentelmens, attention please…
Можно пойти и дальше… Мысленно Ростислав Львович уже летел из Хельсинки в Вену, входил в свой банк на пестрой и радостной пешеходной улице под названием Кернтнерштрассе, уже покупал уютную квартирку во Фриско, уже кормил уток на берегу романтического Женевского озера.
Он поднялся в самолет. До взлета еще оставалось какое-то время, и можно было позвонить Дине Тимашевской, единственному человеку, с которым Ростику хотелось попрощаться. Ну и заодно, конечно, предупредить. Собственно говоря, предупредить-то лучше было конечно же раньше, но… из естественной предосторожности Ростислав Львович предпочел сперва позаботиться о себе, а потом уже заниматься судьбами других.
— Диночка Леонардовна! Здравствуй, моя дорогая. Да, я самый. Да вот, видишь ли, звоню попрощаться. Ага, улетаю. Откровенно говоря, уже сижу в самолете. Нет, не «надолго». А насовсем. Ха-ха!.. Я абсолютно серьезно, Леонардовна. Какие тут шутки! Дело в том, что тучки над нашими головками сгущаются. А? Говорю, тучки сгущаются. Извини, я тут не один, так что кричать-то не могу. Ну ты понимаешь, о чем я. Так вот-с, если ты веришь моей интуиции… да-да, я помню. Короче говоря, дорогая моя Леонардовна, на твоем месте я бы тоже не засиживался в твоей уютной квартире. Ну, короче, ты меня поняла? Считай, что я тебя предостерег. Ну вот, собственно, и все. Как меня разыскать, ты знаешь, так что я надеюсь еще не раз лицезреть тебя… Нет, я лечу в Таллин. А потом… ну неважно. Ну хорошо, дорогуша, я тебя обнимаю. Да-да… береги себя. Чао!
