Елена Топильская - Белое, черное, алое…
На этот раз мы попали в кардиологию без проверки документов. В многострадальном отделении реанимации было не продохнуть от народа, причем неизвестно, кого было больше — представителей организованной преступности или борцов с нею; и те и другие, смешавшись в кучу, курили и вполголоса обсуждали какие-то вопросы. На кровати в палате реанимации лежало обнаженное тело. Спиной к кровати, в строгом твидовом костюме, курила жена Лагидина, глядя в окно. Она даже не повернулась, когда мы вошли. По моей просьбе Кузьмич, который встречал нас у лифта и провожал по всему реанимационному отделению, тихо подошел к ней, взял под локоток и отвел в ординаторскую.
Как-то незаметно в палате появился доктор — тот самый худенький парнишка, халат ему даже до коленей не доставал. Он тихо поздоровался с нами и присел на край кровати, где лежало тело.
— Как ваше имя-отчество? — тихо спросила я.
— Назарбай Янаевич.
— Это ваш больной?
— Да-да, это Лагидин, — сказал он, кивнув на труп.
— Вы можете это утверждать?
— С полной уверенностью, — он удивился. — А что, у вас какие-то сомнения?
Я пожала плечами.
— А от чего, по вашему мнению, наступила смерть? — спросила я у доктора.
Тот смутился и опустил глаза.
— Я же говорил, что он поступил с симптомами неясной этиологии. Вы знаете, мы так и не разобрались в характере его заболевания. Я на завтра вызвал консультантов из Военно-медицинской академии. — Он помолчал, потом решился:
— В связи с этим я бы очень просил вас не отправлять труп в городской морг, на Екатерининский. Оставьте его, пожалуйста, у нас, я бы сам хотел его исследовать или, по крайней мере, поучаствовать в аутопсии. Мне очень важны данные внутреннего исследования, потом я хотел бы провести ряд анализов… Я вас очень прошу. Готов на колени встать. Видите ли, я пишу научную работу…
Доктор стал заглядывать мне в глаза.
— Я осмотрю труп, а потом решу, — мягко сказала я. — Лева, давай приступим.
Василий Кузьмин, найдите понятых.
— Я вас очень прошу, — повторил доктор. — Это очень принципиальный для меня вопрос, я бы сказал — вопрос жизни и смерти.
Я кивнула и посмотрела на распростертое на кровати тело. Оно не было даже прикрыто простыней. При жизни этому человеку не мешало бы скинуть килограммов семь-восемь лишних. Весь он был какой-то кряжистый, плотный, с широкой грудью, короткой шеей, толстыми пальцами. Круглая, как шар, налысо обритая голова.
Локтевые сгибы были заклеены пластырем — наверное, капельницы ставили. Трусов на нем не было, зато шею обнимала массивная цепь с крестом, украшенным драгоценными камнями, в центре креста располагался довольно большой ярко-синий камень. Я невольно залюбовалась им, его синее сияние просто глаза резало. На столике рядом с кроватью стоял стакан, лежали видеокассеты и два радиотелефона.
— Лева, давай сразу цепь снимем, пока тут жена, ей и отдадим, — предложила я Задову.
— Конечно, по пути в морг ее живо к рукам приберут, — кивнул он и повернул цепь на шее покойного Вертолета, ища замок.
Проведя руками по груди трупа под крестом, он заметил:
— Ткани гиперемированы. Блин, замок какой-то странный, мне его не расстегнуть.
— Что значит «не расстегнуть»? Посмотри как следует.
— Хочешь, сама попробуй, — разозлился Лева.
Я наклонилась к телу, пытаясь рассмотреть механизм замка, держащего цепь.
Казалось, что замок представляет собой монолит.
— Дай-ка лупу, — попросила я эксперта.
Задов покопался в экспертной сумке и протянул мне увеличительное стекло.
Снова нагнувшись к замку цепочки, я вертела лупу так и эдак, пытаясь рассмотреть замок со всех сторон.
— Лева, посмотри ты, — наконец сказала я, передавая ему лупу. — Мне что-то странное кажется.
Теперь Задов склонился с лупой к цепочке. И через несколько минут подтвердил мои догадки — цепь действительно была запаяна, и расстегнуть замок было невозможно.
— Вот богатей чертовы, — сказал Лева и добавил к «богатеям» замысловатое ругательство. — Он что, боялся, что на него в подворотне нападут и будут крест с шеи снимать? Или в общественной бане крест сопрут, пока он стоит в очереди за шайкой?
— Во-во, — поддакнула я. — Знаешь фирменный анекдот от стоматолога?..
— Сашка твой, что ли, рассказал?
— Ага. В шикарном зубоврачебном кабинете человек садится в кресло, раскрывает рот, и врач ему говорит: «У вас все в порядке: мы вам на прошлой неделе поставили золотые коронки, бриллиантовые пломбы, протезы фарфоровые на платиновых штифтах». Человек отвечает: «Я знаю. Мне бы сигнализацию поставить».
Задов улыбнулся, уставясь в синий камень на кресте.
— Чего ж делать? — задумалась я.
— Может, кусачками цепь перекусить? — предложил Задов.
— Очень остроумно. Ты прикинь приблизительно, сколько это изделие может стоить на аукционе Сотби, а потом перекусывай. Мне зарплату не платят, ущерб будет не с чего возмещать. Слушай, давай у жены спросим, может, это просто замок с секретом.
Мы пошли к жене выяснять про цепочку.
Жена с ходу обвинила нас в том, что мы считаем Романа Артемьевича бандитом.
— С чего вы взяли? — удивилась я, потому что мы оба не успели еще и рта раскрыть.
— Конечно, — кричала жена, вернее уже вдова. — Вы всегда говорили, что он бандит! Теперь успокоитесь?! В газетах писали, что он мафиози, так конечно, сдох и хорошо! Вон РУОПа полный коридор! Что вам тут надо?! Дайте человеку умереть спокойно!..
Мы с Задовым терпеливо пережидали поток упреков. Наконец вдова выдохлась.
— Наталья Леонидовна, — мягко спросила я, — мне бы хотелось вернуть вам ценные вещи, мало ли что…
Вдова насторожилась.
— Вы не знаете, как расстегивается замок на цепочке вашего мужа?
— Что, спереть не удалось? — прищурилась вдова.
— О чем вы?
— Этот замок не расстегивается.
— Если бы мы хотели ее спереть, — я уже обиделась, — мы бы у вас совета не спрашивали, перекусили бы ее, и все.
— Замок не расстегивается. — Похоже, вдова уже пожалела о своих резких словах и стала помягче. — Когда Роману этот крест подарили, у него почти сразу замок расстегнулся, и крест упал, Рома чудом успел его подхватить. После этого кто-то ему посоветовал, и Рома замок заплавил. Расстегнуть замок невозможно.
— А как же снять? Я беспокоюсь, как бы эта ценная вещь не пропала.
— Не знаю. — Вдова задумалась. — Это старинная вещь, баснословных денег стоит, и цепочка тоже очень дорогая, антиквариат, изделие какого-то известного ювелира, вещь из царских сокровищниц. Если хотя бы одно звено цепочки повредить, она потеряет половину цены.
Я охотно в это поверила.
— А нельзя подождать? — спросила вдова. — Я в понедельник привезу ювелира, он раскроет замок.
Я пожала плечами. А что остается делать? Выйдя в коридор, я подозвала Василия Кузьмича.
— Я понимаю, что это борзость, только крест у него действительно безумно дорогой. Мне лишних неприятностей не надо. Василий Кузьмич, миленький, а можно поставить охранника к трупу: чтобы он здесь его посторожил, проехался с ним до морга и там побыл до того момента, как вдова привезет ювелира?
Василий Кузьмич долго шевелил усами, потом вошел в положение:
— Ну ладно, поставлю бойца, только это и впрямь борзость, цацки охранять.
— Василий Кузьмич, посмотрите на проблему с другой стороны, — вкрадчиво стала объяснять я ему, — эту цацку ему якобы подарили. По словам жены, стоит она баснословно. Антиквариат, из царских сокровищниц, что-то я не слышала, чтобы у нас легально торговали царскими сокровищами. Может, крест краденый? Вы бы по картотеке похищенных вещей проверили или с экспертами проконсультировались. А? Так что есть смысл поохранять.
— Подвела базу, — пробормотал Василий Кузьмич. — Так и будет лидер преступного сообщества цеплять на себя краденые вещи, да еще и замок запаивать, чтобы ее не снять было…
Но человека выделил. И мы с Левой пошли осматривать труп.
Я полагала, что справимся в рекордные сроки: труп обнаженный, так что долго описывать вид и положение предметов одежды не придется, повреждений на нем нету, делать привязку больничной койки к местности тоже необходимости нет, так что работы на сорок минут от силы. «Правильное телосложение, повышенное питание, кожные покровы» мы описали в протоколе в считанные минуты, Левка проверил ребра, кости конечностей, все было на ощупь цело.
— А это что? — Он склонился к трупу и чуть не носом стал водить по груди покойника. — Видишь? Такие рассыпчатые точки. Пиши: на коже передней поверхности грудной клетки мелкоточечные кровоизлияния на участке площадью около пяти на восемь сантиметров. — Он руками раздвинул челюсти покойнику и тщательно обследовал рот. — Подслизистые кровоизлияния в деснах…
— И что это значит, Лева?
— И лимфатические узлы увеличены. Или он от СПИДа умер, или…
